Смерть в прямом эфире (страница 8)
– Я не помню… – Хислоп запнулся, губы у него задрожали. И заговорил снова: – Что ж, прекрасно. Это правда. Два года он меня буквально истязал. Понимаете, он кое-что знал обо мне. Два года назад, когда умирала моя жена, я взял деньги из сейфа в этом столе, а потом тайком подложил обратно в надежде, что Тонкс не заметит. А он заметил и с того дня измывался надо мной, как хотел. Он сидел там, как паук. Я подавал ему документ, а он слюнявил пальцы, звучно чмокая с самой благодушной миной. Чав, чав… А затем начинал мокрыми пальцами листать бумаги, зная, что я этого не выношу. Смотрел на меня и нарочно – чав, чав… А потом заговорил о тех деньгах, причем не прямо, а все обиняками и намеками… И я был бессилен. Вы сочтете меня сумасшедшим, но я не безумец. Я бы мог его убить. Часто, о, как часто я обдумывал план убийства во всех подробностях! Теперь вы станете думать, что это сделал я… А я не убивал, вот в чем ирония судьбы! Мне не хватило храбрости. Вчера, когда Филиппа показала, что неравнодушна ко мне, я будто в рай попал. Боялся, что это сон или наваждение. Впервые мне расхотелось убивать Тонкса – и тем же вечером его прикончил кто-то другой!
Хислоп, разгоряченный, дрожащий от волнения, замолчал. Фокс и Бейли, смотревшие на него с тревогой и не без сочувствия, повернулись к Аллейну. Инспектор хотел что-то сказать, но тут в кабинет вошел дворецкий Чейз.
– Вам записка, сэр, – обратился он к Аллейну. – Лично в руки.
Аллейн развернул послание, просмотрел первые строки и поднял взгляд.
– Вы свободны, мистер Хислоп. Я получил то, чего ожидал. Моя наживка сработала.
Когда Хислоп вышел, детективы вместе прочли письмо.
«Дорогой Аллейн!
Не надо арестовывать Хислопа. Тонкса прикончил я. Отпустите Хислопа немедленно, если вы его уже арестовали, и не говорите Фипс, что вы его подозревали. Я был влюблен в Изабель до ее знакомства с Сепом. Я убеждал ее развестись, но она не соглашалась из-за детей. Чепуха и дьявольщина, но сейчас нет времени на этом останавливаться. Мне надо торопиться. Сеп начал нас подозревать и превратил жизнь Изабель в ад. Я опасался, что она вообще лишится рассудка. Я все продумал. Несколько недель назад я снял ключ Фипс с крючка у входа, приготовил инструменты, кабель и проволоку. Я знал, где находится распределительный щит и что лежит в буфете. Я хотел дождаться Нового года, когда все разойдутся, но, когда Хислоп вчера позвонил, я решил действовать не откладывая. Хислоп сказал, что ни мальчиков, ни слуг в доме нет, а Фипс заперта в своей комнате. Я велел ему оставаться у себя и позвонить мне через полчаса, если скандал еще не утихнет. Хислоп не позвонил, позвонил я. Никто не брал трубку, и я заключил, что Сепа еще нет в кабинете.
Я отпер входную дверь ключом Фипс, вошел и прислушался. Наверху было тихо, но в кабинете горел свет: значит, Сеп вот-вот вернется. Он говорил мне, что хочет послушать какую-то рождественскую трансляцию.
Я заперся в кабинете и приступил к делу. Когда в прошлом году Сеп уезжал, Артур в его кабинете писал свою кошмарную современную мазню: форма шишечек карниза ему, видите ли, понравилась. Я еще тогда обратил внимание, что они почти неотличимы от ручек радиоприемника, а потом снял одну и убедился, что она будет держаться, если чем-нибудь забить отверстие. Вы правильно восстановили ход событий – именно так я все и сделал. Это заняло у меня минут двадцать, после чего я вышел в холл и стал ждать.