Мифы и легенды кельтов (страница 2)
Туата Де Дананн были не единственными потомками Немеда, вернувшимися после изгнания фоморов. Когда верные подданные Нуаду отправились пережидать беду в четыре северных города, где они оттачивали свои навыки в надежде, что близок тот день, когда справедливость восторжествует, другие отряды достигли берегов Греции и, закованные в кандалы, вынуждены были выживать, работая не покладая рук в глиняных карьерах. Это племя, люди которого многие годы носили на спинах тяжелые мешки с землей, называли Фир Болг («люди мешков»). Все свои силы и надежды отдали они возвращению на прежнюю родину, и усилия их не пропали даром. Под предводительством короля Эохайда племя поселилось на холме Тара, чтобы тридцать семь лет спустя узнать, что не только они жаждут владеть зеленым и плодородным островом посреди океана.
Дозорные Фир Болга наблюдали, как с четырех кораблей, прибывших с севера, высадились мужчины и женщины и ступили на землю, которую долгие годы они считали своей. Могущественный воин по имени Сренг был отправлен на переговоры с вновь прибывшими, и когда народ Туата Де Дананн увидел его приближающимся, вооруженным копьем и закрытым большим щитом, они послали навстречу Бреса, одного из храбрейших своих людей.
Крепко сжимая в руках оружие, воины настороженно смотрели друг на друга. Когда каждый понял, что другой нападать не собирается, тревога уступила место любопытству. Поприветствовав друг друга, воины были удивлены тем, что говорят почти на одном языке. Ведь все они были из потомков Немеда, задолго до этого изгнанного из Ирландии.
– Нуаду не жаждет проливать кровь своих людей в сражениях. Желание его просто – восстановить имя свое на земле предков. Оставьте половину этих зеленых земель нашему народу. Мы не тронем ваших людей, не будем проливать кровь, – такова была речь Бреса, посланника короля людей Дану. Выслушав ее, Сренг посчитал слова разумными. Он издалека приметил этого воина. В нем он чувствовал бунтарский дух, такой близкий ему самому. Однако не ему было суждено принимать столь важное решение. Помня об этом, он пообещал Бресу передать его просьбу королю и отметил, что, каким бы ни был ответ последнего, отныне их объединяют узы взаимного уважения. И два воина обменялись оружием, тем самым скрепив новую дружбу.
Вернувшись в Тару, Сренг доложил королю Эохайду о просьбах вновь прибывших. В воине жила надежда, что между обоими племенами, которые к тому же имели общее происхождение, воцарится мир. Однако король Эохайд видел все иначе.
– Как смеют они обращаться с такой просьбой? Только ступив на мою землю, они уже хотят забрать целую половину! Если я проявлю великодушие и пойду им навстречу, кто знает, чего они потребуют тогда? Не успеет смениться время года, как они захотят забрать себе все земли! Решение мое бесповоротно: да будет война! – прогремел Эохайд.
Скрыв разочарование, Сренг промолчал. Но, вопреки чувствам, воин готов был служить своему господину, отважно сражаясь за него.
Когда эта новость достигла племени Туата Де Дананн, в их рядах произошло сильное волнение. Они знали, что численно уступают своим врагам: их народ только что высадился на этих землях, тогда как Фир Болг уже давно на них обосновался и успел построить крепости. Волнение делало голоса громче, а речь запутанней, и вскоре нельзя было различить ни единого слова, как вдруг пронзительный крик вороны заставил людей замолчать. Перед войском предстали Морриган и ее сестры, таинственные и грозные посланницы судьбы. Стоило им появиться, как наступала ледяная тишина, улыбки их заставляли кровь стынуть в жилах у тех, кто, на свое несчастье, оказался рядом. По правде говоря, людей племени богини Дану было не так уж и много, но они могли рассчитывать на то, чем не обладали их противники, – магию.
Черные, словно глубокая бездна, глаза сестер обратились к королю, склонившему перед ними в почтении голову. Кивнув, Нуаду дал сестрам согласие поступать так, как они сочтут нужным. Зловещий смех потонул в вихре вороньих перьев. Вот и все, что осталось в следующее мгновение от трех богинь, кинувшихся на вражескую крепость в готовности сеять хаос.
Морриган, Бадб и Маха погрузили во тьму холм Тара. Густой туман не позволял часовым видеть на расстоянии двух метров, а темнота, словно тяжелое одеяло, скрыла солнце. Ужас охватил разум людей Фир Болга. Дождь из крови и горящих камней не позволял людям найти укрытие, а стаи воронов, черных как ночь, летали, каркая, над теми, кто мог скоро превратиться в добычу.
Эохайд понял, что пришло время вмешаться. Он собрал свою армию и двинулся навстречу Туата Де Дананн, намереваясь вступить в бой.
Кончик копья Нуаду, казалось, загорелся ярким светом, когда он подал сигнал к атаке. Противостояние заставило содрогнуться долины и холмы, и Туата Де Дананн обрушило на врагов свою исконную силу. Король Эохайд пал, и Сренг возглавил войска.
Не по своей воле выбрал воин эту роль, но звон оружия и крики людей не позволяли ему медлить. Вдруг среди окружающей суматохи Сренг оказался перед Нуаду, вражеским правителем, который только что извлек свое копье из груди павшего воина и готовился искать нового противника.
Сренг, влекомый жгучей яростью, бросился на него. Нуаду не ожидал нападения, и сталь глубоко вонзилась в его плоть. Рука короля безвольно упала на землю, но владыка Туата Де Дананн не сдался. Крепко схватив оружие единственной здоровой рукой, он сражался с таким рвением, что сумел отбросить противника назад. Сренг упал на колени, и Нуаду взревел:
– Я готов пощадить тебя и твой народ, но бой должен прекратиться немедленно! Ваши люди займут пограничные земли Ирландии и будут проживать там. Все остальное вернется моему народу!
Брес двинулся вперед, готовый поддержать своего раненого государя, и тогда Сренг согласился сдаться и уступить Тару людям Туата Де Дананн.
В тот день Нуаду выиграл битву, но потерял корону. С искалеченной рукой он больше не мог править своим народом. Законы Туата Де Дананн гласили: на трон мог взойти только человек, совершенный как духом, так и телом. Посему Нуаду пришлось отречься от престола и уступить место одному из любимых своих воинов. Брес проявил отвагу в бою и был хорош собой. Никто не возражал против его правления, но вскоре у Туата Де Дананн появились причины горько пожалеть об этом решении.
По происхождению своему Брес был наполовину фомором и поэтому позволил тем, кто когда-то изгнал его народ из Ирландии, обложить людей тяжелой данью. Надежды на процветание после победы не оправдались, народ Туата Де Дананн начал бедствовать. Люди были вынуждены отказаться от большей части своего урожая и почти всего молока, что давали их животные. И как будто этих страданий было недостаточно, Брес обрек своих подданных на непосильный труд. Огма, который всегда мог украсить вечера своим поэтическим талантом и любил порадовать сердца слушателей песнями и легендами, теперь был вынужден беспрестанно носить во дворец огромные вязанки дров. Дагда дни и ночи напролет проводил в грязи и сырости, без сна и отдыха, строя большие дамбы, которые должны были укрепить оборону королевства. Тронный зал погрузился в молчание, опустев без пиров и балов, ведь новый король больше не приглашал к себе ни бардов, ни поэтов. И даже самые большие заслуги оставались незамеченными черствым королем.
Нуаду был щедрым, благородным и справедливым правителем, тогда как Брес не стоил даже его тени. Все Туата Де Дананн теперь понимали это, однако не было никакой возможности восстановить Нуаду на троне, ведь законы запрещали править человеку с физическим увечьем.
Целитель Диансехт пытался найти решение. Используя магию и полагаясь на свое мастерство врачевателя, он смог выковать для Нуаду серебряную руку, способную двигать пальцами, отчего тот получил прозвище Аргетлам («с серебряной рукой»). Миах, сын целителя, со временем способностями превзошедший отца, добился еще большего: после долгой подготовки и использования древних чар ему удалось покрыть плотью и кровью серебряную руку короля, что сделало Нуаду именно тем, кем он был до роковой битвы.
Теперь никто не мог воспрепятствовать его возвращению на престол. Народ ликовал, радуясь возвращению старого короля. Брес пытался сохранить власть, но было ясно, что никто не захочет встать на его сторону. Нуаду был законным правителем, и Лиа Файл, Королевский Камень, радостным ревом поприветствовал его триумфальное возвращение.
Тара сбросил с себя прежнюю печаль среди песен на великом пиру, а Брес, отвергнутый своими же подданными, ушел в ночь, спрятавшись за тяжелым плащом. Эхо музыки и смеха затихло вдали, когда он ступил на земли фоморов. Его отец был одним из них, и именно к нему в своей обиде обратился Брес. Народ Туата Де Дананн должен заплатить за то, что свергнул его с трона, а старые гиганты, населявшие остров с незапамятных времен, станут лучшими союзниками в его мести.
На троне, подбитом толстым мехом, украшенном костями и рогами животных, вырисовывался огромный силуэт с выпирающим животом. Единственный желтый глаз, сверкающий как у хищника, наполнял зал зловещим светом. Резкий и жесткий смех Балора по прозвищу Дурной Глаз прозвучал как гром, когда Брес склонился перед ним.
2
Битва при Маг Туиред
Теперь, когда Нуаду вернулся на трон, пришло время освободиться от ига фоморов. Этот воинственный народ совершал набеги на земли Туата Де Дананн и облагал тяжелой данью самых слабых. Победить этот народ было нелегко, ведь во главе его стоял гигант Балор Дурной Глаз, который скрывал великую мощь под своим единственным веком, всегда держа его закрытым. Ребенком он по неосторожности наклонился над котлом, в котором друиды готовили зелье. Ядовитые пары, клубившиеся над варевом, ударили ему в глаз, и с тех пор он держал его закрытым, ибо смерть настигала любого, кто осмеливался встретиться с ним взглядом.
Кроме того, армия фоморов была многочисленной и состояла из гигантов, способных одним ударом уничтожить большое количество людей. Мудрый и рассудительный король Нуаду знал, что не сможет начать военные действия без хорошей стратегии.
Однажды вечером, когда вся знать собралась в Таре, у ворот крепости появился загадочный юноша. По приказу короля только самые искусные мастера могли быть допущены ко двору, поэтому стражник спросил, преуспел ли тот в каком-либо искусстве. «Я отличный кузнец», – в ответ услышал он.
– У нас в кузнице уже есть Гоибниу, больше нам никто не нужен, – сухо ответили ему.
– Еще я умею играть на арфе и читать стихи! – настаивал юноша.
– Дагда уже радует нас искусной игрой на арфе, а Огма слагает стихи, исцеляющие нашу душу. Если больше ничего не умеешь делать – возвращайся туда, откуда пришел. Проку с тебя будет мало.
– Я умею чинить щиты и доспехи, храбро сражаться, наполнять кубки хмелем, лечить раны и колдовать! – не готов был принять отказ незнакомец.