– Для опытов. Кто живучий, кто не очень, кто выдержит воздействие яда, и огня, и кислоты… Он всё хочет бессмертных воинов вывести, которых ничего не берёт, и при этом покорных.

– Он человек? – не выдержала уже и Яринка. – Как он вас украл тогда? Ведь только нечисть может выманить детей из родного дома…

Парень замер на лавке.

– Не ведаю, – наконец, опустил он голову. – Но настоящего лешего из быличек мы и сами не видели никогда.

Яринка призадумалась. Сквозь сомкнутые ставни банного окошка забрезжила синеватая полоска – недалеко до рассвета. Надо бы порядок поскорее навести, чтобы бабка с дедом ничего не заметили. Но так хотелось слушать дальше диковинные, хоть и пугающие, рассказы о банках с уродцами да чёрнокнижном колдовстве!

И тут она сама вспомнила кое-что из бабкиных старых присказок: нет хуже, чем лес без хозяина, ибо заведётся в нём такое, что и словами не передать…

– Нет у нас никакого лешего, – негромко сказала она. – Я так думаю. Иначе колдун бы целым лесом не заправлял. А почему приговоры да проклятия работают и откуда у него столько силы, чтобы подчинить своей воле полста человек, – уже другой вопрос.

– Этого мы тоже не знаем, – с горечью ответил парень, перекидывая за спину тёмные волосы. Подхватил со стола верёвочку, увязал их в хвост и продолжил: – В хоромах его много мест, куда нам ходу нет, среди прочего подземелье. И там такое, говорят, обитает, что и водяной по сравнению с ним дитятей добродушной покажется. Кто пробовал туда ходить – назад никогда не возвращался. Может, там наш хозяин и ворожбу поганую плетёт, и силу копит. Проверять это на собственной шкуре, как вы понимаете, больше никому из нас не хочется.

Варька, явно желавшая задать ещё сотню вопросов, вздрогнула и замолчала. Затем объявила, что хочет спать. Байки о чудищах да ворожбе, мол, хороши, когда они у тёплой печки звучат да в безопасной избе. А не в бане после полуночи.

– И мне пора, – спохватился гость, а потом взглянул тёмными глазищами на Яринку. – Проводишь?

Она хотела сказать, что обычно парни девок провожают, а не наоборот. Но сердце её вновь дрогнуло от радости – ночной спаситель явно не хотел с ней прощаться. Поэтому торопливо кивнула, пока он не передумал.

Впрочем, сразу они и не распрощались. Сначала гость помог занести в дом взварник и остальную посуду. Двигался по скрипучим половицам почти бесшумно. Кошка, спящая на остывшей печной загнетке, едва ухом шевельнула.

Пока Варя развешивала в укромном месте на заднем дворе мокрый рушник, а Яринка расставляла на полках взятую посуду, гость, стоящий в дверях, с любопытством озирался по сторонам. Затем прищурился, глядя на спящего деда.

– Кости у него ломит, да? Я травы для снадобий потом принесу. Хорошие, из самой чащи. Знаю, какие точно помогут.

– Буду благодарна, – невольно заулыбалась она. – Ну что, готов идти?

Лешак в человечьем обличии потоптался неловко, а затем вдруг спросил:

– А ты правда замуж за меня пойдёшь? Не обманываешь?

– А возьмёшь? – с усмешкой ответила Яринка, поднимая брови. – У господина твоего, небось, в услужении и красавицы есть, из числа тех колдовок. А я девка простая, деревенская. И приданого у меня богатого нет. Может, найдёшь завтра кого личиком милее да станом тоньше. И характером покладистее.

Лешак тоже усмехнулся, показывая ровные белые зубы. Ну точно как молодой охальник на гулянке с девками.

– А ты поближе подойди, и скажу, возьму или нет.

– Я листвянских парней за такие разговоры в нос сразу бью, – предупредила Яринка. – Не люблю подобных выкрутасов, я девица порядочная.

Но в сени зашла, ещё и дверь в чистую половину избы за собой прикрыла.

– Знаю, что порядочная, а ещё добрая… и очень красивая. Как солнышко рыжее. Я ж наблюдаю за тобой третью зиму… Украдкой, когда ты в лес ходишь за травами. Тропки под ноги помягче стелю, чтобы гулялось легко да поближе к земляничным полянам.

Лешак окончательно смутился, щёки его порозовели.

Ярина же невольно заулыбалась. Так вот почему в лесу ей всегда было спокойнее, чем в родной деревне!

Она сама не заметила, как гость вдруг шагнул и оказался близко-близко. Положил руки ей на плечи, и Яринка поразилась, какие же они всё-таки тяжёлые. И тёплые. Нет, он не хватал, не стискивал, не пыхтел в лицо смрадным луковым или чесночным духом, как часто бывало с деревенскими. Не тянул лапищи к девичьим прелестям, не норовил залезть под рубаху без спроса. Наверное, поэтому она и не испугалась.

Пальцы – мягкие, человеческие, с ровными округлыми ногтями – ласково погладили её по щеке, заправили за ухо выбившуюся прядку волос. Яринка всхлипнула – и сама уже потянулась его рукам навстречу. Поднялась на цыпочки, чтобы коснуться носом щеки. А затем…

– Ой, а чего вы тут делаете? – Варя стояла в дверях с хитрющей улыбкой, уперев руки в бока. – Бабка сейчас проснётся и всыплет обоим по первое число, не посмотрит, кто простой человек, а кто – не очень.

Яринка смутилась – талант сестры появляться не вовремя сейчас превзошёл все ожидания. Зато лешак ещё крепче её обнял, прижимая к груди и не давая отодвинуться.

– Сватаюсь, – нахально подмигнул он. – Что, Варвара-краса, отдаёшь мне в жёны сестру свою старшую Ярину? Обещаю беречь и почитать, не обижать, не жадничать, куском хлеба не попрекать. Наоборот, озолочу. И всю вашу семью тоже. Со стариками потом поговорю, а пока твоей поддержкой заручиться желаю.

Яринка почувствовала, как щёки вновь заливает жаром. Вдруг захотелось рассмеяться, схватить гостя в охапку и стиснуть грудину крепко-крепко, чтобы аж рёбра свело. Пусть знает, что не он тут один сильный!

– Отдаю, – с готовностью откликнулась Варя. И не удержалась, всхлипнула: – Это хорошо, что ты не жадный. Мой-то Ванька как раз такой, куколки из фарфору собственной невесте пожалел…

– Далась тебе эта куколка! – возмутилась Яринка. Нашла время и место причитать!

– Далась! – Варька упрямо стояла на своём. – Я коромысло сама бы себе потом купила иль заказала, кому надо. А платков красивых у меня и так половина сундука, я для того и на пасеке торчу целыми днями, и масло со сметаной сама не ем, на продажу вожу. А куколку мне бабка в жизни купить не позволит!

Последняя фраза прозвучала очень жалобно, и Яринка не стала спорить. Зато вдруг заговорил лешак:

– А ты ему про куколку говорила? Ну, что хочешь её? Иван твой – сын лавочника, я и за ним наблюдаю, когда они с отцом в город за товарами ездят. Парень он хороший, зря нос воротишь. На днях у лесного озера телегу с конём посреди дороги остановил, потому как утка с выводком едва под копыта не попала. Дал мамаше спокойно детей до воды довести. Отец его потом изругал за задержку, а Иван с ним спорил, дескать, животину безвинную тиранить негоже, она тоже жить хочет. А что под копыта лошади утята лезут – так малые ещё, глупые…

– Не говорила, – Варя растерянно приоткрыла рот, но тут же нашлась. – А мог бы сам догадаться, если любит по-настоящему!

Лешак вздохнул, точно ласковый отец, увещевающий непослушное дитя. Отпустил Яринку и шагнул уже к порогу.

– Как тебе сказать… – с неловкой усмешкой почесал он затылок. – Я и про женитьбу-то по-настоящему тоже не думал, пока Яринка не напомнила, как должен себя честный мужик вести. Да, я в лесах совсем одичал, в человека ведь редко оборачиваюсь, нужды до сего дня не было. А теперь совестно. Потому как к девице красивой полез, а надо было сговориться сначала. Яринка меня за это пристыдила и правильно сделала… Я к чему веду? Иван может и не догадаться, как тебе та куколка в душу запала. Скажи ему и посмотри, как себя поведёт. Если скажет, что всё это глупости – уже делай выводы. А пока не гони. Если и вправду хоть немного любишь.

Варька задумчиво потеребила кончик косы.

– А как вы с Яринкой познакомились?

– Она сама тебе расскажет, уже времени нет болтать, рассвет на носу, – лешак развёл руками. Остался бы мол, подольше, да нельзя: – Мне пора возвращаться. Ярина, так проводишь меня?

– Провожу, обещалась же.

– Вот и славно, – тонкие губы тронула слабая улыбка. – А ты, Варвара, с женихом поговори. Он славный парень, не чета сыну старосты. Вот уж мерзота мерзотой, во всех окрестных деревушках такого нет! Силки на зверей ставит даже весной, когда они потомство выводят. Жаб да лягушек ногами топчет смеха ради, по птицам из рогатки стреляет. И за девками на покосе подглядывает, когда они в самую жару рубахи коротенько подвязывают да на отдых ложатся. Пялится из опушки, в кустах сидючи, а сам пятерню немытую из портков не выпускает. И сказать стыдно, чего той пятернёй делает…

Варькины щёки мигом налились краснотой, будто свекольным соком.

– Ах он, рукоблуд поганый! – едва не взвилась она с крыльца. – Да мы его с подружками!.. Да я самолично…

– Тёмную ему устройте, – посоветовал лешак. – А коли начнёт брехать, мол, неправда это всё, так и скажи: жених Яринкин тебя, охальника, видел, и сам при случае башку на бок скрутит, ежели ещё раз подобную мерзость учудишь.

С этими словами он кивнул Варе, прощаясь, вышел из дому и побрёл к калитке. Яринка – за ним.

Небо на востоке начинало потихоньку алеть. Но саму деревню, опоясанную частоколом, ещё окутывал предрассветный туман. Двери кабака были плотно заперты, а из ближайших кустов доносился густой запах сивухи и молодецкий храп. Избы стояли с прикрытыми ставнями, сонные и тихие.

Когда они уже брели по полю, Яринка почувствовала, как лешак сжал её ладонь в своей, и ответила тем же. Идти вот так, навстречу рассвету и рука об руку с красивым парнем, было несказанно сладко. Вдвойне радовало, что свидетелей вокруг не оказалось, видать, все ушли к Коврижке. Одни – пускать венки по воде и гадать на счастливую судьбу, другие – венки те ловить, а следом и их хозяек. То-то визгу будет на всю округу!

– Ты так и не ответила на вопрос, – вдруг негромко сказал он. – Пойдёшь ли за меня? Я… Не хочу заставлять. Если тебе противно… Я ж чудище, всё понимаю.

И ссутулился, опустив плечи.

А Яринка развернулась к нему – и сама уже обняла, как и хотела там, в сенях.

– Вот потому и пойду. Потому что ты не заставляешь. Ты благородный и честный и никакое не чудище. Проклятие мы с тебя снимем. Я придумаю как.

– Не давай опрометчивых обещаний, – запротестовал было лешак. – Ты уже ляпнула одно сегодня, не подумав.

– И ещё раз ляпну, – вдруг рассердилась Яринка. – Ты ведь мне не веришь, хотя наблюдал за мной почти три года, сам же признался. Хоть раз я кому-нибудь сбрехнула? Я за своё правдолюбство вечно страдаю, в деревне меня чураются, только вот Прошка с дружками, стервец, всё покоя не даёт.

– Башку ему оторву. Или возьму в замке зелья какого, за шиворот ему вылью и станет он дубовой колодой до конца дней.

– Девки местные тебе только спасибо скажут, – Яринка даже не испугалась грозных обещаний. – Так скажи, веришь мне?

Лешак смотрел на неё задумчиво, без улыбки. Но рассвет, занимавшийся за Яринкиной спиной, украсил его лицо золотыми и розовыми мазками. И до чего ж он в эту минуту был хорош, аж сердце мёдом растекалось.

– Верю, – с грустью сказал он. – И боюсь за тебя. Что принесу в твою жизнь только несчастье. Узнает хозяин, что мне кто-то по сердцу пришёлся – непременно попытается изничтожить этого человека. Лишь бы мне больнее сделать.

Вот тут бы Яринке испугаться по-настоящему и понять, что её невольное замужество может обернуться большой бедой. Но в какие это времена девки слушали разум наперёд сердца? Поди, и мир тогда бы рассыпался в труху.

Вот и сейчас из всей речи своего спасителя она явственно расслышала только два слова.

– А я тебе взаправду по сердцу? Не привираешь ради красного словца?