Если кто-то внедрился в компьютерную систему больницы, чтобы удалить из нее странного больного, то уж в записи Марфы Петровны никто не сможет проникнуть!

Алевтина сказала коллегам, что спустится в буфет выпить кофе, а сама отправилась в кладовую.

Марфа Петровна была чрезвычайно похожа на матерчатую куклу, каких надевают на чайник для сохранения тепла. Это сходство немного нарушал только белый халат, который с трудом сходился на ее обширной груди. Внизу вообще не сходился, так и болтались полы сзади, когда кладовщица ходила, как крылья у огромного гуся.

Впрочем, ходила она редко, в основном сидела за столом и препиралась с больными.

Когда Алевтина подошла к кладовой, Марфа разбиралась с очередным пациентом, которого только что выписали из отделения.

– Это не мое пальто! – тоскливо доказывал тот. – Мое серое, а это зеленое!

– Как не твое? Фамилия твоя? – Марфа Петровна придвинула к пациенту свою знаменитую книгу учета.

– Фамилия, допустим, моя, а пальто не мое!..

– Если фамилия твоя, так и пальто твое!

– Но оно же женское! Смотрите…

– Где написано, что женское? Пальто оно и есть пальто. Если бы это была, положим, юбка, тогда…

– Да вы на фасон поглядите! Опять же пуговицы у него на женскую сторону…

– Мало ли что пуговицы! Фамилия-то твоя!

Она вгляделась в записи, и вдруг лицо ее просветлело.

– Это, видно, я не на ту страницу смотрю! Ты какого числа вещи сдавал?

– Шестнадцатого…

– Ага, а это девятнадцатое! Я не так поглядела!

Она перевернула страницу, провела по ней карандашом и радостно сообщила:

– Вот он ты!

Через несколько минут пациент ушел со своим пальто, и Марфа Петровна повернулась к Алевтине:

– А ты какого числа сдавала?

– Я никакого. Я здесь работаю. На втором хирургическом…

– А тогда чего вам надо? – Марфа Петровна мгновенно перешла на «вы».

– Нужно одного больного проверить. В компьютере какая-то путаница, так может, у вас он есть…

– А я всегда говорила, что этим вашим компьютерам нельзя верить, книга-то она надежнее…

С победным видом Марфа Петровна открыла свою книгу.

– Как фамилия? Когда госпитализирован?

– Фамилия его Конюхов. – Алевтина решила довериться памяти Анатолия Сергеевича Тарасова. – А насчет даты могу только примерно сказать…

– Ну хоть примерно…

Марфа Петровна принялась листать свою книгу и вскоре победно заявила:

– Есть такой Конюхов! Двадцатого числа поступил!

– А зовут его как?

– Зовут его Феликс Сергеевич…

– Конюхов Феликс Сергеевич… – проговорила Алевтина задумчиво.

– Так точно! Видишь, моя-то книга лучше любого компьютера!

– Гораздо лучше, – машинально подтвердила Алевтина.

Она думала о загадочном пациенте.

Мало того что он так похож на того давнего утопленника – его фамилия тоже похожа, и те же самые инициалы…

– Еще вопросы есть? – нетерпеливо проговорила Марфа Петровна. – А то у меня дел невпроворот…

– Есть! – спохватилась Алевтина. – Вещи-то свои этот Конюхов еще не получил?

– Сейчас посмотрю… – Марфа Петровна снова заглянула в книгу. – Расписки нет, значит, не получил…

– Точно не получил? – недоверчиво переспросила Алевтина. – Может, просто расписаться забыл?

– Говорю же, расписки нет… я без расписки нипочем вещи не выдаю, а то потом неприятностей не оберешься! Если без расписки выдавать, так это никакого порядка не будет… Давеча пришел один такой, – Марфа пренебрежительно сморщилась, – выдайте мне, говорит, вещи жены! Жену, сказал, по скорой привезли, вещи на ней дорогие были, так она боится, что все пропадет, пока тут лежит. Нет уж, я говорю, без ее разрешения ничего не выдам неизвестно кому. «Как это, – орет, – неизвестно кому? Я же муж законный, вот, паспорт могу показать, что брак зарегистрирован тогда-то и там-то! Официальному документу не верите!» И что с того, что паспорт, – я отвечаю, – мало ли что там написано, что вы в браке? А может, вы уже давно в разводе, только тебе лень бумаги оформить? Нет уж, отдам вещи только той, что сдавала! И под расписку! Так что если этот Конюхов в книге не расписался – значит, ничего не получил!

– Но вы все-таки проверьте!

– Ну до чего же ты настырная! – Марфа Петровна от раздражения снова перешла на «ты». – Сейчас я тебе покажу…

Она отошла от стойки в глубину кладовой и через минуту вернулась с большим полиэтиленовым пакетом:

– Вот они, вещички его! Так что зря ты сомневаешься – у меня все точно, как в аптеке! У меня такого порядка нет, чтобы вещи без расписки выдавать!

Вдруг Марфа Петровна насторожилась, к чему-то прислушиваясь, и всплеснула руками:

– Никак опять она, зловредина!

С этими словами она снова метнулась в глубину помещения, и оттуда понеслись странные звуки и глухие междометья.

Алевтина стояла перед стойкой, на которой лежал пакет с вещами таинственного пациента.

Она взглянула на этот пакет, потом опасливо прислушалась к доносящимся из кладовой звукам и наконец не выдержала, заглянула в пакет.

Там лежали темно-синяя куртка с капюшоном и серая толстовка.

Алевтина сунула руку в карман куртки – и нащупала там какую-то бумажку…

Это была квитанция из мастерской со странным названием «Клепсидра». На квитанции мелким косым почерком было написано: «Приняты от Костикова Ф. С. часы каминные, производства Германии, часовой механизм поврежден».

Ниже был вписан номер мобильного телефона.

«Ага, – подумала Алевтина, – значит, фамилию он назвал другую, а инициалы придумывать поленился…»

Поддавшись мгновенному побуждению, она сунула квитанцию в карман своего халата и быстро поправила мешок с вещами – чтобы не было заметно, что она в него заглядывала.

Тут как раз вернулась запыхавшаяся, красная как помидор Марфа Петровна.

– Ну какая же зловредина! – пропыхтела она.

– Это вы о ком?

– Да о кошке своей, о Василисе! Завела ее в недобрый час, думала, будет мышей ловить, а то здесь мыши завелись. Так она мышей не ловит, а только хулиганством всяким занимается. Пакеты с вещами рвет, с полок сбрасывает… совсем распоясалась!

Марфа взглянула на пакет и нахмурилась:

– Ну, убедилась ты, что у меня все в порядке? Все как в аптеке! Ежели расписки нет, значит, вещи на месте!

– Да, спасибо большое, все хорошо. – Алевтина развернулась и пошла прочь.

Выйдя из кладовой, она пошла к лифту, чтобы вернуться в свое отделение, но тут нос к носу столкнулась со своей коллегой, Татьяной Мосиной.

– Ты уже обедала? – спросила та.

– Нет пока.

– Так нельзя. Нужно перекусить. Мы, врачи, должны о своем здоровье заботиться. Пойдем в кафе… я тут про Валеру Полякова кое-что узнала, расскажу…

Услышав про Валерку Полякова, Алевтина согласилась. Они зашли в больничное кафе, взяли по салату и кофе с булочкой и сели за свободный столик.

– Ну, что там с Валеркой нашим? – спросила Алевтина. – Как он, в каком состоянии?

– Ну, ты же знаешь, как всегда отвечают – состояние средней тяжести. Но что интересно…

Татьяна сделала выразительную паузу, чтобы усилить впечатление от своего рассказа.

– Ну, что? – переспросила Алевтина, чтобы не обмануть ожидания рассказчицы.

– А то, что он столкнулся с Летучим Голландцем!

– Что?! – недоверчиво переспросила Алевтина. – Что-то ты путаешь! Летучий Голландец – это корабль. Как наш Валера мог с ним столкнуться? Он же не на яхте плыл, а на машине ехал!

– Ну, есть Голландец, который на море, а есть – который на дорогах… черный лимузин, вроде катафалка похоронного, появляется вдруг на дороге, непонятно откуда, и потом так же внезапно исчезает! Из-за него много аварий было.

– Тань, ты шутишь, что ли? Где это ты слышала?

– Мне гаишник один рассказывал, который у нас в отделении лежал. Он сам с этим черным катафалком чуть не столкнулся, потому и в аварию попал… и вот что самое интересное…

– Что?

– Что этот лимузин… то есть катафалк, едет сам по себе, без водителя! Вообще без людей!

– По-моему, он все выдумал, этот твой гаишник. Интересничал, хвост распускал перед тобой. Многие больные мужики так делают, не знаешь, что ли?

– Ну, ты никогда мне не веришь…

– Так, погоди, даже если твой гаишник не врал…

– Он не мой! У него жена такая… вся из себя, его стерегла, как собака кость!

– Ну хорошо… если этот не твой гаишник не врал, при чем тут Валера Поляков?

– А при том, что свидетели видели: в самый момент аварии на дороге перед ним появился черный лимузин вроде похоронного!

Татьяна понизила голос и добавила:

– И за рулем у него никого не было! А один свидетель сказал, будто за рулем была собака.

– Что?

– Собака! Косматая такая, рыжеватая… Но это уж, по-моему, ерунда. Но это еще не все…

– А что же еще?

– Свидетели этот катафалк видели, а на записи с камеры никакого лимузина не было!

– Да откуда ты все знаешь в таких подробностях?

– Да жена его звонила, Алка, мы с ней в школе вместе учились. Она просила, чтобы Валерку к нам перевели. Я заведующему сказала, он обещал посодействовать…

Алевтина слушала ее вполуха.

В то же время она перевела взгляд на открытую дверь кафе и увидела, что мимо нее в сторону кладовой прошел высокий, немного сутулый человек.

Она разглядела – или, может быть, ей только показалось, что разглядела, – бледные впалые виски, скошенный подбородок в трехдневной щетине… И шрам наверняка есть на щеке…

Неужели это он, тот странный, таинственный пациент из третьей палаты – Конюхов, что ли…

– Таня, извини, мне срочно нужно в отделение! – Алевтина вскочила, чуть не свалив стул.

Она хотела увидеть этого человека еще раз, убедиться, что это именно он, тот, рядом с которым она провела страшную ночь – тогда, в другой жизни…

И еще… еще ее охватило какое-то беспокойство.

– А булочку ты есть не будешь? – деловито осведомилась Татьяна. – Тогда я съем…

– Да пожалуйста…

Алевтина выскочила в коридор.

Таинственный пациент исчез – видимо, спустился в кладовую.

Алевтина устремилась за ним, но тут ее ухватила за пуговицу халата крепкая коренастая женщина со знакомым лицом.

– Доктор, постойте! – затараторила она. – Скажите, а может быть, Павлу травку стоит попить? Есть такая травка полезная, не помню только, как она называется…

– Павлу? – растерянно переспросила Алевтина. – Какому Павлу? И какую травку?

– Ну как же, муж мой, Павел Семенович Тузиков, у вас лечился. Вы разве не помните? И у него сейчас обострение. Так мне сотрудница одна сказала, что нужно травку… еще она говорила, что непременно нужно грелку…

Женщина продолжала что-то говорить, быстро и озабоченно, но ее слова доходили до Алевтины с трудом, как будто между ними было толстое стекло.

– Извините, я сейчас не могу разговаривать. Подойдите ко мне в отделение после трех…

Женщина что-то недовольно ответила, но Алевтина ее уже не слушала. Она влетела в коридор, ведущий к кладовой, пронеслась по нему и вбежала в помещение.

Здесь никого не было – ни таинственного пациента, ни Марфы Петровны.

Алевтина подошла к барьеру, отделявшему ее от кладовой, и окликнула кладовщицу:

– Марфа Петровна, вы здесь?

Ей никто не ответил.

Странно, ушла и не заперла кладовую… это не похоже на Марфу Петровну… Она вообще никуда из своей кладовой не выходит, а если уж выйдет, то на все замки дверь закроет.

Алевтина снова окликнула кладовщицу – и тут услышала за перегородкой жалобное мяуканье.

Алевтина перегнулась через барьер и ахнула.

По ту сторону этого барьера на полу полулежала огромная кукла на чайник…

То есть, конечно, это была Марфа Петровна, но она была неподвижна и безжизненна, как тряпичная кукла.

Возле нее сидела полосатая серая кошка и старательно вылизывала щеку хозяйки.