5

Никита давно уже сопел, но Маша все прокручивала в уме последние двадцать лет. О такой ли жизни она мечтала, когда, как и Кристина, была молода и свободна выбрать любой путь? Или это только кажется? Все они потом без исключения оказываются служанками своих мужей, детей, внуков, ставя их жизни и их интересы выше своих. Да еще клиенты могут понукать ею, оплачивая часы, а требуя все время без остатка. Могут писать хоть в десять вечера, потому что, видите ли, что-то такое нашли в интернете. Ей еще повезло, что иногда работа приносит еще и удовольствие, когда получается создать по-настоящему классный проект.

Как такое произошло? Конечно, когда родилась Дашка, все было подчинено ей. Но потом она же выросла, да и очень рано стала самостоятельной. Мария вообще никогда не проверяла за ней домашние задания, школьный рюкзак – и тот собрала только раз, в самое первое сентября. А сейчас дочь вообще укатила в другой город. Почему же Мария продолжает жить, как будто должна всем вокруг?

Она просыпается и решает, что будет на завтрак, обед и ужин, а не как ей прожить этот день, чтобы он не стал очередной сгоревшей спичкой. Она всегда чувствует вину перед тем, как сказать Никите, что, например, сегодня планирует встретиться со Светкой и потому задержится. Она ведь знает, как неодобрительно он посмотрит на нее. И уже ей проще сказать Свете, что сегодня до ночи будет рисовать срочный дизайн-проект, чем сделать, что хочется. Кто украл безбашенную девицу, которая срывалась с места на любой зов, страстно влюблялась и бросала парней без зазрения совести и никогда не нуждалась в чьем-либо мнении?

Маша устала ворочаться. Отчаявшись уснуть сегодня, она схватила дневник, который так разбередил ее, и ушла в кухню-столовую. Может быть, ей удастся отвлечься и в итоге заставить себя спать.

1 марта

Прости, совсем забросила тебя. Кому нужен дневник, когда внутри живет любовь? Мысли порхают как бабочки, а на бумаге они будут выглядеть, как гербарий. Сегодня первый весенний день, хотя на улице вьюга похлеще январской. Настроение должно быть сентиментальным: еще бы – началась первая весна моей любви. Но я сижу сейчас в некотором недоумении.

Сегодня встретились после занятий. Опять пошли кружить по Екатеринбургу. Да, Костя живет где-то далеко на Эльмаше, да, живет еще с родителями – но мог бы уже позвать в гости. Видно, для него, несмотря на все пылкие объяснения, я еще не совсем девушка, чтобы позвать в гости и знакомить с родней. А сегодня-то можно было. Все –15° на дворе!

Но не суть. Рассказываю о занятиях по актерскому мастерству, какие есть правила, как нужно сыграть веселье, горе или беспокойство. А Костя прямо заявляет, что все это чушь. Играть нужно совсем по-другому. Да уж, я привыкла, что он все время пытается навязать мне свое мнение, видимо, привычка учителя. Неоднократно ему напоминала, что мы не на уроке. Но сейчас-то? Что он в этом смыслит? Высказалась резко, что он не прав.

Что тут началось! Лицо покраснело… Нет, правильнее написать: побагровело. Кулаки сжались. Я услышала его громкое дыхание, точно ему не хватало воздуха.

– Ересь!

Это, наверное, единственное, что я запомнила из его потока слов. Многократно произнесенное «ересь».

Я отстранилась и ждала, когда он закончит. Он договорил про свое отношение к нашему жалкому Театральному, из которого ни один выдающийся актер не получился, развернулся и пошел от меня широкими шагами.

Я недоуменно уставилась ему в спину.

Костя ушел метров на тридцать и остановился. Я внимательно смотрела, что будет. Наверное, прошла минута, как он развернулся и пошел обратно. Уже не так быстро. Подошел ко мне. Уже не красный, как кусок говядины. Обнял и зашептал в ухо:

– Прости, прости…

– Что это было?

– Не обращай внимания, моя глупость. Прости, прости…

Полез целоваться. Я ответила.

Что это? Наша первая ссора? Как будто на ссору и не тянет. Надо ли мне беспокоиться, или просто человека довели туповатые студенты?

…

Алисы просто нет. И я начинаю к этому привыкать.

6 марта

Выходной. Катались на лыжах. Прямо рядом с домом на горе Уктус. Здесь красиво, сосны высоченные. Сегодня были соревнования, и с трамплина летели лыжники в ярких комбинезонах. Понаблюдали. Мы же на беговых. В этом году не каталась ни разу. До этого физра на лыжне была каждый год, а в Театральном попроще с этим. Но так было здорово! Костя, хоть и сам предложил, держался на лыжах, как… кто там на льду? Корова или лошадь? Падал с любой горки, да и без нее тоже. Но было весело. Солнце светило, и уже таким щедрым теплом, что хотелось сбросить курточку. Щеки горели то ли от движения, то ли от веселья. Спустились к выходу все в снегу.

Костя сдал инвентарь в прокат, а у меня лыжи свои. Он предложил донести их до дома. Тем более тут недалеко. Идем по моей деревне. И она уже не кажется таким убогим местом. Под ярким солнцем сияют металлические крыши, некоторые новые дома вообще как элитные коттеджи, да и новоокрашенные домики выглядят ярко и привлекательно. Не все, конечно…

И вдруг вижу – навстречу идет Ната. Она меня увидела, обрадовалась. Ускорилась. Да, я с ней уже месяц не общалась. Сначала Алиса пропала, потом Костя у меня появился. Но Костя сразу обратил на нее внимание:

– Это кто?

– Моя подружка, Ната.

– Давай мы не будем с ней разговаривать.

– Почему?

– Просто проходим мимо.

Он крепко сжал мой локоть и стал меня подталкивать. Мы прошли не останавливаясь. Я только растерянно улыбнулась ей и сказала, что потом встретимся и поговорим. Ее лицо выглядело обиженным.

– Что с тобой? – по дороге сразу спросила я.

– Нам с тобой так хорошо сегодня, не хочу ни с кем делить твое внимание.

Странно как-то.

Потом я показала ему свой дом, отчаянно боясь, что папа или мама выглянет в окно. Ну вот! Сама чего-то стесняюсь, а на Костю грешу. Думаю: когда мы уже перестанем бояться показывать друг друга?

7 марта

Сегодня понедельник, но в стране сделали выходной, так как завтра праздник, и работать один день никто все равно не будет. Чтобы завтра отдыхать, сегодня надо было подготовиться. Убирали все вместе дом, даже папа подключился. Затем готовились к праздничному обеду. Как всегда, к нам придут гости: друзья и родственники родителей. А у армян их, мягко говоря, немало. Только к вечеру уже удалось закончить все приготовления к султанскому пиру… ну, если судить по количеству еды.

Только я развалилась на кровати, почитать пропущенные за день эсэмэски, как увидела входящий звонок. От Рокотова! Я с ним даже в институте почти не общалась.

Пьянущий голос. Я хотела его отключить, но, оказывается, он где-то узнал мой адрес и сейчас стоит под моими окнами. Вот только этого мне не хватало! Пришлось выйти, чтобы выпроводить его. Папа, конечно, замахал крыльями – куда это я? Поэтому я схватила Сашу за рукав и потащила за угол соседнего дома, чтобы никто его не видел и не слышал.

Я привыкла видеть Рокотова щеголеватым, уверенным, заносчивым даже. Но сейчас он был жалок. Еле стоял на ногах, зимняя куртка в грязи, крупные слезы на щеках. Я на него наорала, что он приперся сюда, да еще в таком виде. Он хлюпал носом и говорил:

– Это моя вина. Алису я убил.

Я насторожилась.

– Что ты несешь?

– Если бы я ее тогда не предал, все бы было по-другому. И все можно было вернуть. Алиса звонила, умоляла о встрече. Говорила, что может еще простить меня. А я был просто невменяем. Она сказала, что мне назло найдет парня за двадцать четыре часа.

– И почему ты думаешь, что Алиса мертва?

– А разве нет? Из дома сбежала? Это я послал ее прямо в руки маньяка.

– Так ты знаешь что-то о ней конкретное или нет?

Лицо Рокотова было отвратительно в пьяной истерике. Он продолжал мямлить про свою вину.

– Соберись и иди в общагу. Да, с этим тебе жить всю жизнь. Молись, чтобы Алиса вернулась.

Я вернулась домой в гневе на это ничтожество. То он разбрасывается девчонками, как аристократ перчатками, то не может сохранить лицо от жалости, и ведь в первую очередь – к себе. Успокоилась лишь сейчас, когда записала все и разобралась, почему меня так трясет.

8 марта

Сегодня случилось нечто странное и страшное. Я в жутком раздрае. Но попробую написать все подробно и по порядку, чтобы успокоиться и разобраться.

Первые полдня прошли неважно, даже описывать не буду. Все как всегда. Букетик от папы, коробка конфет от дяди Самвела, восхитительная гата тети Сюне на богатом столе. Много вина и взрослых разговоров. Еле дождалась возможности сбежать. Но после шашлыка папа раздобрел и отпустил.

Костя уже ждал меня на остановке на Ленина. Тюльпаны я не особо люблю, но понимаю, что в этот день особого выбора у мужчин за адекватные деньги и нет. Он замотался в шарф, будто с утра меня тут ждал. Мы прошлись немного, и вот здесь он меня огорошил. Сказал, что снял номер в гостинице, и мы можем не слоняться по холоду, а провести вечер в тепле и наедине.

Я чувствовала, что он не в себе. Странно смотрел словно сквозь меня и оглядывался по сторонам. Теперь мне стало понятно: он очень боялся признаться мне в своем решении.

До этого времени да, мы целовались, обжимались в укромных уголках торговых центров. Зимний Екатеринбург не очень приспособлен для влюбленных. Но вот так сразу в номер? Я отшатнулась. Костя очень влек к себе. Я почти каждую ночь засыпала под романтические мечты оказаться в одной постели. Но то мечты, а здесь выглядело слишком пошло и… по-плотски, что ли. Готова ли я, если вдруг он захочет чего-то большего, чем просто раздеть меня?

Он точно слышал мои мысли.

– Не бойся, не будет ничего, чего бы ты не хотела.

С другой стороны, это был шанс стать ближе, и атмосфера гостиницы меня не смущала. Ну и я как влюбленная девушка была всегда подготовлена к свиданию в плане белья и бритых подмышек.

– Хорошо. Если гостиница приличная, то пошли.

Костя выбрал достойный вариант. Гостиница называлась «Максима-отель». Недавно открытая, чистая и современная. Я боялась увидеть бордель с затхлым запахом грязных простыней, но, попав внутрь, расслабилась. Как будто взаправду отправилась в путешествие с любимым парнем.

Я охнула от вида широченной двуспальной кровати. Как я ждала оказаться с ним наедине! Как застучало мое сердце! Едва скинув куртки, мы повалились на кровать. Я пыталась скрыть нервную дрожь, но чувствовала, что возлюбленного трясет, может, еще больше, чем меня. Это меня немного успокоило. И еще – долгие поцелуи.

На его шее, ближе к плечу, я сначала нащупала, а потом увидела большой пластырь.

– Что это у тебя?

– Да капец. Разбил стеклянную дверь шкафчика на кафедре, когда складывал учебные пособия. И зацепился осколком, который остался болтаться. Чуть не в глаз! – ответил Костя.

Но сначала его взгляд метнулся в сторону, точно как на прошлой неделе, когда я случайно встретила его у Горного института.

Вспомнила это только сейчас, когда пишу. В четверг договорились с ним погулять после занятий. Я заканчивала раньше и пошла от Театрального вдоль по Вайнера. Дотащилась до Горного и вдруг вижу его, выходящего прямо в мою сторону из дверей института. Кричу: «Костя!» И ловлю такой же его уходящий взгляд до того, как он улыбнулся и подался мне навстречу.

Он объяснил, что в Горном оказался, потому что думает взять здесь дополнительный поток по химии. Я углубляться не стала, так рада была его видеть. А теперь кажется подозрительным, будто ему надо было придумать ответ.

– Погоди, – сказал Костя, убирая мою руку от пластыря. – У меня же есть для тебя сюрприз.