Но в тот сочельник папа был просто папой, а не злодеем. Тогда чувствовалось, что в жизни банкира есть место для Элиаса, Эмиля и меня.

Как же так? Как же так?

– Нет! – рявкнул на меня Валенвайд, не отрывая взгляда. Словно мысли смог прочитать и яростно с ними не соглашался.

Они, верно, отпечатались на потемневшем лице дорожками слез. Внутри было разъедающе горько, и казалось, что эта тошнота теперь со мной навсегда.

– Нет, Вероника. Нет, – шептал Эрик, стряхивая красные брызги с кончиков волос.

Губы мои обиженно искривились, да так и застыли. Я обвиняюще скорчилась, не в силах контролировать эмоции.

Почему он не подождал несколько минут? Когда бойцы из магтрибунала повязали бы отца и проводили на суд? Шо подобрался близко, и были доказательства…

– Все должно быть совсем не так, – всхлипнула я шершаво. Песок забился в горло и разодрал кожу.

– Не так, – ошалело подтвердил Эрик. – Все не так, ягодка.

Он мотал головой все яростнее, а я бы и дальше отступала, если бы мне было куда.

– Спокойно, господин Валенвайд. Не сопротивляйтесь, – приказал Шо, заслоняя меня плечом. – В этот раз будет иначе. Ни допросов, ни ментальных чар. Только суд. Законный, с…

– Не так! – взревел зверь внутри Эрика и, обострив черные когти, дернул на себе мокрую рубашку.

Случайно с тканью пропорол кожу, но не заметил, не скривился от боли. Рванул липкую ткань, брезгливо стряхнул ее комом на землю, обнажая плечи.

На груди Валенвайда заплеталась паутина густо-бордовых вен, вспухших от гнева. Мышцы бугрились, звенели от натяжения. Проступившие жилы затейливым узором вплетались в вязь татуировки, соединялись с черными завитками, гнали по ним древнюю кровь…

Зрение мое помутилось от слез, и показалось, что узор ожил. Зашевелился на вампирском плече, стал еще чернее, безрадостнее.

Как в руке Эрика появился искрящий жезл, я не приметила. Все смотрела в пустые глаза, лишенные капли эмоций. Поджатая челюсть дернулась, и Валенвайд в хищном прыжке приземлился на брусчатку Аптечной улицы.

– Эрик! Не заставляй нас… – рявкнул Шо, растягивая между ладоней синюю молнию.

Но зверем руководили инстинкты. Он больше не был человеком… Во всяком случае, не сейчас.

Танцуя смертельный танец – то пригибаясь, то отпрыгивая, то натягиваясь струной, – Валенвайд разметал стражей по мостовой. Стремительно подлетел ко мне. Выбив испуганный вопль, обхватил грязными руками за плечи и вмял в себя, не позволяя отстраниться от липкого тела в красных брызгах.

– Нет, нет… – скулила я, разыскивая глазами отца, но Эрик упрямо перекрывал мне обзор.

Убийца… Убийца…

Это мысли кричали в моей голове? Или орали стражи? Вокруг слышались голоса, топот, нарастал шум Эстер-Хаза. Люди сбежались за сенсацией, щелкали маг-проекторы, голосисто визжала тетка с недурно поставленным сопрано…

Сквозь соленую пелену я видела, как раскаленный кончик жезла пропарывает узор на плече вампира. Как с татуировки рассыпается черный дым, пахнущий тошнотворно – смертью, сладкой горечью, тьмой. Этот дым кружит нас, отрывает – и от шума, и от толпы, и от визгливого сопрано.

И перемещает… туда, где все так, как должно быть.

Глава 5. Крепость

Задыхаясь от едкого черного дыма, я отпихнула Эрика от себя. Сейчас его близость была невыносима: перед глазами стояло застывшее восковой маской папино лицо.

– Вероника… девочка моя… – хрипел Валенвайд, нащупывая меня в темноте.

Продолжая мотать головой, я сделала три шага назад и уперлась спиной в сырую каменную стену. Только после этого поняла, что вокруг темно не только из-за прогорклого дыма. Черная взвесь, щиплющая ноздри, почти рассеялась, но светлее не стало.

Воздух был тяжелый, спертый, давно забывший о свободе. Мы очутились в старом подземелье.

Багровые зрачки блеснули рядом с моим носом: Эрик подошел бесшумно, на запах. Схватил за плечи – почти бережно – и легко встряхнул.

– Куколка!

– Не прикасайтесь. Не вздумайте, – качнула головой, пытаясь выпутаться из захвата.

Его руки притрагивались осторожно, как к очень хрупкой и дорогой статуэтке, однако приносили боль. Она терзала, от нее вздымались вены на висках и дыхание тяжелело.

Невыносимо стоять рядом. После всего, что увидела.

– Еще как вздумаю. Вы моя… совсем моя…

– Зачем же вы так со мной? – опалила его диким, обвиняющим взглядом из темноты.

Эрик поморщился, встряхнул гривой. Почесал разодранное когтями плечо, увитое черной змейкой. Татуировка переместила нас как-то… куда-то. Наверное, древняя магия. Или мутация капли.

Меня снова похитили? Пленили? Не так сильно волновали вопросы «как» и «куда», насколько «зачем». Но я тряслась, всхлипывала и истерично стучала зубами. Не то состояние, чтобы качественно осмотреться и поразмыслить о своем положении.

– Тише, ягодка. Тише. Успокойтесь, – хрипел Эрик, проглаживая меня по волосам. А ощущалось, будто он острыми ядовитыми граблями расчесывает кожу до крови.

Успокоиться? Даже не прикрывая глаз, я видела издевательски замедленные картины кошмара. Дергающийся в улыбке уголок губ. Красные брызги на ботинках. Искривленное хищной жаждой лицо. Злобный оскал.

И поверженного папу… в ногах у вампира.

Эрик чиркнул жезлом по пряжке ремня, и по коридору побежал призванный световой шар. Фирменно-багровый, траурный. Красные отсветы заплясали на стенах, отбились от сводчатых потолков, очерчивая глубину нашего падения.

Паника ритмично била в грудь, заставляя делать судорожные вдохи. Мысли рассыпались в кучу.

Это я виновата, я… Я предала род, я полюбила, я добровольно вручила себя древнему вампиру, как сладкий приз в противоестественной войне. А Эрик потерял контроль. Обезумел, отбросил и совесть, и жалость. Та, другая половина, хищная, эгоистичная, бездушная и жестокая, пробудилась в нем и потребовала возмездия.

Папа провоцировал. Насмешливо, грубо. Его гадкие речи я не забыла, но оправдать не получалось. Пока – нет. И не факт, что поможет время.

Валенвайд не желал свободы. Валенвайд желал отмщения и крови Ланге.

– Только вас, куколка. Я желаю только вас, – шептал он, забираясь в уши лживым хрипом. В нем чудились страх и вина. – Все будет так… Я сделаю, чтобы было так. Обещаю.

Если бы он желал меня, то позволил бы отцу жить. Пройти тропой правосудия и понести справедливое наказание. Не заставлял бы меня смотреть на то, чего я забыть не в силах.

– Забудешь, – пообещал тихо, согревая дыханием пульсирующий от шока висок.

Я мечтала забиться в сырой угол этого подземелья, но от запаха Эрика и от голоса Эрика некуда было бежать. Он находился всюду во влажной полутьме и ориентировался намного лучше меня.

– Вы не сможете все вернуть, – прошептала я обреченно, чувствуя, как одна за другой отмирают эмоции. Новорожденное тепло убегало, пряталось под складками порванной юбки, оставляя оцепенение и ужас.

Наплевав на сопротивление, Валенвайд сгреб меня в твердые объятия и прижал к себе. Усмирял собой грохочущее сердце и ноги, норовящие сбежать.

– Смогу. Это просто сон, ягодка, дурной сон, – убеждал Эрик, зарываясь носом мне в волосы. – Ты заснешь, отдохнешь, а когда проснешься, все будет правильно. Ты со мной, я с тобой…

– И это нужно?..

«Обоим?»

– Очень нужно, – простонал он глухо, надсадно. – Ты же видела. Ты помнишь, как я с тобой уязвим.

Его шепот баюкал, но паника не желала сдаваться и отступать. А Эрик продолжал чертить борозды на моей спине, разминать пальцами мышцы.

– Зачем вы меня похитили? Почему сбежали от стражи?

– Потому что не могу потерять тебя сейчас, – признался он, сжимая пальцами затылок. Будто хотел шею свернуть или позвонок переломить.

Я не понимала, что с ним творится. Эрик казался то бредящим, то душевно хворым. Будто страх потери обострил чувства, сорвал предохранители.

Где этот страх был раньше, когда клыки впивались в папину шею и разбивали все хрупкое на осколки?

– Идем, куколка. Идем, – Эрик потащил меня по сырому подземелью вперед и вверх. Туда, где по стенам бледными полосами разбегался свет.

– Где мы? – сощурилась, мечтая вернуться в темный угол.

– В одном из мест, накрепко вплетенных в мою судьбу. Кровью и болью, – неохотно прошептал Эрик, уволакивая меня дальше от подвала. – Это наша крепость. Здесь нам не помешают.

Сумрачный, измотанный слезами разум едва шевелился. Крепость? Откуда у нас крепость?

Между нами все было хрупким и ненадежным, как танец лепестков на ветру. Оно не успело окрепнуть. И несколько минут назад разбилось на осколки. Навечно.

– Бывшее гнездо арканов славно защищено. Лукас на совесть укрепил новое логово, а Блэр добавил высших плетений… Морф не пройдет, ламбикур не почует ауры, – бормотал магистр, вбивая ботинки в ступени. – Обычным телепортом сюда не попасть.

– А необычным? – осторожно переспросила я, упираясь взглядом в голое плечо.

Узор, смоляными сгустками наплывавший на вены, нравился мне все меньше.

– Да, Вероника… Это самая отборная мерзость, что есть в нашем мире. Темная материя, замешанная на девичьей чистоте. Поначалу больно, потом привыкаешь… Древняя магия. Темный телепорт в места, привязанные лично ко мне.

– Кровью и болью…

– Пытками, жертвами. Не самые радостные места, – согласился Эрик. – Телепорт взывает к худшим сторонам моей натуры, работает, лишь когда я…

– Монстр?

В подвалы арканов меня утаскивала точно не человеческая половина.

– Когда зверя больше, – отрывисто кивнул он. – Когда я…

– Убиваете, – резала по живому.

– Убиваю, – безэмоционально согласился Эрик.

В мрачном молчании мы добрались до жилых этажей.

Парадная гостиная, библиотека, столовая, бесконечные коридоры, связывающие растянутое пространство. Зачахшие растения в напольных кадках, поблекшие шторы на окнах… И все же имение было не в пример живее заплесневелого «наследия» Раскова. При должном уходе и щедрой порции бытовой магии тут легко навести порядок.

Просторный замок прежние обитатели покидали в спешке. На припыленных старостью коврах валялись перевернутые кубки и графины. Стол, сервированный к торжеству, укрывала изъеденная насекомыми скатерть. Фамильное серебро так и застыло в моменте: вилки, ложки, ножи…

В вазах топорщились иссохшие палки забытых цветов. Горловины хрустальных сосудов были повязаны белыми и бирюзовыми лентами. Шторы – празднично убраны серебряными зажимами, на стульях блестели шелковые чехлы с искусной вышивкой. В имении Честеров похожие доставались только по случаю праздника.

– Должна была быть свадьба, – хмуро пояснил вампир. – Меня не пригласили, даже торта в подвал не принесли…

Я бросила на Эрика быстрый взгляд. Под тортом он, верно, подразумевал кубок невинной крови за здравие молодых.

– Кто-то предал Темного Принца. Не я, я был взаперти, – жестко хмыкнул Валенвайд. – Случилась бойня. После церемонии выжившие арканы не рискнули возвращаться сюда из храма. Моих пленных соседок, поскуливающих на другом конце подземелья, забрали еще на рассвете. А обо мне забыли. Или нет… и так было задумано.

Он скрылся в темноте смежной комнаты, в которую я не решилась зайти. Зазвенел склянками, откупорил бутылку.

Пальцы мои тряслись, и эта дрожь мелкой рябью разносилась по телу. Разливалась от запястий до плеч, забиралась под лопатки, рассыпалась брызгами по пояснице и уходила в колени. Наверное, я сейчас не против выпить все, что Эрик нальет в пыльные бокалы.

– Эвер рассказывала, – жмурясь от слез, призналась я в пустоту. – Что Блэр держал вас в клетке и пил…

– Авик крепко пристрастился к вампирской крови, – объяснил Эрик, появляясь в проеме с двумя стаканами. – Я бы умер тут, если б мог. Эвер нашла.

Валенвайд выдернул из-под тарелки древнюю салфетку и стер кровь с подбородка, но вышло неаккуратно. На коже остался длинный розовый развод, убегающий к шее.