«Так, это уже больше похоже на что-то адекватное». Я передёрнулась, села и стала остервенело растирать безвольную конечность. Сзади завозилось, низко застонало и, похоже, занялось тем же самым. Мочевой пузырь требовательно дал о себе знать, и я, не мучаясь совестью, слезла с соломы и мстительно села прямо посреди сарая. А что? Сами виноваты! А пол всё равно земляной – впитает. И будет вонища навсегда! Хоть так отплачу этим бездушным мразям!

«Надеюсь, не себе» – возникла мысль в чуть проснувшихся мозгах, когда я закончила. Ведь мы всё ещё были здесь заперты, и что будет дальше, неизвестно. Вдруг, нас будут до зимы под замком держать?

Напротив с соломы поднялась высокая фигура. Освещение было тусклым, поэтому я смогла лишь разглядеть мужские очертания. Кожа светлая, и темнеет только на голове и в паху, где должны быть лобковые волосы.

«Эк меня вштырило вчера! Ну, если шерсть мне просто мерещилась, будем надеяться, что и остальное…» Но нет, внизу живота отозвалось слабой болью. Даже если шкура его волшебная мне привиделась, то поимел он меня на самом деле. Тварь похотливая!

Я чуть попятилась, когда фигура двинулась в сторону, и поёжилась. Холодно. А на мне из одежды одни ботинки! Интересная композиция, должно быть. Мужик остановился у противоположной стены, запрокинул голову, удовлетворённо выдохнув, и раздалось журчание мощной струи. Похоже, он тоже не сильно переживал за имущество местных. Либо так, либо у него просто мозгов нет, и он, как младенец, ссыт там, где захотел, а как в этом потом жить, не думает. Примерно, как я только что сделала, н-да…

Голова склонилась, расстелив по спине чёрные локоны, плечи дёрнулись, когда он стряхивал капли, а после незнакомец повернулся и безошибочно пошёл ко мне. Я сделала ещё один неосознанный шаг назад, но остановилась, как затравленный зверёк. Решила подождать, что он будет делать. Пока что я была слишком сонная и уставшая, чтобы пытаться сражаться, как было вчера. Скорее – было уже всё равно, я и так уже чья-то грязная шлюха, с которой сделали всё, что могли. Или ещё не всё?

Фантазия не успела разыграться – тёплые пальцы легли на мои запястья, после мужик повёл ладонями выше, оглаживая мои предплечья, приблизился вплотную, а затем вдохнул и бережно прижал меня к себе, так, что мой нос уткнулся ему в ямочку над ключицами. Висок огрело выдохом, а по затылку прошлась ладонь. Он что, извиняется? Или что это вообще?

Я положила руки ему на рёбра, не то, чтобы оттолкнуть, не то, чтобы просто контролировать, что происходит, и поняла, что мускулатура у него вполне себе. Это пусть не культурист, но парень явно знает, что такое спортзал. Да, силой против такого у меня шансов точно нет. Но сейчас они и не требовались, потому что он продолжал обнимать меня и баюкать, будто хотел показать, что не сделает зла. Ну да, после вчерашнего-то! Уже всё сделал. А хотя, кто его знает? Писька встанет, и всё может повториться.

«Похоже, она уже стоит», – поняла я, ощутив бедром приподнимающийся конец. Но парень меня удивил и не стал облапывать, как вчера, перед тем, как насильно мне присунул. Отодвинулся, положил руки мне на щёки и чуть согнул колени, чтобы заглянуть мне в глаза.

«Ух ты, у него борода!» – поняла я, увидев нечёткие очертания мужского лица. Тёмные волосы длинными прядями падали со лба почти до ключиц, лохмато накрывая правый глаз, а внизу на подбородке угадывалась узкая азиатская бородка. Или это эспаньолка? Что-то такое, сейчас непонятно. У китайцев же по-особому на лице вот это растёт всё, так что, либо небрит, либо модник.

«Если он меня сейчас этой волосатой харей поцелует, я ему под колено ударю», – решила я.

Но он этой волосатой харей сделал нечто намного более удивительное – почти без акцента и низким голосом:

– Ты русская? – тихо спросил незнакомец.

Угрюмая толпа

– Что??? – вытаращилась я.

Он повторил:

– Ты русская? Понимаешь меня?

– Офигеть! – Выдохнула, но затем переступила устойчивее и схватилась за его запястья, которыми он держал моё лицо. – Понимаю, да. Тебя здесь тоже заперли? Что происходит вообще? Я туристка, я случайно здесь оказалась, я заблу…

Он настороженно шикнул и отпустил меня, повернув лицо в сторону, где, по идее, должна была быть дверь. Только тут я заметила, что с улицы раздаётся не только натужное отдалённое кукареканье, судя по отчаянию в голосе, последнего в деревне петуха, но и вполне близкие шаги и голоса. К сараю кто-то шёл, и их было много.

Мягкие бережные руки, за которые я продолжала держаться, внезапно задеревенели, и парень резко повернулся ко мне:

– Слушай меня внимательно, – сказал он. – Не отходи. Делай всё, что я скажу. На остальных не смотри, ничего не бойся, но следи, чтобы не подошли со спины. Я тебя им не отдам, поняла? Идём.

Он решительно высвободил руки, отошёл и двинулся к запертой двери, а я воскликнула:

– Я голая!

Мужчина резко развернулся, в четыре шага пересёк сарай и поднял с соломы остатки моего платья.

– Одевайся, быстро, – велел он, подавая, и сам помог мне натянуть его на голову. – От меня ни на шаг.

Сзади сквозило, и я чувствовала себя пациентом клиники, у которых рубашки с завязками на спине, но хотя бы как-то прикрыла наготу.

– Они нас выпустят? – спросила я, придерживая разорванный подол за спиной, но мужчина не ответил.

Подошёл к двери, затем вытянул ко мне руку, нащупав моё плечо, и заставил чуть посторониться. А после резко вышиб дверь ногой так, что аж потолок пошатнулся. Я зажмурилась от яркого света, но успела увидеть, как засов, который представлял из себя хорошую такую шпалу, вместе с петлями отлетел вперёд на пару метров. Дверь оглушительно шваркнулась о стену и поехала назад, но мой спутник не дал ей закрыться, а шагнул наружу, левой рукой оттолкнув её и прижав, чтобы не двигалась. Совершенно голый, светлокожий, мускулистый и рослый мужик в дверном проёме. Напряг ягодицы и чуть повернул голову, глянув через плечо на меня.

Я спохватилась и подбежала к нему. Встала за спиной сбоку, выглядывая из-за плеча, а перед нами выстроилась, пожалуй, половина населения деревни. В основном, старики и взрослые. И, не в пример вчерашнему, серьёзные. Увидев меня за спиной мужчины, на лицах некоторых выступило удивление, а затем что-то похожее на негодование. Зароптали.

Я поборола желание взять своего насильника под локоть, потому что сейчас он единственный, кто казался мне более-менее безопасным. Но даже если бы решилась, не успела бы – он сделал два чётких шага вперёд, быстро нагнулся, подобрал толстую деревяшку засова, а после на глазах у всех с оглушительным треском разломал её пополам. Руками! Без колена даже!

Щепки прыснули в стороны, обломки он не глядя с яростью швырнул на землю, а жители резко напряглись, и первые ряды попятились. Мужчина сделал ещё один угрожающий шаг, похоже, давая понять, чтобы не приближались, и повёл ухом. Я подбежала к нему и коснулась пальцами запястья, показывая, что рядом. Становилось всё страшнее. Китайцы однозначно меня пугали, а взгляды даже тех сердобольных леди, которые вчера со мной так мило общались, не предвещали ничего хорошего.

Старый усатый дед с круглым лицом и покатым пузиком сделал осторожный шаг вперёд, затем сложил руки полукругом и низко поклонился. Остальные тут же повторили жест, и я прижалась к боку спутника. Он продолжал молча и ровно стоять, глядя на местных сверху вниз, и выглядело это угрожающе. Почему-то складывалось стойкое ощущение, что он не принимает почести, а готовится к атаке в любой момент.

На всякий случай огляделась, чтобы, как он и сказал, удостовериться, что никого нет за спиной, и заметила, как с боков подобрались вчерашние знакомцы из мужиков покрепче. Впрочем, сейчас они тоже были в преклонённой позе, но ничто не мешает им выпрямиться и побежать на нас, если какая-нибудь бойкая моча в голову стукнет.

На всякий случай поскребла локоть мужчины и тихо сказала:

– Там мужики за сараем. С обеих сторон.

– Знаю, – так же тихо ответил он. – Слежу за ними. – И повторил: – Не отходи.

Я, глядя на окружающих, и без приказа бы осталась рядом. Настолько было не по себе, что я даже плюнула на разошедшееся сзади платье – пусть развевается, задница всё равно у всех людей одинаковая, пусть любуются. Заодно оценят как жест «симпатии», мрази.

Старик, который поклонился первым, выпрямился и начал что-то говорить, но мой спутник резко прервал его, отрывочно и жёстко что-то приказав по-китайски. Поднялся ропот, деревенские запереглядывались и как-то собрались. Бабки осуждающе качали головами, а мужики сурово хмурились.

Я глянула на профиль насильника и впервые увидела его при свете утра – молодой азиат. Вроде даже симпатичный. Длинноволосый, с аккуратной бородкой и лихими густыми бровями. Как минимум, одной, которую я видела слева.

Он оскалился и зарычал, и я, похолодев, увидела, как у него во рту прямо у меня на глазах, выступают длинные острые клыки, а челюсть выдаётся вперёд.

«Твою мать, пиздец! – пронеслось у меня в голове. – Так, ладно, значит, оборотни существуют. Пофиг вообще. Принимаем как данность и исходим из этого дальше. Меня трахнул оборотень, и сейчас на нас точит зуб вся деревня. В какую же передрягу я попала, мать моя женщина?!» Обернулась на мужиков за сараем, уже почти готовая увидеть у них такие же зубастые хари, но нет – обычные, человечьи. Пусть и злые. Нападать они не спешили, а слыша утробный рык моего насильника, настороженно пятились. Похоже, его нехило тут боятся. Но какого хрена тогда заперли?!

Вопросов было много, но сейчас момент точно не подходил для того, чтобы их задавать. Ноги бы унести!

Мой зубастик примолк, а затем повторил приказ более жёстким тоном. Роптание возобновилось, но толпа зашевелилась. Несколько женщин развернулись и пошли прочь. Старик что-то вякнул, похоже, начиная речь, но его снова прервал голос моего спутника. Монстр сжал кулаки и стал что-то говорить. Громко, чётко, обвиняюще. И так это было внушительно, что даже я прониклась. Уж не знаю, что там это китайское всё означало, но если представить, что он вычитывает им за меня, то я, пожалуй, почти отомщена. Во всяком случае, было страшно настолько, что я просто радовалась, что стою у него за спиной, а не среди прочих, выслушивая это.

За мужичками у сарая я следила. И за левыми, и за правыми, бросая настороженные взгляды, и у меня всё больше складывалось впечатление, что они ждут команды. Но, видимо, пока командир медлил. Надеюсь, трусил.

Женщины вернулись. Толпа расступилась, пропуская их, они приблизились и, поклонившись, преподнесли на вытянутых руках… Я даже не сразу сообразила, что у одной лежит стопка моей одежды, под которой виднелась лямка рюкзака, а сверху – телефон и чехол с документами! Ахнула, а мой защитник негромко приказал:

– Забери. Проверь паспорт и остальное, чтобы всё было на месте.

Я несмело вышла вперёд, взяла со стопки чехол и глянула внутрь. Вроде всё на месте. Затем перевела взгляд на соседнюю стопку и потянулась к документам там. Открыла паспорт и на красных страницах увидела чистой кириллицей имя Йонг Лан Чжун. Борода, вроде, его, остальное разглядывать времени не было.

Вздрогнула под коротким приказом сзади, но, судя по тому, что Йонг обращался по-китайски, говорил он не мне. Подошла третья женщина и подала мне ключи с брелоком. Я спохватилась, взяла их, после сгребла свои вещи, а сверху приняла стопку мужской одежды. Документы, и его, и свои, положила сверху и прижала к груди шмотками так, что теперь отобрать можно было бы только у мёртвой, и то не факт.

– Иди ко мне, – раздалось сзади, и я попятилась. Ощутила спиной его прикосновение и остановилась. – Всё в порядке? – Я кивнула, а он скомандовал: – Теперь медленно иди вперёд. – И уточнил: – Туда. К парковке. Давай, я за тобой.