– Так какие у нас планы на завтра? – спрашивает Кристиан с набитым ртом.

– Нужно поехать на адрес, куда в ночь убийства поехала Дженни, – спокойно отвечаю я, засовывая в рот лапшу.

От слова «убийство» меня бросает в дрожь. Такого со мной нет, если я применяю его на работе и по отношению к другим людям. Когда дело касается сестры, сердце сжимается.

– Она к кому-то поехала? – уточнил Кристиан.

Я сглатываю и коротко отвечаю:

– К мужчине.

– У неё с ним были отношения?

– Вроде того.

Я тяжело вздыхаю и убираю лапшу в сторону. Аппетит пропал мгновенно, стоило мне подумать об его взаимодействиях с моей сестрой.

– Его не было на похоронах?

Кристиан валил меня вопросами, на которые мне не хотелось отвечать из-за отвращения и усталости, но я понимаю, что он это делает не из любопытства, а для дела. Для него необходимо нарисовать в своей голове хотя бы какую-то систему, на которую можно будет опираться при расследовании.

Как бы мне не хотелось сближаться с ним, но этого не избежать. Убийство моей сестры – это нить в прошлое, где она запуталась. Кристиану придётся знать обо мне все.

Я провела ладонью по лбу.

– Я не знаю, как он выглядит. Знаю лишь его имя, и что он имеет свое рекламное агентство.

– Тогда его не трудно будет найти. Только нам необходима связь с полицией. Им проще найти человека по каким-либо данным.

Я вспомнила Вилсона, на которого и возложу эту непростую миссию.

– С этим проблем нет.

Кристиан доел свою порцию и утрамбовал съеденное газировкой.

Я вспомнила про скриншот в своём мобильнике и открыла его. Место, куда приехала Дженни в ту злосчастную ночь – это отель на Пятой авеню. Но почему? Он же мог пригласить её в свой дом или квартиру. Если только он сам не причастен к её гибели.

– Завтра утром позвоню Вилсону, чтобы он пробил данные этого человека, – озвучила я свои мысли Кристиану. – Сразу после навестим его и зададим много вопросов.

– Ты не в восторге от него, – замечает Кристиан.

– Это не важно. Важно то, почему после встречи с ним Дженни погибла.

Я тянусь к пачке сигарет, которая лежит на столе, но Кристиан перехватывает её. Я поднимаю на него недоуменные глаза.

– Верни, – буквально приказываю я строгим голосом.

– Курение вредит, – повторяет он свою недавнюю фразу, когда отобрал у меня недокуренную сигарету.

– Поверь мне, вредно будет тогда уже тебе, если ты сейчас же не отдашь мне эту чёртову пачку.

– Вот именно, она чёртова.

Кристиан скомкал пачку в руке под мой протестующий вопль, смотря на меня без каких-либо зазрений совести.

Я судорожно выдохнула, сжав кулаки.

– Какое право ты имеешь отбирать у меня сигареты?

– Я ненавижу курящих женщин.

– А я ненавижу пьющих мужчин!

Кристиан очаровательно улыбается мне.

– Тогда договоримся, на время работы вместе ты не куришь, а я не пью. Давай уважать друг друга.

Я раздражено выдыхаю и потираю лицо ладонями. Нет смысла объяснять ему, что курение – это моя потребность, которая успокаивает. Этот черт будет стоять на своём и только сильнее разозлит меня.

– Хорошо, – с трудом согласилась я.

Кристиан кивнул и встал со стула, чтобы выбросить скомканную, уже бесполезную, пачку сигарет. Когда работаешь с кем-то в команде, важно прислушиваться, идти на компромисс, чтобы избежать скандалов и недопонимания. Поэтому мне пришлось сейчас прикусить язык и молча наблюдать за тем, как пачка сигарет улетает в урну.

Я уже догадалась, что Кристиан имеет тяжелый характер, и в некоторых моментах он даже отражает меня. Особенно, когда приходится стоять на своем. Когда люди с одинаковым темпераментом сталкиваются друг с другом и, когда им еще приходится работать вместе, обоим важно уступать, дабы сохранить хотя бы какое-то перемирие.

Я встала со своего стула и приблизилась к плите, чтобы поставить чайник, когда Кристиан вновь сел на свое место.

– Что случилось с твоими родителями?

Этот вопрос Кристиан задал внезапно, и я совершенно не ожидала подобного интереса. Я еще некоторое время стояла к нему спиной, обдумывая свой ответ. Затем поняла, что лучше всего сказать так, как оно есть на самом деле. Как я уже наблюдала для самой себя, Кристиану мне хочется доверять.

Я повернулась к нему лицом, упираясь поясницей и руками в столешницу.

– Они погибли четыре года назад. Я вернулась домой на каникулы и обнаружила их убитыми в доме.

Кристиан на мгновение опустил глаза. Это распространенная реакция каждого человека, когда он от другого слышит печальные слова.

– Ты не думаешь, что Дженни убил один и тот же человек?

Я вздохнула, опустив глаза вниз, и смотрела на свои скрещенные ноги.

– Думала. Но почерк убийства разный. Моих родителей застрелили в голову, а Дженни убита ножом. – Я подняла глаза на Кристиана и добавила: – Твоим.

Кристиан закивал.

– Это значит, что ее убили прямо в моей квартире. Дерьмо.

– Или в твою квартиру уже проникали и просто забрали нож, – озвучила я иную версию.

– Гадать можно сколько угодно. Все встанет на свои места, когда мы найдем этого ублюдка. И совсем не обязательно, чтобы у него был один и тот же почерк. Он не серийный маньяк, чтобы убивать одинаково.

Кристиан выдохнул и откинулся на спинку своего стула. Он не показывает мне своей ярости или агрессии, демонстрируя лишь спокойствие и пофигизм, но я уверена, что внутри него таится злость огромных масштабов. Ведь некто, а он даже не может подозревать кто, пытался подставить его и посадить по ужасному методу – по несправедливости.

Я могу только догадываться о том, что чувствует Кристиан в сложившейся ситуации. Когда на человека навешивают то, чего он не сотворил, а еще хуже, когда это убийство, ему хочется добиться правды любой ценой. Это, пожалуй, единственная причина, почему Кристиан сейчас сидит здесь, на моей кухне, и расследует убийство моей сестры. Хотя, когда я озвучила ему свои условия, по выражению его лица я сразу поняла, что он не в восторге от такого расклада, но это единственный выход из сетей несправедливости.

Чайник засвистел, и я выключила его. Я начала заваривать для нас чай, попутно задав Кристиану такой же щепетильный вопрос:

– Кого ты навещал на кладбище?

Последовало недолгое молчание. Я чувствовала на себе пристальный взгляд Кристиана, затем услышала короткий, но смысловой ответ:

– Жену.

Я посмотрела на него, повернув голову. Кристиан продолжал смотреть на меня немигающим взглядом. Я взяла в руки чашки и понесла их к столу, отдавая одну из них Кристиану.

Занимая свое место, я тихо сказала:

– Мне жаль.

Кристиан отпил горячей жидкости и облизал губы. Я смотрела на него с сожалением, пока Кристиан этого не видел. Не знаю, что мною двигало, но мне хотелось узнать больше подробностей.

– Давно ее не стало?

– Три года назад. Она сильно заболела, а я не смог ее вылечить.

Кристиан ответил на мой вопрос не поднимая глаз. Под черными ресницами скрывается чувство вины, которое живет внутри него и разрывает его сердце, но отражается в глазах, стоит его спросить о том, что случилось с его женой.

– Я тоже была там в тот вечер, – призналась я, и Кристиан поднял на меня глаза. – Мы с сестрой навещали родителей в годовщину их смерти.

Кристиан нервно усмехнулся.

– Забавно. Моя жена тоже умерла десятого июля.

Я поджала губы, когда в носу противно закололо.

– И моя сестра тоже.

Я судорожно выдохнула и потерла лицо ладонью. Меня с Кристианом объединяет еще кое-что – дата.

Я обнимала руками горячие стенки своей чашки, наблюдая за тем, как из нее исходит еле заметный пар. Мне захотелось сосредоточиться хотя бы на этом явлении, чтобы избежать своих проснувшихся чувств. Я хотела избежать своей боли, которая топталась в моей душе и вызывала слабость. Сейчас мне не хочется позволить ей выйти на свободу и снова сломать меня. Этого хватило и на кладбище.

Я попробовала чай и поняла, что в нем мало сахара, а я любитель пить его сладким. Это касается и кофе.

Я поднялась со стула и приблизилась к шкафчику, чтобы достать сахар. Когда закрывала дверцу, не заметила, как прищемила палец. Я вскрикнула от внезапной физической боли, выронив емкость с сахаром, который рассыпался на столешнице. Я ощутила сильный поток раздражения, который поразил резким ударом мои нервы, и сама того не ожидая, ударила кулаком по дверце этого злосчастного шкафчика.

После чего заплакала.

Небольшая физическая боль стала последней каплей для моей выдержки, угасая и позволяя слабости снова завладеть мною.

Я закрыла лицо руками, когда ко мне подошел Кристиан и положил свои руки на мои трясущие плечи. На меня внезапно и с огромной силой навалилось мучительное отчаяние, которое травило мое сердце своим ядом. Этот яд подавлял мой стержень, простилая дорогу слабости, которую я никогда не приветствовала, а боролась с ней. Теперь я в ее власти, поскольку сил бороться дальше во мне остается все меньше.

Я зарыдала и упала на пол, когда мои ноги перестали меня держать, растеряв свои функции. Безнадежность отбирает даже способность стоять.

Кристиан последовал за мной и обнял, прижимая к своей груди. Я прятала свое лицо в ладонях, заглушая рыдания, которые не могла остановить, хотя очень сильно хотела. Я не властна над собой, пока во мне полыхает отчаяние. Этим чувством тяжело управлять, когда оно показывает всю свою силу.

Кристиан гладил меня по голове, позволяя расплакаться уже второй раз. Еще один принцип, который стирается рядом с ним – я не боюсь показывать ему свою слабость. Наоборот, даже чувствую себя комфортно и могу свободно освободиться от тяжести в душе. Не понимаю его влияния на меня. Неужели я настоящая рядом с ним только потому, что осознаю, насколько много у нас похожего?

Я иссякла в его руках, прорыдав около десяти минут. Остались лишь легкие подёргивания всего тела после обрушившейся на меня истерики.

Кажется, мой организм отказывается воспринимать иллюзию того, будто он железный. Я запрограммировала его на это еще четыре года назад, но гибель сестры стерла все иллюзии.

Я не могла подняться на свои ватные ноги и Кристиан взял меня на руки, унося в спальню. Когда он укрывал меня одеялом, я приоткрыла глаза и сквозь туман посмотрела на его лицо. Оно пряталось за темнотой, которой окутала все пространство ночь.

– Кристиан?

– Что?

– Спасибо, – прошептала я с легкостью.

Кристиан вздохнул и начал гладить меня по волосам.

– Спи, ангел.

Я закрыла глаза и мгновенно уснула, понимая, что нахожусь рядом с комфортным человеком и мне нечего бояться.

***

Утро выдалось легким по сравнению с предыдущими, когда я узнала о смерти своей сестры. На душе стало немного легче, и я была готова начать расследование, на которое, уверена, потрачу не мало сил и времени. Пусть год, два или три, но я найду подонка, который отобрал мою семью и превратил мою жизнь в ад.

Я будто чувствую холодное дыхание убийцы на своем затылке, словно он рядом и смеется надо мной. Ему приносит удовольствие издевательство надо мной. Ему нравится смотреть за тем, как я пытаюсь бороться с собственным отчаянием, которое теперь каждый день пытается сломать меня, понимая, что у меня уже нет сильной опоры.

Но пока я заставляю себя бороться, потому что есть установка – найти убийцу. Эта установка не так сильна по сравнению с моим прошлым желанием жить ради сестры и делать ее счастливой. Теперь мне приходится искать силы для того, чтобы найти ее убийцу и сделать ее существование там спокойным, а это тяжелее.

Я встала перед зеркалом, когда полностью оделась в джинсы и футболку, чтобы собрать волосы и сделать высокий хвост. После чего закрепила кобуру с пистолетом на ремне. В эту секунду в мою дверь постучались и вошел Кристиан.