Он вновь растер лицо до липкой красноты. Мучимый одышкой, достал из кармана бутылочку с водой и нервно отхлебнул. Пожевал губу, сделал глубокий вдох. Я с удивлением отметила, что отец волнуется: ловчая сеть следователя Шо была сплетена на совесть.

– Вы держали мисс Мотт в плену. Пытали в редакции «Трибьюн», выковыривая из ее сознания все, что Огния помнила об Эрике Валенвайде. О его слабостях, о пороках, о тайнах… Заставили под гипнозом нарушить смертельную клятву, понимая, что это ее убьет, – сыпал обвинениями Шо. – А если не клятва, то скарабеи, которых вы подселили в измотанный организм. Вы рассчитывали одним махом убить свидетельницу собственного преступления и репутацию полукровки… После откровений в «Трибьюн» вампир иссушил бывшую подругу. Красиво. Ее бы нашли в его спальне. Растерзанную на простынях. Почти гениально…

– Бросьте, Шо. Вы фантазер! – отмахнулся папа. – Это была просто дружеская шутка. Мы время от времени обмениваемся с Эриком… эмм… пикировками. Он натоптал на моей личной территории и вынес из замка «ценность». Я ответил ему тем же. Почти не сомневался, что он примет приглашение и успеет снять с мисс Мотт печать. В конце концов, он ее наложил, а не я.

Папа развел руками, и комок гадостной мути подкатил к моему горлу. Внешне он так спокоен!

Что полукровки, что сиротки из приютов – все были для него набором ингредиентов. Вложениями, которые можно рассортировать по ценности и выгодности.

– Выходит, вы уже тогда заимели зуб на Валенвайда? За то, что он посмел перехватить вашу «первую кровь»?

– Это давний спор. Проблема поколений…

– Вы разыграли все свои козыри, граф. Но, боюсь, в этой игре я оставлю вас без штанов, – Шо дернул уголками тонких губ. – А теперь спускайтесь. Я с радостью надену на вас магические оковы.

– Правда думаете, что вам хватит рук, господин Шо? – поразился отец. – Я слышал, ваша дочь не так давно вышла замуж. Как видите, у меня тоже есть дочь… И она тоже вышла бы замуж, если бы не этот зубастый оборванец, затуманивший ей разум. Так давайте побережем наших дочерей и обеспечим им обеим долгое семейное счастье?

– Угрожаете? – Шо ковырнул серебряную пуговицу на шее и чуть ослабил узкий воротник. – На моей стороне закон…

– Закон тут есть я, если вы еще не поняли.

Папин голос ощутимо звенел металлом, на него наслаивался далекий гул из открытых окон. Шурховы индусы опять принялись за свое.

– На меня не действует гипноз, – бросил следователь, – который, кстати, запрещен на территории столицы.

– Это самозащита. Вы же видите, как он скалится, – папа кивнул на Эрика, все еще стоявшего на коленях, в мерцающих цепях ловчей сети. – Зверей надо держать в клетках… Когда уж вы это поймете?

– Освободите его, Ланге! – требовательно гаркнул Шо. – И велите своим магам замолкнуть!

– Да вы безумец, – от папиной усмешки пробрало холодом. – Этот дикарь себя не контролирует. Мерзкое, грязное животное, что дорвалось до чистоты глупышки-первокровки…

– Он не животное, папа! – встряла я, почувствовав бреши в папиной защите.

Неужели он тоже уязвим? Пусть не для меня, но для закона?

Шо его арестует. Отведет на ментальный допрос и узнает все ужасы о пленных созданиях. Их освободят, Эзра Грифф вновь расправит золотые крылья, а мы с Эриком сможем уйти!

И все будет так, как должно. Я с ним, он со мной, и это решено. Это важно, нужно обоим. А хрупкость укрепится с годами.

– Правда? Не животное? И с самоконтролем полный порядок? – жестко усмехнулся отец и направил рыбий взгляд на поднявшегося Валенвайда.

Стражи отступили от пленника, гипнотический гул затих. С магистра бледными обрывками падала сеть. Эрик растер запястья, расправил плечи, оскалился и злобно посмотрел на балкон.

Глава 4. Убийца

Бледное солнце заволокло тучами, и Аптечную улицу укрыла мрачная серая тень. Сверху громыхнуло. Внезапные весенние грозы и раньше прорывались сквозь купол-невидимер, но сейчас серость и грохот показались знаками Судьбы.

По телу Валенвайда, измотанному гипнозом и издевательской ловчей сетью, перекатывались бугры мышц. Натягивались жилы, обострялись углы. Вены, оплетающие руки от запястья до локтя, вспухли, потемнели. Черная рубашка затрещала, как сучья в костре.

– Не показывай мне зубы, зверенок, – насмешливо велел отец, не понимая, что Эрик уже на взводе. Осталось зажечь фитиль. – Ты лишь мнишь себя высшей расой. Но от былого величия древней твари в тебе остались только клыки, и те пообтесались с годами.

– Спускайтесь, граф, – напомнил следователь, напряженно вглядываясь в предгрозовое небо. – Не дразните…

– Кого? Зверя? Скажите это вслух, Шо! – рассмеялся отец. – Вероника, дочка, ты это полюбила? Кровожадную тварь, капающую слюной на мостовую?

Эрик действительно капал. Его зубы скрипели, челюсть ритмично дергалась, скулы, увитые черными реками жил, сводило судорогой безумия.

Взгляд вампира потемнел воронкой бездны, залился красным.

– Променяла брак с уважаемым первокровкой на это ничтожество с неутолимой жаждой! – прицельно бил отец, нанося кровоточащие раны без всяких лезвий. – Кого он жрал в Дебрях? Кроликов, саблехвостов? Или полакомился детенышем молодой тигрицы?

– Хватит, папа!

Я зажала рот ладонью и сделала шаг к Эрику. Но его сумасшедший взгляд отбросил меня обратно: не лучший момент для объятий. В нем пробудилась другая половина. Звериная, хищная… Жаждущая убивать.

– Граф Ланге, не творите глупостей…

– Ты годишься только на ингредиенты. Твое время давно прошло, – ворчал папа, лениво обмахиваясь платком. – Магия увядает, и ты вместе с ней… Мутация глупой капли, стремящейся к выживанию! Ты не вершина магической эволюции, ты ее побочный эффект, случайный выродок!

– Перестань, отец… Перестань… – истерично хрипела я, затыкая уши.

Следователь Шо обхватил меня за плечи и оттащил на другую сторону улицы. Я не противилась, ноги едва слушались. Голова кружилась, и хотелось тишины.

Пусть отец замолчит, пусть перестанет убивать в Эрике живое!

– Будь моя воля, я бы истреблял шурховых тварей, но они нужны, – вздохнул папа. – Нужны для будущего магии. Впрочем, нет никакой разницы, как они будут запакованы… целиком в клетках или по частям в кристаллах…

– Я мог бы убить тебя сразу. Сейчас. Одним движением, – прошипел Эрик, судорожно разжимая кулаки. – Но это слишком легко. Это был бы тебе подарок. Ягодка… отойди подальше… Он прав: это личное.

– Нет, – замотала отчаянно головой. – Нет. Не отойду. Перестаньте. Оба.

– Ты правда думал, что можешь получить такую девушку, упырек? Решил, что ее взращивали в лучшей оранжерее для тебя? – возбужденно разорялся отец, не видя подступающей беды. – Ты хуже грязного, облезлого бездомного пса, что скалит клыки на хозяина…

– Ррр!

Красные вены разбежались от глаз к вискам, располосовав измененное до неузнаваемости лицо Валенвайда. Таким жутким я его не видела. Даже в подвале, изголодавшийся и обессиленный, он был более человекоподобен.

– В обучение, воспитание и внешний вид моей дочери вложены сотни голден-хазов. Тысячи. Это мой товар, – папа издевательски сплюнул с вершины вниз. Угодил Эрику на ботинок и усмехнулся. – И на него уже есть купец. Надеюсь, господин Расков достаточно благороден, чтобы не расторгать помолвку из-за неловкого казуса. Но за то, что ты посмел сорвать обертку… О, Валенвайд, за это ты будешь годами питаться в клетке кровью грязных свиней.

– Ты о своей, Ланге? Я пробовал твоего сына, ваша кровь омерзительна на вкус, – задыхаясь, прохрипел вампир. – Но я сожру тебя. Выпью до дна. Буду давиться, плеваться, но дождусь, пока твое сердце перестанет стучать!

– Господин Валенвайд, назад! Я сейчас на вашей стороне, однако не ухудшайте своего положения! – рявкнул Шо, и от его зычного голоса мне заложило ухо.

Звон – будто с неба рассыпался мешок монет – заглушил прочие звуки. Я ошалело смотрела, как Эрик подкидывает себя вверх и взмывает к балкону. Шептала заведенно «нет, нет, нет», но никто не слышал. И не слушал. И плевать хотел.

– Вы ничего не сделаете ему, Шо… Никто не сделает. Этот сорняк надо вырывать с корнем и выжигать черным пламенем, – прохрипел Эрик, спрыгнул с ограды перед отцом и схватил того за мясистую шею. Дернул обомлевшего папеньку на себя и вгрызся в липкую кожу с другой стороны.

Красное. Все красное. На миг из-за туч выглянуло солнце, ослепило, и теперь перед глазами плясали алые пятна.

– Отвернитесь, леди! – Шо дернул меня за плечо и попытался развернуть, но я не позволила. Так и стояла, распахнув глаза и впитывая ужасающую картину.

Папин пиджак быстро заляпался, и рубашка Эрика стала мокрой… Вампир орудовал зубами с невозмутимой, холодной яростью. С мстительным наслаждением. Я видела край губ – они улыбались.

Хватит, хватит… Остановись…

С воем безумца Эрик оттолкнул обмякшее тело, и отец послушно бухнулся на край балкона. Он ведь не… не совсем? Папа не шевелился, рыбьи глаза остекленели. Как у куклы из магазина.

– Троллья напасть, Валенвайд, вы что… вы что натворили?! – задохнулся Шо. Зажмурился, растер веки кулаком. Махнул рукой своим подчиненным. – Арестовать… убийцу…

Убийцу?

Папа не дышал. Не дергался. И мысль, которую я не допускала внутрь, трагичным набатом наполняла сознание.

Граф Ланге мертв. Окончательно, бесповоротно. Его нет, он… исчез. Он убит. Вот этими руками, вот этими зубами, которые меня… всю ночь…

Стражи магтрибунала медленно обступали балкон, разжигая металл боевых жезлов. Они пришли сюда за отцом, но теперь с напряженными лицами исполняли новый приказ.

«Убийца» не пытался бежать. Не оказывал сопротивление. Похоже, даже не замечал, как со всех сторон к нему подкрадывается маленькая армия следователя Шо…

Опираясь на ограду, Эрик тяжело дышал и глядел на забрызганные ботинки. Влажные растрепанные волосы свешивались вниз, на наморщенный лоб, и не позволяли рассмотреть его лицо.

Зверь.

Бешеный зверь, лишенный контроля. По его подбородку текла ценная жидкость, и издалека она выглядела черной, как смола.

Во мне смешался дикий коктейль из разрушительных эмоций. Я не верила, не верила, что все взаправду. Не может Судьба такого допустить, чтобы мой любимый мужчина убил моего родного отца. Я ведь Честер, я вижу нити… Почему не предусмотрела, почему не услышала пророчества?

Богиня оставила нас. Бросила на растерзание.

С животным воем Эрик резко поднял лицо и всмотрелся в мои глаза. А я понятия не имела, что в них сейчас отражалось. Оцепенение, отрицание, страх? Ненависть, боль, отчаяние?

Я отступила на шаг, сделала второй… Уперлась лопатками в стену соседнего дома. Каменную, холодную, нашедшую успокоение в тени цветочного балкона.

Нижняя губа привычно дрожала. Кажется, я без остановки мотала головой. Словно, если отрицать, то ничего не случится. Время откатится назад, и Судьба скажет, что пошутила.

Эрик тоже замотал головой. Как маятник, синхронно со мной. Тоже отрицал? Не верил? Боялся?

Истерика накрывала. Секунда-другая – и прорвет все хлипкие барьеры.

Папа… Это ведь мой папа… Там, на балконе.

Я приложила ладони к щекам и медленно прогладила вниз, стирая оцепенение. Невозможно. Неправда.

В Рождество мы на озере запускали магические фейерверки. А однажды, когда вода хорошо заледенела, папа купил в Эстер-Хазе деревянные сани и возил нас по черной глади по очереди. То Эмиля, то меня. А Элиас, в ту пору уже взрослый, занудный и несчастливо женатый, наблюдал за нами с темного берега.

Обычно папа был занят. Обычно ему было все равно. Но в тот день… Наверное, всему виной Рождество.

Возможно, он уже тогда был чудовищем. Возможно, черное семя проросло в душе графа давно. Возможно, он покупал в приютах сирот, проводил древние ритуалы на крови, упрочивал грязной магией свое положение… Возможно, возможно.