И кажется, что сейчас упаду, потому что запал мой заканчивается. Слышу далекий вой сирен. Вызвал кто-то полицию. Да администраторша и вызвала. Наверняка с топором я выглядела эпично и безумно. Дело сделано. Пора делать ноги. Как, интересно, мой дражайший благоверный, будет объяснять электорату такой ужасный акт вандализма?

– Это только цветочки, пупсик, – шепчу я. Обещания то я раздаю легко. Но что Я могу сделать? Да нет ничего. Он прав. Он меня раздавит щелчком пальцев.

Глава 4

Горячев В.Г

– Шеф, гляньте что творит, – хмыкнул Мишаня. Я вынырнул из таблиц, мерцающих на экране ноутбука и посмотрел в окно. Черт, я уж и забыл, что вокруг такая красота. Надо на хрен выкинуть шайтан машину, и хоть иногда просто пялиться на окружающий мир, пусть даже через тонированное стекло машины. – Не баба, а шайтан. Тачку то она не хило покалечила. И архангелы с мигалками, похоже, по ее душу летят.

– Тормози, – черт, ну зачем мне это? Ну заластают фурию доблестные сотрудники полиции, так это их работа. Сама дура. Тачку действительно отделала, как бог черепаху. Но что-то мешает мне проехать мимо. И черт его знает, что. Может день сегодня такой, точно, Меркурий ретроградный, или красная луна взойдет. И сирены орут так противно, что аж зубы сводит.

– Не положено, шеф. Безопасники меня вылюбят за то, что без протокола совершил остановку. Да и мэрии вас ждут. Званый ужин в вашу честь. Эх. Я бы… На кой черт вам эта чокнутая ведьма?

– Подождут. Это в их интересах. Я не понял, зарплату ты от безопасников получаешь? – приподнял я бровь. Знаю, смотрит подлец в зеркало заднего вида, и абсолютно точно видит, что я злюсь. Черт, халявная жратва и бабы дешевые, которых подсовывают мне на подобных мероприятиях, вообще не предел мечтаний. А эта дура в платьице до жопы, ночью… Короче чую я, что приключения ведьмы хохочущей не закончатся пробитым топором капотом. Миша прав, баба чужая на кой мне сдалась? Но от чего-то не могу я мимо проехать. Словно какой-то морок. – Тормози, твою мать.

Машина плавно останавливается прямо возле чудесной инсталляции. Дамочка как-то странно, боком подскакивает возле вонзенного в капот дорогой тачки топора, даже не сразу замечает, что я за ней наблюдаю. Красивая баба, без возраста. Платье на ней только какое-то слишком фривольное. Не подходит ей совсем. Ноги у ведьмы. Как у породистой лошади. Икры поджарые, ровные. И грудь… натуральная, чуть провисшая под собственной тяжестью. У меня аж шевелиться начинает то, что не должно бы, от вида растрепанной чокнутой дамочки.

– Чего уставился? – наконец-то удостаивает она меня своим вниманием. Я смотрю на ее выкрутасы, приспустив тонированное стекло, пока Мишаня что-то бубнит в рацию, перемежая слова крепкими выражениями.

– Красиво, – я хмыкнул, кивнув на топор, мадама сморщила нос. У нее горбинка небольшая на переносице, а на тонких ноздрях ямочки. Явно ничего она не меняла во внешности. И лет ей… Ну совсем не для этого платья бабенка. Чувствуется люкс, только сейчас он какой-то поплывший, смазанный. И глаза злобно заплаканные.

– Мне тоже нравится, – фыркнула эта дикарка. – Надо чего?

– Садись в машину, – она так на меня посмотрела, что я бы наверное рассыпался прахом, не будь таким толстокожим. Ну да. Стиль жизни мой сделал из меня зубастого едкого крокодила.

– Все мужики козлы, – дамочка с характером. Сузила свои ясны очи, и заковыляла по тротуару черт ее знает куда.

– Да, иногда гиббоны и крокодилы. Но в обезьяннике, в который ты загремишь в самой ближайшей перспективе, козлы будут менее куртуазно воспитанные и вонючие впридачу. И платьюшко твое им, я думаю, зайдет. Маргиналы любят красоту.

Она замирает на месте, словно раздумывая. Я вот все время удивляюсь, как женщины на таких каблучищах умудряются еще вокруг машины скакать с топором?

– Ладно. Только…

– Что?

– Начнешь приставать, сделаю с твоим лбом, то же, что и с капотом козлячьего дилижанса, – нет, она не ведьма. Она просто фурия. Не мой типаж. Я люблю нежных фиалок, блондиночек с губками бантиками и мозгом как у ракушки. С ними просто. Ну и седину в бороду никто не отменял. Не понимаю, на кой черт я решил ее спасти. Просто скучно стало. Вообще жизнь стала какая-то пресная. – И еще, напомни ка мне, с каких пор мы на ТЫ?

Баба скинула свои туфли ужасные, прямо на тротуар, нырнула в машину, свалилась на сиденье рядом со мной и всхлипнула. Мишаня что-то буркнул в рацию и рванул вперед, словно пытаясь нагнать упущенное время. Зря. Меня откинуло на спинку сиденья. Красотка хрюкнула и вдруг оказалась на мне… Платье задралось до самой задницы. Мишаня уперся взглядом в зеркало заднего вида и похабно осклабился. И мне от чего-то захотелось его убить. Давненько не возникало подобных желаний.

– А меня муж бросил, – вдруг, ни с того ни с сего выдохнула чертова наездница. Прав был Мишаня, надо было проехать мимо, к чертям собачьим. Не сидел бы я со вздыбившейся как у коня ширинкой. Пил бы «шампунь» поганый теплый в мэрии и секретарша сисястая бы мне строила глазки. – Точнее, это я его бросила. У него сын родился. А я… А мне сегодня сорок. А давайте отомстим ему? – вдруг ни с того ни с сего выпалила эта ненормальная и вцепилась в пряжку моего ремня. Дура, мля. Мишаня радостно хрюкнул, явно предвкушая шоу. Уволю, точно к херам.

– Мне льстит, конечно, что вы меня выбрали на роль ангела возмездия, но… – просипел я, пытаясь совладать со своим предательским организмом. – Не возбуждает меня мстить не пойми кому. Я, знаете ли, весьма брезглив и самооценка у меня завышенная. И вам бы этот скил стоило прокачать.

– Что? Не возбуждает? А мне кажется, как раз наоборот. Я думала вы меня за тем и подобрали, обогрели, обобрали. Тьфу ты, прости господи. Я то надеялась, что вы маньяк по крайней мере, собирающий на улицах чеканутых баб. Черт, что ж так не везет то? И кстати, завышенная самооценка пагубно влияет на дальнейшее развитие индивидуума, – она словно сдулась. Смотрит на меня, и в ней нет больше этой дури залихватской.

– Да нет, вы правы, я маньяк. Только вот я не люблю легко доступных баб. Неправильный я маньяк. Маньяк идиот. А про самооценку учту.

– Слушайте, я вообще-то не такая. Я двадцать два года примерной женой была. У меня дочь студентка. Я… Боже, какой стыд. Это от стресса. Простите. Предлагаю себя, как… как… Остановите тут. Пожалуйста. Да прикажите же своему водителю. Быстро остановите, а то орать буду.

– Миша, тормози, – рявкнул я. Только воплей сумасшедшей бабы мне не хватало для полного счастья. Цирк этот с конями, точнее с породистой кобылой, заканчивать пора. И в мэрию, срочно, к секретутке, спустить пар. Пока я и вправду не начал маньячить.

– Шеф, тут нельзя. И ребята из сопровождения…

– Я сказал стоять, – надо скорее избавиться от фурии, у которой начинает дрожать нижняя губа, от чего я совершенно безумею. Да какая мне разница, что ее бросил муж? Значит причины были. Значит… Машина встает как вкопанная посреди дороги. Явно я удивил Мишу. Обычно я сдержан. И характер у меня нордический.

– В общем… Спасибо… И это, вы уж простите меня. Я…

Она выбирается из машины неуклюже. Черт, босая. Она босая. Ступни маленькие ухоженные. Лак на ногтях яркий, алый. Я точно маньяк, еще и со склонностью к футфетишу, как оказалось. Она оглядывается по сторонам, растерянно и жалко. Мне жалко чужую бабу. Какой-то дурдом. Я ведь никого и никогда не жалею. Поэтому я тот, кто я есть. И город этот я терпеть не могу. И баб босоногих, нахальных и долбанутых. Ночь укрыла город чернотой с редким вкраплением звезд. И она в этой поддергайке своей идиотской. Надо будет приказать охране провести ее до места назначения.

– Как хоть вас зовут, мадам? – снова открываю я чёртово стекло. Мне интересно, эта шарахнутая бабенка напряглась, словно к марш-броску готовится. Дура, мля. Но пахнет она, конечно…

– Миша, прикажи кому-нибудь из сопровождения проводить эту овцу до дома, – выдыхаю я, когда она срывается с места, словно ей на хвост соли насыпали.

– Да, босс, – покладисто отвечает Мишаня. Вечер нескончаемый.

Глава 5

Боже. Ну почему я такая? Ну какая Аспидистра Ивсталовна Пупс? Откуда такой идиотизм всплыл в моем ошалевшем от новостей мозгу?

– Я так и думал. Имя у тебя сродни фантазии. Но ты же врешь? Или и вправду тебя бедолагу так зовут? Тогда понятны экзерсисы с топором. Тут у любого бы чашка треснула, – хмыкнул этот хмырь из окна машины. Тоже мне, царевна Забава, блин, бородатая. Хотя почему я на него так взъелась? Он меня спас от полиции, дурости и падения в бездну. Не воспользовался моим безумием. Не оскорбил… Ну, почти. Разве что своим отказом попользоваться мной. Но опять он получается джентльмен? Хотя… Все мужики козлы. Даже джентльмены, даже самые лучшие из джентльменов. Этот такой же, как и все. – Эй, Пупс, может тебя проводить? Знаешь, в подворотнях баб с голыми жопами ждет…

– Да пошел ты, маньяк, – буркнула я и ломанулась в первый полутемный закоулок.

Он был прав. Чертовски прав. Я, пока добежала до Валькиного дома наверняка поседела под краской. Мне все казалось, что я слышу шаги огромных копыт за своей спиной и вижу странные жуткие тени огромных амбалов с бензопилами в лопатообразных лапищах.

Когда я наконец-то нажала на кнопку домофона, мне уже казалось, что лучше бы меня в обезьяннике заперли с бомжами. Лучше бы чертов хмырь из машины, которая, как я смогла рассмотреть уже убегая, была в сто раз круче той, что я покалечила топором, переехал бы меня этой самой машиной.

– Какого хера надо? – «приветливо» поинтересовался динамик домофона тягучим голосом Вальки. – Если, мать вашу, вы из доставки, я спущусь и вырву вам ноздри, потому что я ничего не за…

– Валь, это я, – всхлипнула я, наконец осознав до конца свое положение. И мне стало себя очень жалко. А может просто алкоголь и адреналин перестали действовать.

– Ритка? Черт. Я тут это… Не одна. В баре сняла необремененного моралью мальчонку лет двадцати пяти. Мачо в стрингах. Надо же жопу в тонусе держать, ну и для здоровья. Так. А что с голосом?

Надо бы ей объяснить, что тащить в дом не пойми кого из клуба для здоровья может быть вредно. Но не сейчас. Сейчас я упиваюсь жалостью к себе. Черт, я снова в режиме почтенной матроны, матери семейства, а мне надо отвыкать. Надо…

– Мне некуда идти, – простонала я, и наконец-то дала волю слезам. Точнее я зарыдала в голосину, с подвываниями и всхлипами. Дверь тут же открылась, я скользнула в полумрак подъезда элитного дома, воняющего ароматизаторами и еще черте чем отвратительно сладким. Доползла до лифта, чувствуя, что еще совсем немного, и я свалюсь без сил.

Валька встретила меня в дверях, в халатике своем шелковом, накинутом на голое тело.

– Я тебе кайф обломала? – выдохнула я, слушая стук чужих торопливых шагов. Валькин мачо, судя по всему, бежал перепрыгивая через две ступени. – Прости.

– Сереня твой, да? Я ведь говорила девкам. Короче, я общий сбор протрубила уже, бабы будут через полчаса. Летят. А мы с тобой пока кофейку бахнем, да покалякаем про твоего козла вонючего. Вот говорила ведь я этим выдрам, что надо тебе глаза открыть на Сереню твоего поганца, а они…

– Валь, у него сын родился. Сын, представляешь? Я столько лет пыталась забеременеть, по врачам ходила, даже по бабкам. Так больно. Вот тут. А он… От Сони, ну подружки Машкиной. Помнишь она приходила на Сережин день… О, боже. Она рядом напротив нас сидела. Ела, улыбалась. Хвалила мой салат. Как же так, Валь? – я зажимаю рот ладонью, вдруг осознав, что он приволок в наш дом свою любовницу. И она уже была тогда… Мамочки. Черный кофе не лезет в глотку. Но голову здорово проясняет. – Все знали. И Машка. Одна я как дура. Я еще ее накормить все пыталась, ну Соню. Жалела ее. Девчонка с периферии, родители работяги. Валь, ну как же…?

Мне не нравится как Валька глаза отводит, делая вид, что прикуривает мерзкую коричневую сигариллу. Неужели… И они все знали. Подруги мои. А я одна слепая была.

– Машку давно надо было выдрать, как сидорову козу. Прости, она моя крестница, конечно, но… Поганка она.