То, как угрожающе насупились местные, заставило сжать руки сильнее, но я шла, стараясь смотреть под ноги и концентрируясь только на звуке дыхания и шагов позади. Когда на усилившееся роптание раздался низкий, вызывающий жуть рык, я лишь сглотнула и чуть ускорилась, но не обернулась.

– Ключи, – сказал Йонг, когда мы почти дошли до стоящих рядом машин, миновав корявый щебёнчатый выезд. Я разжала кулак, в котором они были, и медленно повернулась отдать. Тёплые пальцы коснулись моих, забирая. Чёрный внедорожник, на котором вчера вылизывалась кошка, пиликнул, и парень приказал: – Садись в машину. На переднее.

За мной он не последовал. Остановился возле капота, повернувшись лицом к толпе, которая шла за нами, будто закрывал меня спиной. Дождался, когда со стороны пассажирского сиденья послышится хлопок двери, означающий, что я уселась, и только потом сдвинулся с места. Я же, умостив голую задницу на кожаное сиденье и закрыв дверь, вжалась и затихла. Широкая мускулистая спина мужчины, на которую я заворожённо смотрела, исчезла из вида, и я увидела, что нас окружили, а во взглядах людей светились только злоба и возмущение.

Йонг распахнул водительскую дверь, с размаху шлёпнулся на сиденье и почти не глядя сунул ключ в зажигание, заставив двигатель рыкнуть. Хлопнул своей дверью, нажал блокиратор, и, положив руки на руль и неотрывно глядя вперёд, тихо приказал:

– Пристегнись.

Дорожная

Тон, которым была сказана простая привычная команда, заставил кожу покрыться мурашками. Я бросила прижатое добро на колени, не обращая внимания, что рюкзак, который был снизу, повалился куда-то под ноги и вывалил из чрева бюстгальтер, и судорожно схватилась за ремень. Вытянула, пристегнулась, слыша, как прогревшийся движок низко рычит, и вцепилась в ручку над дверью.

– Я готова, – сиплым голосом сказала я, затравленно глядя по сторонам, и сердце ухнуло от короткого звука переключения передачи.

Вскрикнула и резко зажала рот рукой, но пока машина только предупредительно дёрнулась и остановилась, утробно рыча. Люди, обступившие нас, шарахнулись, но недалеко. Кто-то, кто стоял прямо перед капотом, упал от удара, и сейчас несчастливцев поднимали остальные, вытягивая из-под колёс. Пока никого не покалечили. Но, судя по растущим оборотам двигателя, это могло вскоре измениться.

Лица щерились оскалами, всё больше толпа походила на стаю волков или я не знаю кого! Сюрреализм настоящий! И я в нём! Фигуры бычились, супились, готовились броситься. И тётки, и старики – все! Будто звери дикие!

Йонг чуть отпустил сцепление, внедорожник двинулся, затем резко дёрнулся и снова встал. Толпа прыснула, но тут же полезла опять наседать, и движок взревел. Мы медленно поехали, тесня народ бампером, всё ускоряясь. Сдвинулись на пару метров до момента, пока один из деревенских не упал. Послышался отчаянный вопль слева, и Йонг чуть сдал. Из-под колёс достали мужика с переломанной окровавленной ногой, который вопил и с ненавистью смотрел на нас. Его оттащили двое других, а машина уже возобновила движение. И, судя по тяжёлому дыханию на соседнем сиденье, мой спутник был предельно напряжён.

Я оглядела толпу снова и поняла, что они не уйдут. Будут стоять до последнего и, скорее всего сейчас мой зубастый насильник начнёт их…

– О боже! – непроизвольно воскликнула я, когда он резко газанул, и тела людей локтями и коленями отбили глухой стук по капоту. Несколько деревенских отлетело, расчищая путь впереди, кто-то упал под колёса, завопили тётки, а я зажала рот руками, изо всех сил стараясь не кричать.

Йонг оскалился, зарычал и газанул, рывками отпуская сцепление. Потерпевшие выкарабкивались, но теперь успеть было почти нереально – только если врассыпную, и наконец-то толпа дрогнула и стала отступать. Кто-то сбоку заорал дурниной – похоже, шины проехались по пальцам. Несколько мужиков, что стояли перед капотом, сдвинулись и попытались достать с другого бока. Бросились на дверь, но зацепиться уже не успели, а внедорожник, распугивая оставшихся, набрал скорость, развернулся на пыльном каменном крошеве и ринулся к выезду.

Я обернулась и увидела, что за нами бегут. С парковки показалось ещё несколько машин, и я уселась ниже и вжала голову в плечи, зажмурившись.

– Это не со мной, это не со мной, это какой-то долбанный бред! – тихо проскулила я, и стало немного легче. Не потому, что поверила, а потому что наконец-то перестала видеть животную ярость в глазах преследователей.

Внедорожник прыгал по буеракам, как заправская «Буханка». Мы миновали сарайный холм, свернули между покосившихся хижин на окраине и помчались по измочаленной колёсами гравийке, ведущей в лес. Булыжники стукались о днище, в стекло летело мелкое каменное крошево, но мой спутник не жалел машину и лихо закручивал руль, объезжая особо глубокие ямы. Я на подобной дороге была в деревне как-то раз, когда меня друзья с музыкального фестиваля подвозили домой. Вот так же зубы клацали. Но тогда у меня хотя бы задница была не голая, а сейчас я шлёпалась ею о сиденье, и только страх не давал истерически расхохотаться при мысли, что происходит с яичками водителя, который одеться не успел вообще.

Извилистая дорога была чем угодно – но не тем, что подошло бы для быстрой езды. И, тем не менее, мы мчались с внушительной скоростью! Впервые я видела мужчину, который так безжалостно относится к подвеске. А если мужчина безжалостен к подвеске, значит, опасность реально серьёзная.

Кузов подбрасывало, нас мотало по салону, про вещи я уже вообще не думала и надеялась лишь на то, что мы не перевернёмся. Красоты Китая, которые открывались поворот за поворотом, меня волновали в последнюю очередь, и всё же я заметила, что выезжали мы через сухой болезненный бор, а теперь вокруг всё больше зеленело и расцветало. Будто мы спешили вырваться из какого-то проклятого места, ей богу! Даже дышалось легче!

Впереди показалась огромная лужа и колея по боку. Йонг бросил резкий настороженный взгляд в сторону и шарахнул по газам так, что я аж вскрикнула. Мы ворвались прямо в бурую жижу, но, благодаря рывку, преодолели препятствие и не застряли. Только лобовое залило, но тут же включились дворники.

Обернулась и увидела, как со стороны колеи вылетел внедорожник, похожий на те, что используют лесники. Ещё бы секунда, и нам бы перекрыли проезд! Хотя в данном случае даже скорее – протаранили безжалостно! Причём, с моей стороны! Но мы проскочили. Успели.

– С ума сойти! – воскликнула я, откидываясь на сиденье, но тут же снова клацнула зубами и чуть не врезалась макушкой в потолок, благо, ремень защитил.

– Держись, почти выбрались, – сухо бросил водитель, не отвлекаясь от управления.

Через пару минут, когда внедорожник сзади уже почти нагнал нас, впереди наконец-то показался выезд на нормальную дорогу, а как только мы вспрыгнули на асфальт, Йонг с юзом развернулся, чтобы встать в полосу, дал по газам от души, и мы стали отрываться.

Сзади послышался яростный разочарованный гудок, а я смотрела вперёд на сливающуюся в линию разметку и пыталась осознать, что это вообще было только что?

Автомобиль целеустремлённо мчал вперёд. Едва появлялась какая-то развязка, Йонг, сурово изогнув брови, перестраивался и сворачивал. А затем ещё, и ещё, и ещё. «Путает след!» – поняла я. Солнце поднималось, разгоняя тучки, лес вокруг сменялся просёлками, иногда горными зигзагами, а затем снова выравнивался в зелёную стену по бокам. Я искоса поглядывала на спутника, и в душе поднималось смятение. Я не знаю, кто он, не знаю, куда он меня везёт, не знаю, что планирует со мной сделать. По сути, я сейчас – его заложница и рассчитывать могу только на его порядочность…

Сиденье влажно напомнило, что этот «порядочный» сделал со мной несколько часов назад. В голову бросился жар, едва я подумала об этом. Будто наяву ощутила его наглую морду у себя между бёдер и эти самые усы, царапающие половые губки, пока язык между ними тянется вглубь. Хотя в темноте он был волосат весь, и кто знает, как выглядело то, что сейчас притворяется человеческим лицом?

Реальность, в которой есть оборотни, меня не удивляла. Слишком много сейчас этой темы в кинематографе и книгах. Пусть с ним! Пусть на самом деле! Тоже мне, удивили! Куда важней было бы узнать, что именно он за оборотень? И не собирается ли меня сегодня на ужин аккуратненько сожрать?

«Или хотя бы попытаться сожрать…» – проворчала я мысленно, опять вспоминая, как он мусолил и втягивал в пасть мои гениталии, будто соки все высосать старался. «Ну, хоть симпатичный, – решила я, глядя на его профиль. – И не старый. Накончал в меня только, сука узкоглазая… Лишь бы в аптеку отпустил за экстренной контрацепцией! Я рожать от первого встречного точно не намерена! Не дай боги, ещё заразный…» Но пока это были все здравые мысли, что рождались в голове, а перед глазами стояли лица деревенских, и я всякий раз возвращалась к выводу, что этот мужик однозначно лучше. И даже если будет снова насиловать, то хоть не до кровавой пены – бережный, уже радость. Сомнительная радость – да, но какая есть.

Где мой телефон, я не знала. Скарб мотало по салону, и я надеялась только, что не раздавила его случайно ботинком, пока мы прыгали по буеракам. Однозначно стоило позвонить нашему старшему. Сказать где я, предупредить, что местные могут учудить, договориться о встрече и о визите в полицию… Ну, это в идеале, конечно. Но для начала хотя бы выяснить, кто это со мной – этот незнакомый, молодой и очень сильный физически мужчина. И чего он хочет?

«Лишь бы в итоге отпустил», – взмолилась мысленно я и зажмурилась.

Вой у обочины

Примерно через час, когда я уже почти пришла в себя и начала с осторожным любопытством вертеть головой, обороты двигателя стали падать. Мы ехали по пустынной двухполоске где-то в лесной глуши, и я видела лишь низкий кустарник по обочинам и стволы деревьев под зелёными кронами. Почти так же, как и у нас, даже не скажешь, что мы в другой стране. Разве что некоторые растения больше на тропические смахивают и чем-то напоминают те, что на южном берегу Крыма растут.

Йонг дышал ровнее, хотя губы всё ещё были крепко сжаты, а ноздри хищно напряжены. Мощные рельефные руки умело вращали руль, и у меня даже мурашки бежали при мысли, что он этими красивыми сильными пальцами может меня за шейку «цап» – и я всё, что только скажет, сделаю.

Впереди показался дорожный карман, и машина вильнула, снижая скорость. Мы притормозили у обочины, внедорожник нехотя дёрнулся и остановился. Я испуганно глянула на застывшего мужчину, а он, стиснув побелевшими пальцами руль, слепо смотрел вперёд сквозь всё ещё грязное по бокам, где не доставали дворники, стекло и сипло дышал. «Опасный профиль», – подумалось мне, и по коже снова пробежали мурашки. Но тут Йонг чуть сместил лицо ко мне и, не глядя, тихо попросил:

– Дай мне минуту. – После чего быстро глянул в зеркало, распахнул дверь и вышел.

Я из кабины видела, как он прошагал вперёд, шлёпая босыми чумазыми пятками по асфальту. Кожа реально бледная, не как у местных, кто в деревне привык под солнцем на улице работать. Фигура подтянутая, выправка почти военная. Уж осанка точно! Даже сейчас спина прямая, будто он местный император, а не голожоп с обочины.

Йонг прошёлся метров на десять вперёд, причём, не похоже было, чтобы для какой-то цели. Остановился, пожмакал руками, словно в них не хватало чего-то, затем чуть сгорбился, резко схватился ладонями за лицо. А следом закричал так, что я сжалась на сиденье. Запрокинул голову и буквально завыл! Но не как пёс какой-то, а как обычный человек. Человек, у которого отобрали всё. Столько бессильной ярости было в этом вое, что аж слёзы на глаза навернулись.

Он вдохнул и заскулил, теряя остатки царственности. Сгорбился, снова закрыв лицо, и дёрнулся, будто всхлипнул. После выпрямился, отбросив руки кулаками вниз, и чуть постоял, молча глядя вдаль. А вслед за этим развернулся и пошёл назад.