– Я занял очень много места в твоей жизни, в мыслях, в сознании. Отрицать это просто глупо, – не позволил он высказаться – догадался, что ничего ценного сейчас на её языке не вертится.

Влада кивнула и нервно улыбнулась.

– Давай отложим этот разговор, – предложила, разглаживая скатерть ладонями. Багдасаров только хмыкнул.

– А смысл? Ты так и не усвоила главное правило: невозможно быть счастливым завтра. Я!.. хочу быть счастливым сейчас. Я хочу сделать тебя счастливой. Тоже сейчас. Хочу быть счастливым с тобой! И нет силы, способной мне в этом противостоять!

– Я даже ничего такого не сказала, – вдруг испугалась Влада простого и понятного слова: «счастье» и самих подобранных признаний.

– А ты серьёзно веришь, что мне нужны какие-то слова? Я приехал не за словами.

– Ты приехал, потому что тебя позвала Берта, – упрямо напомнила Влада, и он усмехнулся.

«Ну, конечно! Пусть будет Берта! Пусть будет этот стол между ними с набором разнообразных десертов, к которым Влада, дрессируя выдержку, даже не притронулась!»

– Я приехал, потому что люблю тебя, – выдал Багдасаров и сам себе же мысленно усмехнулся: не сдержался. Опять.

Он нервно растёр шею и крепко зажмурился, чтобы вернуть потерянное равновесие. Влада на его заявление среагировала как обычно ровно. А впрочем, разве он сказал что-то, чего она не знала? Знала. Причём, без очередного сотрясания воздуха громкими фразами.

– Ты уже говорил об этом. Вчера, – напомнила, а Багдасаров вызывающе хохотнул.

– Вот как? – рассмеялся он так неуместно прозвучавшему замечанию. – Ничего. Как говорится, предупреждён, значит, вооружён, верно? – хитро улыбнулся.

Он поднялся из-за стола и уверенно шагнул к Владе.

– После пылких признаний мне положен поцелуй, – пояснил в ответ на опасливый взгляд и осторожно коснулся губами уголка её рта.

– Прекрати! – рассердилась Влада и теперь смотрела с осуждением. Но разве его когда-нибудь пронимали подобные взгляды? «Пусть она и дальше думает, что нет…»

– Я больше не верну его тебе, – прошептал Багдасаров, стирая пальцем с таких желанных губ остатки своего тепла. – Не верну этот поцелуй, – пояснил, когда Влада непонимающе нахмурилась.

Понятнее явно не стало, и оттого она неуютно поёрзала на месте. Взглянула на бывшего с опаской, что ли?.. У Багдасарова всё это вызвало умилительную улыбку: «Ни фига она не изменилась!» Влада стала взрослой, серьёзной, деловой. Стала сексуально раскрепощённой, опять же. А стоило только ступить в зону интимной близости без спроса, как сразу же начала смущаться, будто школьница!

– Наверно, это вкусно? – предположила малышка, покосившись сначала на десерт, а после, совсем скоро, и на Багдасарова.

– Не знаю, попробуй, – хрипло добавил он. Хрипло, потому что глядя на такую податливую, доверчивую и непривычно мягкую Владу, внутри просыпались инстинкты. Правильные, ожидаемые, но давно забытые.

Влада хотела, чтобы он ушёл, а не нависал так близко и так вызывающе. Она даже схватилась за ложечку и ковырнула успевший остыть шоколадный фондан. Содержимое не растеклось, как положено, а лишь несмело накренилось и выглянуло. Но разве это повод для расстройств, если до дрожи сильно любишь сладкое?!

Влада любила. Очень. Но невозможно ограничивала себя во всём, что касалось удовольствия. Вот и сейчас, только лишь мягкий бисквит попал на язык, она застыла и прислушалась к ощущениям. Румянец стал ярче, спина напряглась более очевидно.

Багдасаров выпрямился в полный рост и остался стоять рядом с Владой. Даже ладони спрятал в карманах штанов, давая понять, что не собирается уходить. Ковырнув десерт ещё раз, а потом ещё, Влада потянулась за чаем, и, задумавшись всего на мгновение, бросила туда целый кусочек сахара.

«Ну, всё, разошлась!» – хмыкнул про себя Багдасаров, оценивая эту по-настоящему королевскую щедрость. Влада тут же сделала глоток, а потом неожиданно запрокинула голову и посмотрела ему прямо в глаза. Она была явно взволнована и будто не знала, как себя следует вести.

Влада здорово орудовала клинком, запросто посылала на три буквы и без сожалений бросала вызов судьбе, но, увы, вот так вот терялась, когда приходило время поделиться частичкой чего-то личного. В этот момент она несколько раз подряд моргнула, чтобы, наконец, собраться с мыслями.

– Не надо возвращать, – прошептала, а Багдасаров от стука в ушах, казалось, всё пропустил. – Пусть он хранится у тебя. Так надёжнее, – добавила она.

Чтобы губы не растянулись до ушей, Багдасарову пришлось прикрыть их ладонью и хорошенько растереть. Подбородок оказался колючим, а зубы свело от сладости, которой, против воли, налился весь рот.

Совершенно глупое, необъяснимое чувство эйфории, полёта не позволяло вспомнить, что он, вообще-то, взрослый мужик! Потому что рядом с такой Владой реальность рассыпалась, превращалась в нечто зыбкое, тягучее, эфемерное. И сейчас, когда Багдасаров научился это ценить, удовольствие было особым. Конечно, она говорила о поцелуе!

Глава 6. Багдасаров. Давно

– Тебе ничего не стоит влюбить её в себя.

– А ты в меня, часом, сама не влюбилась?

– И как это только пришло тебе в голову?

Кто же по доброй воле влюбляется в такого, как ты?

Они становились ближе, но Влада всё равно оказывалась на недосягаемой высоте. Вся такая лёгкая, воздушная, насмешливая… Она не пасовала перед проблемами, а иногда складывалось впечатление, что даже не замечала их. И щёлкала, играючи, будто орехи. Конечно, так только казалось. И теперь, когда Багдасаров без зазрения совести ошивался в ближнем круге, он мог это знать наверняка. Но он по-прежнему оставался другом, в то время как Влада для него стала больше, чем просто забавная девчонка.

Она притягивала все взгляды, всё внимание. Она заставляла мир вертеться вокруг себя и едва ли это замечала. Всё происходило понятно и естественно. Настраивалось и налаживалось. Вот только у Багдасарова… в силу возраста, опыта и интересов… немного не по плану.

Влада делилась с ним, конечно, не всем, но очень многим. Могла запросто явиться без приглашения в шесть утра, запрыгнуть в койку и потрепать его подушкой по мятой, заросшей за ночь физиономии. Могла прийти поздно вечером. Просто так. На рюмочку коньяку. И могла остаться на ночь. К сожалению, только на диване.

До поры до времени Багдасарова это даже устраивало. Привыкание случилось быстро, притирание прошло без особых нервных затрат. Отношения развивались стремительно и легко, вот только двигались… куда-то не туда.

Намекать бесконечно было невозможно, предъявить свои права и претензии рано, а все его пробные заходы Влада отбривала легко и без особых сомнений. Причём, делала это в привычной шутливой манере.

На этот раз всё началось так же. Она забежала перекусить перед сном. Ведь тупой Керим не упускал возможности прессануть дочурку. Он, как плесень, адаптировался под любой удар Багдасарова. Не потому, что новый друг перестал его удивлять, а потому что чечен рассчитывал выжить любой ценой.

Торопливо заталкивая в рот наспех скроенные бутерброды, Влада что-то беззаботно щебетала об универе, в который Багдасаров рекомендовал поступить. Ну ладно… не рекомендовал… Там нечего было обсуждать! Но Влада особо и не сопротивлялась. Хватило аргумента, что руководить без диплома ей не позволит государство. И малышка не стала спорить. Ни с Багдасаровым, ни, собственно, с государством. Да и поступила без протекции, что приятно удивило, ведь на прилежную ученицу Влада не походила от слова совсем. Вскоре стало понятно, что знания давались ей легко и, считай, без боя.

И вот такими набегами, за «рюмочкой» чая она частенько делилась впечатлениями. Социализация шла полным ходом, круг общения вроде как становился шире. Проблемы по-прежнему оставались только на личном. Ведь впускать в свой мир новых людей Влада не хотела категорически. И такое понятие как «студенческая жизнь» не вызывало у малышки должного возбуждения, а у Багдасарова, собственно, беспокойства. Хотя мысль, что она пойдёт в отрыв и пустится во все тяжкие, была откровенно бредовой, ведь этот этап Влада тоже прошла.

Когда запасы в холодильнике были подбиты под ноль, а лёд в её бокале виски растаял окончательно, Влада засобиралась домой. Не очень активно, да и не то, чтобы с особым желанием, но она всё же посматривала в сторону выхода.

А проблема была в том, что Багдасаров никак не мог отказаться от вредной привычки тащить работу домой. Мозговой штурм в офисе приносил свои плоды по текущим делам. А вот проекты, которые только-только выбрались из формата наброска, лучше росли в спокойной и уютной атмосфере.

Чаще о набегах Влада предупреждала, и в планы удавалось внести коррективы, сейчас же она предпочла явиться без звонка. Порой казалось, что каждый такой спонтанный визит сама Влада рассматривала, как лотерею. И однажды реально застала врасплох: со спущенными штанами и голой девицей на барной стойке.

***

Девица забралась на стойку и на четвереньках, эротично изгибаясь и просто фантастически раскачивая сочными бёдрами, медленно приближалась. А он не то, чтобы спустил штаны… скорее, не торопился их надеть после первого удачного захода. И вполне возможно, что надел бы, если бы те попались на глаза, а девчонка не отвлекала налитой грудью с призывно торчащими сосками. Играла приятная, расслабляющая музыка, и хлопок входной двери оказался совсем не в тему.

Влада вошла, сбросила кроссы, и, наблюдая всю эту картину, смешливо хмыкнула.

– Я помешала? – выгнула она бровь, явно провоцируя.

И при этом всем своим видом намекала, что уходить в оскорблённых чувствах не собирается. И даже стыдливо прикрыть глаза не вспомнила. Или Багдасаров что-то упустил, и вчерашние школьницы разучились смущаться прямо за партой?

Но и девица оказалась не из стеснительных. Окинув Владу безразличным взглядом, она опустила попу на пятки и раздвинула бёдра так, чтобы выбор варианта, кто из присутствующих третий лишний, даже не подлежал обсуждению. У Багдасарова стоял. Вот только не выбор, нет. И трахаться хотелось очень. Но вместо того самого выбора, который очевиден, он жёстко ухмыльнулся.

– Ты свободна, – бросил девице и растёр ладонью лицо, когда та соскочила со стойки и натянула на обнажённое, соблазнительное и, что уж тут скрывать, желанное тело, валяющееся где-то неподалёку платье.

Когда девица упорхнула, с демонстративной обидой хлопнув дверью, Багдасаров подошёл к стойке ближе и со всей навалившейся за день тяжестью облокотился на неё. Влада тоже подошла. И ей было плевать, что разделяет их весьма сомнительная преграда. Даже не стена – полстены. И та из красивых, но мало что скрывающих стеклянных блоков. В пользу Багдасарова играла разве что приглушённая полутьма комнаты.

Малышка испытывала его взглядом и будто чего-то ждала. Если бы Багдасаров не знал её достаточно хорошо, мог бы обмануться, будто она ждёт пылких признаний и категоричных решений вроде: «с этой минуты для меня существуешь только ты!» Но это же была Влада! И оказавшись в полуметре от обнажённого половозрелого и возбуждённого до звёзд перед глазами мужчины, она думала о дружбе. Так ему и заявила: «Дружба не может быть удобной. Я пришла, и ни о каких шлюхах не может быть и речи!»

Багдасаров смеялся долго и от души. Злился и смеялся одновременно. А ещё хотел, чтобы в его реальности не осталось никого, кроме этой заносчивой… подружки. Вот такой, по-своему наивной. И в этой накатывающей волнами злости, он даже не подумал прикрыться, когда пересекал комнату. «Подружка» смотрела ему в спину. И о чём думала в этот момент, даже представить сложно.

«Под чем она была?» – чуть надменно и с явным вызовом бросила Влада, когда Багдасаров вернулся. Он даже не сразу сообразил, к чему малышка ведёт и, кроме тупого: «Что?», ни на что другое не расщедрился. Влада вздохнула так, будто успела смертельно устать. Когда это, кстати?