– Угу. С сыном прокурора. Я знаю его со спортивной школы, вместе плаванием занимались и боксом. Тот ещё мудак.

– Интересно. Это для тебя он – мудак. А для Мирославы – хорошая партия вполне.

– А я не понял пока, чего дядя так всполошился по поводу их романа. Но причина, уверен, достаточно веская. Если дело, вообще, в нём. И теперь мы имеем, что имеем. Дубравина – в отставку, Мирославу – мне.

– Официальная причина – хочет, чтобы Мира училась в лучшем вузе, жила в столице и нарожала вам с мэром кровных наследников?

– Именно.

Прислушиваюсь к звукам из кухни. Вроде, девчонки пока там. Не хватало еще сболтнуть при них лишнего.

– Уверен, всё к лучшему. Она тебя полюбит. Или смирится со временем. В постели если будет вместе хорошо, остальное наладится само собой.

Вспоминаю Мирину реакцию на поцелуй.

– Она не хочет со мной спать. Аж заплакала, когда прижал.

Марк хмурится. И с видом знатока женской психологии выдает:

– Потерпит в первый раз. Зато потом не будет бояться первой брачной ночи.

– Кто, вообще, боится секса в наше время? В её-то возрасте! Я ж не урод какой-нибудь, – произношу это и чувствую себя полным идиотом.

– Может, прикидывается? Влюбилась в этого Дубравина, и мечтает вернуться к нему? Тогда её нежелание налаживать с тобой отношения понятно.

– Может. Если прикидывается, себе же сделает хуже.

Телефон вибрирует на столе. Смотрю на экран – Олеська. Не вовремя. И скидывать не хочется, не виделись давно, почти месяц.

Выхожу на балкон и закрываю за собой стеклянную створку.

– Привет, Водзинский! Я только прилетела из отпуска! Зря ты со мной не захотел!

– Уверен, ты и без меня хорошо отдохнула.

– Очень хорошо, не сомневайся! Накатим сегодня? Я к тебе приеду, столько всего надо рассказать! И кучу подарков купила! Всё переживала, как ты там, в душной Москве? Упахался, наверное, бедный…

– Нет, Олесь, сегодня не приезжай.

– Почему это?!

Олеськино удивление понятно. Она и спросила разрешения приехать только ради приличия. Оно ей никогда не требовалось. И даже запасная связка ключей от лофта у неё была.

Мы познакомились несколько лет назад в боксёрском клубе. С тех пор общаемся и регулярно проводим вместе время. Спать с ней – приятно и необременительно. Но друг и компаньон для пробежек, тренировок и редких возлияний из неё получился куда лучше, чем любовница. Такая боевая, весёлая девчонка.

– Я дома не один. Женюсь скоро.

– Зачем? На ком? Шутишь, что ли?

– Нет. Серьёзно.

– Познакомишь нас?

– А ты будешь хорошей девочкой?

– Обещаю! Тебе не придётся за меня краснеть. Когда я выйду замуж, будем дружить семьями… Я стану крёстной мамой вашим детишкам… А ты – моим!

– Ладно, уговорила. Но не сегодня. Лучше, после свадьбы. Дел много.

Завершаю разговор. Листаю несколько фоток с Ямайки, которые она прислала. И возвращаюсь к Миллеру в гостиную.

Девушки уже там. Посылаю взглядом вопрос Марку: "Меня слышно было?". Он неопределённо кивает. Так и не понял – да или нет. Но я, вроде бы, ничего такого, что может не понравиться невесте, Олеське не говорил.

Мы проводим в гостях еще около часа. Радуюсь, что у Миры здесь появилась подруга. Девушки явно понравились друг другу, ей будет, с кем поболтать, погулять, сходить на маникюр… ну или чем ещё занимаются женщины вместе…

Мирослава заметно расслабляется. Но моего прямого взгляда избегает, почему-то. Может, слишком откровенно смотрю?

Алкоголь размывает барьеры. И побуждает потакать своим запретным желаниям.

Юная, красивая. Держится холодно, словно и правда – северная принцесса.

Явственно понимаю, что не хочу откладывать близость до свадьбы.

– Нам, наверное, пора домой, – поднимаюсь, сгребая со стола телефон, портмоне…

Мира бросает на меня короткий, абсолютно пустой взгляд. И послушно встаёт тоже.

Девчонки договариваются встретиться завтра. Какие-то у них уже нашлись общие дела. Я не против.

Пока спускаемся в лифте, приобнимаю её за спину. Стоит словно по стойке смирно и никак не реагирует.

На улице беру за руку. Идти от Миллеровской башни до нашего дома – всего пара минут. Но уже довольно зябко. Мира ёжится от холодного ветра.

Ускоряю шаг, увлекая девушку за собой. Залетаем в холл, здороваемся с консьержем и бежим к лифтам.

Поддавшись внезапному порыву, прижимаю её к себе. Снова – отстранённое равнодушие. Да чёрт бы побрал этого Дубравина! О нём вспоминает, наверное…

– Мира, что не так? Тебе не понравились Миллеры?

– Понравились.

– Почему тогда настроение на нуле?

– Настроение в порядке. Я привыкаю. Для тебя это имеет значение?

Ого. Это она так показывает зубки?

– Имеет. Не вижу удовольствия наблюдать постоянно рядом страдающую жену.

Молчит. Мы как раз заходим в квартиру.

Ну где та раскрепощённая девчонка, которая забралась на постель, распахнула халат и кинулась на меня тогда, готовая на всё, только бы взял? Как её снова вытащить из этой унылой девицы, в которую за полтора года превратилась Мирослава?

Помогаю ей снять пальто.

Мы подходим к лестнице на второй этаж. Поворачиваю Миру к себе и прижимаю к груди. Отвожу растрепавшиеся пряди от её лица и начинаю осторожно целовать в губы.

– В душ пойдёшь со мной?

Глава 8

Мира

Я должна научиться контролировать свою ревность. Раз уж совсем не ревновать Водзинского не получается, нужно переключаться на что-нибудь позитивное.

Но после услышанного случайно разговора жениха с какой-то "хорошей девочкой" и его обещания с ней встретиться, во мне тихонько закипает бешенство.

Дочери публичного человека не пристало демонстрировать кому бы то ни было свои чувства. Не важно – радость это или отчаяние. И я научилась глубоко прятать эмоции даже от самых близких.

Но рядом с будущим мужем моё самообладание летит к чёрту.

По возвращении домой я рассчитывала быстренько юркнуть в ванную, а после зарыться в одеяла и притвориться, что сплю. Что-то подсказывает, что уснуть сразу не получится.

Но Виктор ловит меня у подножия лестницы. Обнимает, заправляя за ухо выбившуюся прядь. Наклоняется и целует.

Я отвечаю, обхватывая его нижнюю губу. И сразу ощущаю вкус каких-то сладких ягод.

Его ладонь гладит по спине, привлекая ближе. И под будоражащим действием этих прикосновений я открываю рот и впускаю его язык.

Он изучает меня, пробует. Поцелуй нежный, глубокий и очень вкусный. От него закипает кровь.

Виктор вдруг отрывается от меня, делает глубокий вдох и спрашивает:

– Пойдёшь в душ со мной?

У нас же сегодня всё равно что первое свидание. Всё слишком быстро для меня.

– Иди первый, – кое-как выдавливаю.

Немного потолкавшись внизу, мы поднимаемся в спальню и начинаем раздеваться, не глядя друг на друга.

Виктор освободил для меня половину гардеробной. И днём я успела разложить свои вещи. Теперь вот думаю, в чём спать?

Когда сюда летела, и в мыслях не было, что мы будем ночевать вместе в одной комнате. Да ещё в одной кровати.

Намекнуть ему, что внизу еще есть диван? Глупо как-то. Мы же взрослые люди.

Вода начинает шуметь. Он не стал меня ждать и действительно пошёл мыться первым.

В комнате полумрак. Три маленьких светильника на стене распространяют бледный желтоватый свет. Очень уютно.

Стою и пялюсь на кровать. Широкая и длинная, настоящий траходром, как бы сказала Ленка. Осторожно поднимаю взгляд к потолку. Нет, зеркал нет, к счастью.

Просто Водзинский очень высокий, крупный мужчина, отсюда и размеры такие гигантские. Главное теперь, не думать, что происходило в этом холостяцком логове раньше.

А сейчас, всё как тогда, в Белоярске. Я жду его из душа и жутко нервничаю.

И когда шум за дверью стихает, спешно хватаю самую неэротичную свою пижаму – длинные штаны и майку с динозавром.

Виктор возвращается. На нём белая футболка и тонкие домашние брюки, низко сидящие на бёдрах. Мокрые тёмные волосы стоят дыбом. Такой уютный и домашний, что хочется повиснуть на нём.

Но я, естественно, ничего подобного не делаю. Обхожу его по широкой дуге и закрываюсь в ванной.

Наполняю большую овальную чашу. Вставляю в уши наушники, включаю музыку и погружаюсь в воду.

День хоть и был сегодня вполне приятный, но очень волнительный. И стоило мне закрыть глаза и расслабиться, я тут же уснула. И очнулась от того, что холодно. Вода успела остыть.

Полтора часа плавала, ничего себе. Виктор подумает, что специально прячусь от него.

Яростно растираюсь полотенцем. Натягиваю пижаму.

Водзинский, похоже, спит. Свет выключил и не шевелится, раскинувшись посередине кровати.

Подкрадываюсь к постели и быстро лезу под одеяло, укрываюсь чуть ли не с головой. Но зубы продолжают стучать.

Хоть одеяло очень большое, Водзинский всё равно замечает мою возню. Чувствую его руку прямо на своём плече.

– Ледяная… – сонно бормочет.

– Уснула в ванне, вода остыла.

– Иди ко мне, погрею…

Он так обыденно это произносит… как будто это не первая, а сотая наша ночь вместе. Знаю, что мужчины к близости относятся куда проще. Может, у него сейчас ничего и не шевельнётся, а я уже напридумывала всякого…

Осторожно придвигаюсь к нему. И он тут же сгребает в охапку и прижимает к своей огненной груди. Мурашки от такого соседства начинают водить хороводы по моей коже. Все волоски на теле мгновенно становятся дыбом. Чувствительность – на максимум.

– Вставать неохота и искать пульт от кондиционера, – шепчет сзади мне прямо на ухо.

Мой пульс начинает разгонятся. Стараюсь дышать тише и не шевелиться лишний раз. Но он, наверное, понимает, насколько волнительно для меня происходящее.

Его дыхание тоже поначалу – тяжёлое и частое. Но никаких лишних движений он не делает.

А мне очень скоро становится жарко. Но так хорошо и уютно в этом коконе из одеяла, его широкой груди и крепких рук, что даже не пытаюсь вылезти.

Водзинский засыпает первым, а я еще долго не могу уснуть. Всё размышляю над нашим будущим вместе. И наслаждаюсь тем, что он так близко и обнимает меня.

Мысли о Викторе из головы не выходит даже во сне. Мне снится ночь моего восемнадцатилетия. Мы яростно целуемся в кровати. Чувствую жар его тела, словно наяву.

Это точно сон? А то вдруг я что-то перепутала и снова пристала к Водзинскому, как тогда?

В этом сне никакой Алины у него нет, и можно делать всё, что вздумается.

Пока не проснулась, спешу урвать еще немного вымышленного счастья. Наваливаюсь сверху и целую. Без стеснения и страха, что оттолкнёт.

А он и не думает даже отталкивать. Хватает за задницу и вжимает в свой пах, приподнимая бёдра мне навстречу.

Впиваюсь пальцами в его волосы, целую глубже. Он отвечает, шаря руками по моему телу.

Вдруг в голове звучит его голос:

"Олесь, сегодня не приезжай, я не один…"

Чёрт. Что это?

Вспомнила. Нет больше его бывшей невесты Алины, зато есть подружка Олеся.

"Ты будешь хорошей девочкой?"

Фу, как пошло. Что бы он там не имел в виду.

"Не сегодня, лучше после свадьбы.

Мой будущий муж попросил какую-то женщину к нему сегодня не приезжать, потому что не один, со мной. Но если она будет хорошей девочкой, то он встретится с ней позже, после свадьбы. Я всё правильно поняла? Не похоже, что это деловые отношения.

Я замираю. Мягкие губы перемещаются на мою шею. Он лижет, прикусывает даже. Ниже и ниже. Мешает майка и он сдёргивает её с плеча. Впивается в пылающую в горячке кожу.

Обхватывает поверх ткани груди, ласкает пальцами соски. И стонет.