– Как это произошло? – деловито спросила Энн. Из всех собравшихся она пережила наименьшее потрясение.

– Он ворвался сюда, – мужественно ответила Джолин, но вздрогнула, едва не теряя сознание.

– Все хорошо, – убеждал ее Джоэл. – Мы рядом. Я рядом.

Она без стыда и смятения прижалась к нему, как утопающий к спасительному берегу. Джоэл не пытался вытащить ее из-под стола, из этой чудесной норки, спасшей ей жизнь. Они нелепо сидели вдвоем на полу среди осколков. И он гладил ее по перепачканным чужой кровью волосам, шептал что-то на ухо, страшась отпустить. Джоэл и сам не заметил, когда и почему Джолин сделалась ему настолько дорога, что выделило ее среди остальных жителей Вермело.

Но ведь так же произошло и с Ли, который уже пять лет был самым верным другом и напарником. Да, наверное, самым родным человеком в этом граде отчужденных лицемеров. Что-то неуловимое связывало их. Не похожие ли кошмары? Джоэл всегда испытывал потребность заботиться о ком-то, защищать кого-то, в том числе от самого себя. И если уж Ли в эти мгновения не грозила опасность, внимание Джоэла всецело переключилось на Джолин. От истерического срыва ее отделял один шаг, если не меньше.

– Ворвался на телеграфную станцию? Миновав все Ловцы Снов? – недоверчиво протянула Энн, переглядываясь с Батлером.

– Д-да… Он их словно не замечает, – с жаром закивала Джолин. А потом замерла, вытянулась, как прутик, и снова зарыдала. Ли наклонился и накинул на нее плащ, раз уж Джоэл своего лишился.

– Почему вы считаете, что он охотился именно за вами? – продолжала сухо и размеренно Энн. В такой ситуации только строгость и спокойный тон сдерживали бессвязные восклицания и стенания. Джоэл все понимал и, хоть его голос застревал в горле, просто согревал ледяные руки Джолин, робко качая ее, точно ребенка.

– И как вам удалось выжить? – спросил уже Ли то ли недоверчиво, то ли восхищенно.

– Я не знаю! Ничего не знаю! – воскликнула Джолин и с силой оттолкнула Джоэла, выползая из-под стола и тут же падая ничком. Она снова заплакала навзрыд, рискуя пораниться об осколки стекла.

– Все, Ли, ничего больше у нее не спрашивай, – решительно сказал Джоэл, поднимая Джолин и усаживая на то, что осталось от аккуратной деревянной скамьи.

– Я молчу, – отозвался Ли и начал копаться в ящиках стола. – Так, где-то здесь телеграфист прятал бренди. Ему он больше… не понадобится. Надеюсь, бренди поможет вам обоим.

Вскоре Ли отыскал старую бутылку, по которой ползла трещина. Попробовал сначала сам, затем передал Джоэлу. Тот не принял, а вот трясущаяся Джолин кое-как сделала пару глотков, механически, тяжело, как будто проталкивала внутрь камни. Она закашлялась, из глаз ее потекли новые слезы, но крики и стоны иссякли.

Джоэла испугала эта перемена. Посреди развороченной телеграфной станции воцарилась мертвенная тишина. Джолин застыла неподвижной хрупкой статуэткой, слегка наклонившись вперед. Смутное осознание накрыло ее и больше не позволяло приникать к Джоэлу в поисках защиты. Она обратила к нему неподвижное лицо и сдавленно спросила:

– Вы поместите меня в… карантин? После того, что я видела.

Джоэл опешил, его обжег горький стыд, не от слов Джолин, а от мыслей о судьбе всех, кого он без колебаний многие годы провожал в казематы для дознаний и прохождения карантина. Но он не ведал, сколько жертв, уцелевших после нападений сомнов, выходит из Цитадели после работы «врачей». Неизменным фантомом за ним следовал образ обратившейся женщины с медными кудрями.

Джоэл не хотел такой судьбы для Джолин, ни за что и никогда. Хватит с него устава! В городе завелся настоящий монстр, а они занимались тем, что сводили обычных людей с ума, точно правы были паникеры и революционеры. В Вермело творилось что-то отвратительное и фатальное. Джоэл не желал вовлекать во всю эту грязную историю Джолин, поэтому уверенно ответил:

– Нет. Мне уже хватило одной невинной жертвы.

– Что ты собираешься делать? – удивился Ли. – Это не по уставу.

– Плевать на устав! Ты тоже давно не по уставу! Со всеми твоими кошмарами, – огрызнулся Джоэл и тут же смягчился: – Отведу ее в нашу мансарду. Дальше разберемся.

Глава 5
Верховный охотник

Она сидела неподвижная и бледная. Большие глаза светились на лице, как две светлых луны. Руки ее судорожно сжимали потрепанную корзину с раздавленными булками. Джоэл попытался забрать предмет, но Джолин болезненно застонала, точно отрывали часть ее тела:

– Не нужно!

– Ладно, хорошо, – согласился Джоэл. – Только не кричите.

Собственный дом выглядел чужим и бесприютным. Джоэл не появлялся в мансарде с тех пор как их с Ли заперли на карантин. Слой пыли сковывал ровно застеленную узкую кровать Джоэла и раскладушку напарника, прислоненные к деревянным стенам стулья, низкий комод и пару старинных сундуков. Вещи покорно ждали хозяина, вдыхавшего в них подобие жизни. И среди замершей тишины таким же пыльным призраком сидела Джолин, бледная, растрепанная, в окровавленном платье и с большой корзиной в судорожно сжатых пальцах.

– Джолин, вы должны смыть кровь и переодеться. Энн обещала скоро принести новое платье, – неуверенно начал Джоэл, всеми силами отвлекая их обоих от впечатлений прошлой ночи.

Ныне Желтый Глаз висел в небе, как бессмысленная лампа, слишком яркая, чтобы скрыть опасные тайны: Джоэл нарушил устав. Ли, Батлер и Энн не воспротивились, а даже наоборот – помогли в этом неверном деле. Дальнейшие разбирательства и возможные риски никого из них не занимали, когда посреди полупустой комнаты сидела Джолин. Четкое следование правилам уже довело однажды несчастную свидетельницу до обращения. И Джоэла все еще грызло чувство вины. Надоело так! Надоело! Если бы и Джолин обратилась в подвалах психушки после не в меру подробного допроса, Ли точно перестал бы знаться с Джоэлом. От одиночества осталось бы только самому взвыть монстром на мерцание Красного Глаза.

– Джо? – донеслось из-за запертой двери. Прибыла Энн с туго свернутым кульком чистой одежды.

– Да? – неожиданно подняла глаза безучастная Джолин. Похоже, иногда ее тоже звали сокращенным именем. Или когда-то звали, будто не в этой жизни, потому что она тепло улыбнулась, но взгляд ее оставался отстраненным, а разум, похоже, путешествовал по миру прошлого. Возможно, чтобы уберечь себя от безумия, она устремилась в ранние годы детства. В те времена, когда все вокруг еще выглядит волшебным. Хоть и не у каждого, кому-то изначально не везет вкусить горький плод реальности. Потом-то иллюзия раскалывается у всех, и любые чудеса оборачиваются неприятной загадочностью, сулящей опасность. Но Джоэл не торопился возвращать Джолин в жестокую реальность.

– Энн, – смутился он, впуская сурово хмурившуюся подругу, – поможешь смыть с нее кровь? А то мне как-то… неудобно.

– Не вопрос, – ответила Энн. – Только если биться и кричать не станет.

Джоэл кивнул и вытащил из чулана крупную медную лохань. Хотелось бы самому бережно и нежно стирать грязь с бледной кожи Джолин, но ситуация выдалась неподходящая. Вряд ли ласки едва знакомого мужчины смягчили бы впечатления недавнего прошлого. Джолин выглядела слишком скромной и невинной, поэтому ею занялась Энн.

Джоэл натаскал из колодца во дворе несколько кувшинов воды, поставил чан на огонь в общей кухне на первом этаже и поплотнее затворил окна мансарды от сквозняков. Деревянные балки впитывали тепло весенних дней. Но ночью через щели старого дома его похищал ветер, к тому же помещение отдавало неживой сыростью. Похоже, где-то поселилась плесень – неизменная напасть всех домов Вермело. Зимы стояли промозглые, засыпали мокрым снегом, а летом не хватало тепла для просушки укромных мест. Порой заклинивало межкомнатные фусума^[3], проседали и массивные входные двери. Многие здания не ремонтировались почти сто лет, вот и вмансарде Джоэла уже разваливалось несколько ступеней лестницы вместе с частью половиц гэнкана^[4]. Разве что в богатых районах что-то подновляли и реставрировали. Но квартал Охотников к таковым не относился, хотя ночных стражей встречали везде с суеверным почтением.

Они жили не в лачугах, но и далеко не во дворцах. Зато в их дома никто не имел права врываться с обысками. Этим и воспользовался Джоэл, когда привел к себе почти бесчувственную Джолин.

Теперь он стоял на лестнице, глядя, как белый свет тает в мерцании пылинок. Они слетали с балок медленным кружением полузабытых танцев. Говорят, раньше королевский дворец оживал весельем, когда в залах, озаренных сотнями свечей, кружились прекрасные пары.

Джоэл устало прищурил глаза: он почти видел эти далекие времена, представлял своих товарищей. Лицо Энн, обряженной в тонкую кисею, не уродовали шрамы, Батлер выглядел галантным кавалером в черном фраке. Ли почти не изменился, разве только костюм надел по случаю еще более нарядный, с пышным узорным жабо и лиловым фраком. Смешно.

Потом Джоэл узрел себя, но как будто близнеца, как будто со стороны. Он носил белый фрак. Белый – цвет, столь чуждый ему, белый – цвет, на котором слишком ярко отпечатывается кровь. Но в этой иллюзорной реальности танца пылинок он не сражался и никого не убивал. Здесь он рассыпался в улыбках и комплиментах перед дамами в немыслимых платьях на каркасах и пышных разноцветных кимоно. Здесь он был счастлив.

Все они невесомо плыли по наборному паркету. Джоэл не ведал, откуда к нему пришло идиллическое видение, но ярко светившие люстры подозрительно напоминали покоившиеся на развалинах имения обугленные остовы…

Сон наяву не менялся, не покрывался сажей, не вспыхивал языками огня. Танец продолжался, донося смех беззаботной жизни. Джоэл шел через толпу. Он искал ее, Джолин. И, конечно, она царственно застыла на возвышении королевского трона. Роскошное платье на ней искрилось алыми пятнами. Возможно, рубинами. Но нет, стоило присмотреться – и безошибочно угадывались брызги крови. А в стекленеющих глазах юного создания застыл обезоруживающий ужас.

– Да что же это? – поразился то ли Джоэл, то ли его двойник. – Как вы не замечаете? Ваша королева умирает! Ее убили! Королеву убили! Убили!

Но смех продолжался, пары кружились облачком пыли, сорванным с балок. И то ли мыши скреблись в перекрытиях, то ли легко скрипел наборный паркет в зале, где погибала королева иллюзорного торжества. Джоэлу сделалось душно, толпа смыкалась, напоминая уже не светский прием, а базарную давку. Сладкая дрема стремительно перерождалась в настоящий кошмар. Джоэл усилием воли закричал на себя:

– Это нереально! Ничего нет!

И вонзил нож в сердце Джолин, чтобы образ рассеялся. Все кануло, загорелись бумажные перегородки сёдзи^[5], свечи погасли, люстры обрушились, зал обратился в выгоревший скелет дома без крыши. Джолин и друзья рассыпались пеплом. Джоэл застыл посреди пустоты.

Он не задумывался, откуда во сне взялось оружие, но очнулся, выпростав вперед правую руку. На самом деле он стоял, прислонившись плечом к стене. Из-за двери его квартирки доносился мерный плеск воды. Похоже, Энн старательно поливала подопечную из кувшина. Вокруг царило умиротворение светлого утра, когда еще рано помышлять об опасности грядущей ночи, когда еще брезжит слабая надежда, что именно в эту ночь случится чудо и Змей не повернется проклятым глазом.

Конечно, чудеса никогда не случались, но теплые белые лучи отогревали сердце. Охотники редко их видели, навек обрученные с тревожным мерцанием Красного Глаза. А люди целый день суетливо кружили по улицам, как слетающая с потолка древесная труха. В своем падении она не ведала, что обречена. Как не ведает сухой лист или сорванная ветром афиша. Как не ведает и человек, которому суждено обратиться следующей ночью.