– Ой, да чего там хорошего? Скукота и отстой… Нет, я понимаю, процедуры всякие полезные, но я ж не пенсионерка, мне еще и потусоваться хочется! А там вообще на этот счет дохлый номер, никакой движухи нет. Вчера сходила на их дискотеку – ухохоталась, блин… Старые тетки так лихо под музыку задами трясут! Я смотрела на них и думала: когда сама буду теткой, ни за что не стану так задом трясти… Просто полный отстой, правда! И вообще, скучный у вас город, нормальному человеку податься некуда… И кафешки эти на набережной – тоже полный отстой… Куда ни кинь глаз – одна скукота… Как так может быть, а? Чтобы в крымском городе – и посмотреть не на что было!

– Ну почему же? Есть места… И есть на что посмотреть. Природа здесь шикарная, море. Не зря же здесь Айвазовский в свое время поселился. И писатель Грин… И крепость у нас есть…

– Ой, только не рассказывай мне про эту крепость, была я там! И про Айвазовского с Грином не рассказывай! Я что, по-твоему, похожа на тетку, которая будет по музеям шляться? Днем по музеям, а вечером задницей на дискотеке трясти?

– Нет, не похожа… – проговорил он и хмыкнул, улыбнувшись. Так и сидел с улыбкой, глядя на нее весело.

Да, она его веселила ужасно. Такая забавная! И жесты тоже забавные, и выражение лица… Такое искренне капризное, как у ребенка. И губы надувает как маленькая… Смешно!

– А сколько тебе лет, Крис? – спросил вдруг, внимательно разглядывая ее.

– Да не бойся, я совершеннолетняя! Недавно восемнадцать исполнилось!

– Хм… А почему я должен бояться?

– Ну, мало ли… Меня все воспринимают пацанкой. Слишком молодо выгляжу. А я, между прочим, уже взрослая, самостоятельная женщина. По мне многие мужики с ума сходят. Как посмотрят на меня – сразу влюбляются. Даже сама удивляюсь, честное слово. Или ты что, мне не веришь?

– Почему? Верю. Ты красивая. И да, есть в тебе что-то такое… Тревожно-трогательное…

– Ну вот, и ты на меня запал, ведь так? Признавайся! Я ж видела, как ты на меня смотрел, когда я в море купалась! Признавайся, признавайся!

– Ну ладно… Будем считать, что запал. И что дальше?

– Это ты у меня спрашиваешь – что дальше? – ткнула она себя пальцем в грудь. – А сам не знаешь, что будет дальше?

– Нет. Подскажи… – подыграл он ее кокетливому тону.

– Ну, для начала своди меня куда-нибудь в приличное место… Где музыка нормальная, где можно выпить, потанцевать, оторваться. Ты же местный, ты обязан знать такие места! Должен же у вас быть хоть один приличный клуб! Сводишь меня куда-нибудь сегодня вечером?

– Хорошо. Договорились. Где и когда встретимся?

– Давай в восемь у ворот санатория? Ладно? А сейчас мне пора бежать: на процедуры опаздываю…

– Проводить тебя?

– Да зачем? Вон же санаторий, тут два шага… Давай, до встречи!

Она быстренько накинула рубашонку, подхватила сумку, помчалась неловко по гальке, перебирая стройными ножками.

Он смотрел ей вслед… Не мог оторвать взгляда. Вдруг поймал себя на мысли: неужели правда запал? Хотя на что там западать, господи! Глупая самонадеянная девчонка, только и всего. Таких в курортном городе в летний сезон – пруд пруди. Довольно обыкновенная. Хотя… Есть в ней что-то такое… Необъяснимо манкое. В хрупкой, но подвижной фигурке, в движениях, в искренней интонации голоса, в подаче себя. Заворожила она его, что ли?

Вдруг стало страшно: а если не придет вечером? Если обманула? Что тогда? Где ее искать? Может, соврала про санаторий? С нее станется…

И тут же отмахнулся от этих переживаний: да ну, ерунда какая! Ну и пусть обманула… Бывает. Значит, не судьба…

Но отмахнуться не получалось. Будто застопорилось что-то внутри, нарастало тревогой. Ну что, что с ним такое? Словно сердце болит… Неужели это любовь такая – с первого взгляда?

Да ну… Какая любовь! Еще чего не хватало! Просто на солнце перегрелся, наверное. Пора удочки сматывать, а то еще чего-нибудь придумается. Вон и на пляже уже никого нет… Надо последний раз искупнуться – и уходить.

Вода в море была теплой, волна утихла. Заплыл далеко, нырнул поглубже, до звона в ушах. Вынырнул, жадно глотнул воздуха, потряс головой. Медленно поплыл к берегу. Когда сел на полотенце, услышал, как надрывается в кармане джинсов телефон. Наверное, это Лена звонит… Больше некому. Глянул на дисплей – точно Лена…

– Саш… Ты почему не отвечаешь? Я звоню, звоню… У тебя ничего не случилось, все хорошо?

– Да что со мной может случиться? Я в море плавал, только на берег вышел…

– Ты в такую жару на пляже? Ты что? С ума сошел? Это же нельзя! Это вредно!

– Да все нормально, Лен…

– Но я же волнуюсь! Я о тебе забочусь, Саш! Тем более ты долго на звонок не отвечал… Я же переживаю!

Он поморщился, как от зубной боли. Слишком уж выпукло это прозвучало у Лены – забочусь да волнуюсь… Мол, никто о тебе никогда не заботился и не волновался, а я забочусь и волнуюсь! Ты должен это ценить, должен быть благодарен!

Или он придирается к ней? И вовсе она не хотела ничего такого сказать, он сам все придумал?

– Я тебя к обеду ждала, Саш… Я же в курсе, у тебя сегодня выходной. Ты же отгул взял, правда?

– Откуда ты знаешь?

– А я утром еще звонила тебе на работу – мне и сказали. И жду тебя целый день. Думала, к двенадцати придешь, а сейчас уже полдень… У меня ведь тоже сегодня выходной, хотела накормить тебя вкусно… Борщ сварила, пирог испекла…

Ну вот опять! Опять ему что-то такое в ее голосе послышалось! Нарочито выпуклое!

– Чего ты молчишь, Саш? Ты придешь сегодня вообще или нет?

– Нет, Лен. Не приду.

– Но почему?

– Я занят…

– Чем ты занят? Ты что, меня избегаешь, да? И вообще, Саш, нам надо очень серьезно поговорить… Давно надо…

Он услышал слезы в голосе, испугался. Не хватало, чтобы Лена из-за него плакала.

– Лен, да все хорошо, что ты… Перестань… Конечно, мы поговорим, Лен! Просто сегодня я не могу, у меня и правда дела… Извини, не могу больше говорить, тороплюсь…

Нажал на кнопку отбоя, презирая себя за трусость. Неужели и впрямь избегает? Боится серьезного разговора? Но почему? Лена – она же такая хорошая, такая правильная… Почему все так, почему? Вот встретил сегодня эту странную смешную девчонку, и сердце полетело вскачь, и будто с ума сошел. И вопросы сам себе задает про любовь с первого взгляда! А с Леной… С Леной такого нет. Хотя они уже год встречаются. Можно сказать, живут вместе. И сестра Зойка ему намекает: давай уже, делай решительные шаги, сколько можно девушку мучить? И ни туда и ни сюда…

Думать об этом было неприятно и стыдно. И вообще, лучше не думать… Лучше ехать домой: обедать пора. От голода живот подвело. Да, пора домой… И Зойка наверняка уже его потеряла.

* * *

– …Фу, напугал… Что ты подкрадываешься, как вор?

Зойка сердито встряхнула простыню, принялась развешивать ее на веревке. Лицо было недовольным и усталым.

– Где ты шляешься, Сашка? Лучше бы помог… Вон, отдыхающих полная хата – не настираешься! Я уже с ног валюсь…

– Прости, Зой. Я с утра в город уехал, у меня там дела были. Потом искупнуться решил… И задержался… Так получилось, прости.

– Да ладно, не извиняйся. Это я просто так ворчу… Обедать будешь?

– Нет, правда, прости… Я как-то не подумал… А где Димон? Его тоже дома нет, что ли?

– Не-а. Он в Симферополь уехал – отдыхающих встречать.

– Откуда летят?

– Из Новосибирска. Так обедать будешь или нет? Сегодня рассольник и гречка с котлетами.

– Позже, Зой… Давай я тебе лучше с посудой помогу. Уже все отдыхающие отобедали?

– Нет… Еще две семьи осталось. Одни в Коктебель уехали на экскурсию, другие в город подались – галерею Айвазовского осматривать. Просили им обед оставить. Как же я устала, Сашка, как же устала… Если б знала, что так трудно будет, ни за что бы под это дело не подписалась. Гостевой дом держать так хлопотно… А главное, никуда теперь и не денешься, обратного хода нет. Ипотеку все равно выплачивать надо, хотя там и немного осталось.

– А я тебе говорил, что поменьше дом покупать надо! И денег бы наших тогда хватило!

– Так поменьше и смысла нет… Чем больше отдыхающих можем разместить, тем выручка больше…

– Ну, тогда не ной! Если хочешь денег, придется терпеть!

– Да ладно, не учи меня жить. Помалкивай лучше! Я ведь и на тебя тоже надеялась, между прочим! Думала, ты с нами, со мной и с Димкой, в одной упряжке все это хозяйство будешь везти! А ты соскочил… Ну вот скажи, зачем тебе твой приборостроительный завод, что там хорошего? Нравится на дядю работать, что ли? Мы ж хотели вместе, одной бригадой… Дом вместе купить…

– Ну вот купили. Как и договаривались, по долям. А бегать за отдыхающими я не собирался. Какие ко мне претензии, Зой?

– Вредный ты, Сашка… Пользуешься тем, что люблю я тебя, дурака… И потому из меня веревки вьешь.

– Так и я тебя люблю, Зой… Как можно не любить сеструху, хоть и ворчливую?

Зоя махнула рукой, и тут же недовольное выражение сползло с ее лица, и оно вмиг стало приветливо-доброжелательным. Он проследил за ее взглядом и увидел, как во двор входят отдыхающие – семья из Питера, те, которые ездили осматривать галерею Айвазовского.

– Ну как вам, понравилось? – спросила Зоя издалека.

– Да, очень… Просто масса впечатлений! – откликнулась интеллигентного вида женщина. – Только мы очень проголодались, Зоенька… Сейчас душ примем и обедать пойдем… Надеюсь, вы нас накормите?

– Конечно, конечно! Жду вас в столовой! – поторопилась заверить она отдыхающую.

– Белье развесишь, ладно? Пойду их обедом кормить, – уже на ходу бросила ему Зоя. – Только аккуратнее развешивай, а то знаю я тебя…

Он кивнул, глядя сестре вслед. Отчего-то ужасно жалко ее стало, аж сердце зашлось. Подумал: может, день сегодня такой, особенный? Звезды сошлись? То на незнакомую девчонку странной болью среагирует, теперь вот на Зойку, сеструху…

Сестрой она ему была названой. Хотя кто знает… Может, и родной. Теперь уж точно не узнать – столько лет с тех пор прошло. С тех самых пор, как их с Зойкой подкинули к дому малютки в Симферополе. Сначала его, потом Зойку. С разницей в неделю. Это им позже директор детдома рассказала – Таисия Сергеевна. Хорошая была тетка, да… Говорила, что полиция пыталась и мать их найти, да разве найдешь? А еще говорила, что одеяльца у них были одинаковые. И нашли их в одном и том же месте. То есть на деревянном ящике из-под овощей, брошенном у забора. Отсюда и вывод: наверняка они брат с сестрой. Двойняшки. Мол, сначала мать решила одного ребенка себе оставить, а потом передумала и тоже подкинула. Осторожненько так, ночью… И подальше от крыльца положила, чтобы камера наблюдения не засекла. Рядом ларек овощной был, так она тот самый деревянный ящик от ларька стащила и на него ребеночка положила. Сначала одного, а через неделю другого. Чтоб на земле не замерзли, значит. Заботливая…

Им в доме малютки даже фамилии одинаковые дали – Ивановы. И имена придумали – Зоя и Саша. Так они и пошли по сиротской жизни вместе, как брат с сестрой. Для других – условно, конечно, а для себя – по-настоящему. Когда рассуждали меж собой на эту тему, всегда спорили. Зойка, помнится, говорила, когда на него за что-нибудь обижалась:

– Это тебя мамка сначала отнесла, а меня хотела себе оставить, вот! Не знаю, почему она передумала! Если бы не передумала, была бы я сейчас с мамкой…

– Так ведь отнесла же! Какая разница, кого сначала – тебя или меня! Тем более и не спросишь теперь почему…

Тот факт, что они, может, и не брат с сестрой, ими даже не рассматривался. И что вопрос может решиться просто – пойти да сделать генетическую экспертизу на родство, – тоже было своего рода табу. И черт его знает почему… Может, они просто боялись. Боялись оказаться чужими… Да и в детдоме никому в голову не приходило заказать экспертизу. Во-первых, дорого, во-вторых, зачем… Все равно по документам они числились как два разных подкидыша. А фамилии всем подкидышам давали одинаковые – Ивановы. Вот вам и все родство, и хватит с вас!