Кому-то пара ударов может показаться пустяком, но в нашем мире, среди элиты, это может стоить тебе всего. Кара терпеть не могла Джину, а Джей Ти все еще переживал из-за того, что проиграл мне чемпионский пояс в колледже. Это была прекрасная возможность подставить и меня, и Джину. Или, может быть, это было просто совпадение. Я ведь случайно оказался на парковке, когда Джей Ти предложил "наверстать упущенное" своей бывшей девушке. Он был пьян и распускал руки. Я не мог стоять в стороне, когда из-за его широких плеч выглянуло испуганное лицо Джины. Все, что я увидел, было красным. Если бы я и пальцем не пошевелил ради родителей Джины, то ради Джины был готов на все. И, вероятно, это относилось не только к прошлому, но, как вы могли заметить, и к настоящему.

Когда мистер и миссис Бруно впервые предложили мне присматривать за их дочерью в обмен на солидную сумму, я подумал, что она будет такой же, как Кара. Избалованная девчонка, жаждущая внимания. Но Джина была лучшим человеком, которого вы только могли знать.

Я часто задавался вопросом, что бы я хотел с ней сделать: задушить эту девушку, у которой всегда хватало наглости ставить меня на место, или поцеловать эти чертовы идеальные губы, которые извергали в мой адрес проклятия, когда я таскался за ней. Она была приветливой ко всем, кроме меня. Но именно это и привлекало в ней.

Тихий омут, но со своими демонами.

Но она всегда была недосягаема. Все это могли видеть. Будучи вспыльчивым ребенком из семьи, которую считали ниже Бруно, я бы погубил ее, разрушил все, над чем работала ее семья.

Репутация.

Идеальная дочь из идеальной семьи.

Я был пятном на ее безупречном имидже.

Но, я больше не был подростком, который нуждался в их помощи, и, поскольку я наконец-то обрел свой статус, я все еще не стал останавливать все слухи, которые распространялись по миру подобно проклятому торнадо.

Я думал.

Я много, очень много думал о том, что мне делать.

Наконец, решив нарушить молчание, я прочистил горло:

– Поцелуй был ненастоящим, – сказал я, переводя взгляд с одного члена семьи на другого. – Либо так, либо нас с Джиной, вероятно, оштрафовали бы. Я… Я просто не думал, что новость распространится таким образом.

Мама улыбнулась мне доброй улыбкой.

– Ты все еще не принимаешь тот факт, что ты знаменит, Ноа, – она начала наполнять наши тарелки едой, – Все, что ты делаешь, будет предано огласке. И добавь к этому кого-нибудь с фамилией Бруно, и… вы уже можете видеть, во что это вылилось. Удивительно, что Виктория и Лео до сих пор хранят молчание. Тебя не было в их списке идеальных кандидатов для их дочери.

– Они тоже не были в наших списках лучших невест, – пробормотала Лана, всегда защищавшая своего младшего брата, даже если я уже давно им не был. Она посмотрела на меня: – Знаешь, мне любопытно, а ты – моя семья, Ноа. Я не хочу вдаваться в подробности. Видит бог, у меня своя жизнь, но что ты собираешься с этим делать? Тебе нужно поговорить об этом с Джиной и постараться сделать так, чтобы никто не пострадал. У нее, насколько я знаю, впереди Олимпийские игры, а ты опять планируешь завладеть чемпионским поясом.

– У Коула есть план, – сообщил я, все еще скептически относясь ко всему, что придумал мой агент, – Он предложил подождать еще немного. Если слухи не прекратятся, я свяжусь с Джиной.

– Какой у нас план? – Юджин впервые задал вопрос.

Я покачала головой.

– Я не могу говорить об этом, и прежде чем ты посмотришь на меня щенячьими глазами, я прекращу эту драму: это касается не только меня, но и Джины, так что это останется между нами. Будем надеяться, что она не пошлет меня к черту.

Мама усмехнулась.

– Она умела усмирить тебя, когда вы были детьми.

– И я помню, как это бесило его, – добавила Лана со смешком.

Это было правдой. Если я был огнем, то Джина была тем чертовым топливом, которое заставляло меня разгораться еще сильнее. Не на нее конечно, но я бил свою боксерскую грушу в подвале этого дома после малейшего контакта с этой девушкой.

Я вспомнил разговор со своим агентом. Он излагал свой "блестящий" план, а я просто недоверчиво смотрел на него.

– Это не сработает. Ни за что, ни при каких обстоятельствах. Плохая идея, Коул.

Коул вздохнул, потирая виски.

– Послушай, просто постарайся набраться терпения. План продуман, Джина хороший человек, и ты знаешь, что она тебе нужна.

– Тебе легко говорить, – проворчал я. – Тебе не придется иметь с ней дело.

– Только подумай о рекламе, а она уже есть, – указал он, стараясь, чтобы его голос звучал оптимистично. – Это будет здорово для твоего имиджа.

– Да, но мой имидж полетит в тартарары, если кто-нибудь увидит, как я душу ее в каком-нибудь переулке за рестораном.

Как бы я ни старался сопротивляться, на кону стояла моя жизнь. Моя репутация. Шанс исправить все ошибки, которые я совершил за эти годы. Я мог отказаться, оставаясь человеком, который напал на зрителя в разгар собственного боя, человеком, который разбивал камеры репортеров, человеком, в которого меня превратили.

Я мог отказаться.

Но я этого не сделал.

Все, что оставалось, – это убедить Джину, попросить ее согласиться. Попросить ее, впервые в жизни, пойти по темному пути, не имея возможности гарантировать, что я не разрушу все, что у нее есть.

Боже, я действительно собирался набрать номер Джины Бруно в ближайшем будущем и, ради всего святого, быть с ней вежливым.

Глава 3

Джина

– Боже, Джи, в моей восьмидесятилетней бабуле грации больше, чем в тебе! – воскликнула Обри, наш хореограф, пока я пыталась отдышаться после очередной неудачной попытки выполнить упражнение.

Я остановилась, как только музыка стихла. Мои ладони сжались в кулаки, и я мысленно боролась с желанием послать Обри куда подальше. Её слова ранили меня, но я понимала, что она права. Я действительно была сегодня не в форме.

– Извините, пожалуйста, как я могу быть грациозна, выступая под нечто похожее на вой умирающего кита? – огрызнулась я, но тут же пожалела об этом.

Обри лишь закатила глаза и покачала головой.

– Джи, это уже третья композиция, которую мы меняем, – сказала она, – Что с тобой не так? Мы согласовали все эти треки, они в твоем стиле, но ты продолжаешь лажать. Я тебя не узнаю. Где моя девочка, которая была лучшей на гимнастическом ковре, исполняя всё в такт даже под какой-нибудь дрянной подкаст?

Я молчала, скрестив руки на груди. Мне нечего было ей ответить. Я и сама не понимала, что со мной происходит. Музыка действительно была ужасна, но дело было не только в ней. Что-то еще гложило меня изнутри, мешало сосредоточиться и выполнять свою работу.

Я просто так сильно устала.

– Мне все равно не нравится эта мелодия, Обс, – наконец сказала я, распуская эластичный бинт со своего колена и бросая его в кучу к своим другим вещам. – Я не буду под это представлять свою страну на Олимпиаде.

Обри тяжело вздохнула и запрокинула голову, уставившись в потолок. Я знала, что действую ей на нервы, но ничего не могла с собой поделать. Сегодня я была сама не своя.

На самом деле, я уже довольно давно чувствовала себя не в своей тарелке. Я даже начала думать, что разлюбила свой любимый вид спорта, и что я была не более чем тем, кем меня считали мои подписчики, что моя жизнь была такой скучной, как они и говорили. Раньше я думала, что если буду вести себя тихо, то не попаду в беду, не попаду в какую-нибудь драму или что-то в этом роде, но когда несколько месяцев назад моя лучшая подруга попала в аварию, это заставило меня задуматься и о своей жизни тоже. Из нас троих только у Камилы были какие-то отношения, пусть и странные. Мы с Селеной обе были одиночками (раньше), она потому, что жила и дышала гимнастикой, я потому, что… Я просто плыла по течению, надеясь, что мистер Правильный выбор появится. Что было довольно забавно, потому что я хотела, чтобы он нашел меня, но я всегда была либо дома, либо в спортзале.

– Отлично, – воскликнула Обри, – Давайте сделаем перерыв, ребята.

Она хлопнула в ладоши, и я вздрогнула, очнувшись от мыслей. Я развернулась и поплелась к гимнастическому бревну, на котором стояла Селена. Ками, раскрасневшаяся от упражнений на брусьях, следовала за мной.

– Селена, ради всего святого, слезь оттуда, ты еще не восстановилась!

Селена выпрямилась на бревне, уперла руки в бока и гневно посмотрела на Обри.

– Энди меня допустил, – проворчала она, и я невольно улыбнулась. Селена была упрямой, и я иногда так хотела быть похожей на нее.

– А я объявила перерыв, так что слезай, – твердо сказала Обри.

– Какая ты властная, – пробормотала девушка себе под нос, но все же спрыгнула на мат.

– Вы трое – настоящая головная боль, – Энди покачал головой, следуя за Обри. – Честное слово, если я переживу эту Олимпиаду, я потом уйду на пенсию.

Ками остановилась и широко раскрыла глаза.

– Я вообще молчала! – крикнула она вдогонку тренеру и хореографу.

Мужчина и женщина скрылись в своих кабинетах, игнорируя нас троих.

Мы расположились на нашем обычном месте, в уединении, выделенном из хаоса тренировочного зала. Три толстых мата, сложенных рядом с бревном, служили буфером между нами и остальной командой. Селена, чьи светлые волосы каскадом падали на плечи, провела по ним пальцами, снимая напряжение с головы. Ками раздала всем бутылки с водой и закинув ногу на ногу, уселась на бревне, ее глаза озорно блестели. Я, однако, была совершенно измучена, мое тело болело, как у ушибленной бабочки. Я легла на мат и подложила под голову фирменную фиолетовую толстовку с надписью "Butterfly Gymnastics" и повернулась лицом к девочкам.

– Итак, что у нас на повестке дня, преступница? – поддразнила Кэми, переводя взгляд с меня на Селену.

Я застонала, но звук получился приглушенным из-за моих ладоней.

– Не могу поверить, что пресса делает из этого такую шумиху. Я имею в виду, кто вообще придумал все это?

– Тебе следовало бы уже знать, – парировала Селена, и ее голос сочился весельем.

Я бросила на них взгляд, от которого расплавилась бы сталь, но обе девушки только рассмеялись. Ненормальные.

Со стоном я отвернулась от своих друзей и подняла с пола свой телефон. Потребовалось несколько глубоких вдохов, прежде чем я смогла собраться с духом и открыть его. Со дня всего этого дурацкого бардака прошло две недели. Прошло две недели с тех пор, как я в последний раз видела Ноа, который высадил меня у моего дома и уехал, даже не оглянувшись. Мы даже не попрощались. Не то чтобы Ноа был разговорчивым, но я знала его всю свою жизнь и все же чувствовала, что не знаю его совсем. Тот разговор в полицейской машине был самым долгим в нашей жизни. В школе он мычал в ответ на мои вопросы, как пещерный человек, с трудом подбирающий слова. Но простое прощание? Я, конечно, не просила слишком многого. Какой придурок. И если он так беспокоился о моей репутации, то почему ничего не предпринял, чтобы пресечь слухи? В тот вечер я даже не успела зайти домой, как мой телефон запищал от уведомлений обо всех статьях, в которых упоминалась я. Мне казалось, что каждый момент нашего поцелуя был запечатлен на камеру и выложен в Интернет.

Я взглянула на девочек. Обе были прикованы к своим телефонам. То, что мы была в олимпийской команде, означало, что даже во время таких перерывов мы скорее были постоянно на связи со своими близкими, чем друг с другом. Селена, вероятно, переписывалась со своим парнем; ее улыбка была такой широкой, что могла осветить комнату. Кэми яростно печатала на своем iPhone, сосредоточенно нахмурив брови. Вздохнув, я открыла Instagram. Значок сердечка – уведомления – показал 1642 упоминания. А количество комментариев и лайков к моим фотографиям составило 99+, что означало, что оно увеличилось в геометрической прогрессии. Я нажала на уведомления и едва сдержала крик.

Неожиданный союз: Звезда бокса Ноа Пратт и гимнастка Джина Бруно замечены вместе.