Николай Марчук: Грифон

***

«Дастер» ходко проскочил съезд в Крымского моста, плавный поворот, дорога нырнула под эстакаду городской развязки, впереди показался пункт досмотра машин со стороны Керчи.

Удивительно, но за все мои командировки в Крым и на Таманский полуостров я ни разу не был в Керчи, хоть по Крымскому мосту проезжал несколько десятков раз. Вроде бы город-герой вот он, по ту сторону дорожных ограждений, но, чтобы в него попасть надо специально сворачивать и делать крюк. Всё как-то не вовремя и не до Керчи было.

Даже за последние дни, когда я не вылазил с острова Тузла, по которому проходил Крымский мост и то не сподобился сгонять в Керчь. Впрочем, оно и понятно, проблемы были только с восточной частью моста, а вот западная его часть, которая начиналась с арок стояла как влитая и никаких признаков «движения» не подавала.

А тут волей-неволей пришлось специально ехать в Керчь к неизвестному мне Петровичу. Уважаемые люди сказали, что с возникшей проблемой он может помочь. Даже передали этому самому Петровичу ящик вина. Тоже мне нашли курьера. Так-то на минуточку, я без пяти минут доктор наук, притом, что мне еще и тридцати пяти нет. Вот вернусь из этой командировки, как засяду за докторскую, которая почти дописана, да как защищу её…

Эта провинциальная простота, которая, как известно хуже воровства. Ну, ладно не переломлюсь, передам коробку. Хоть и не понятно, как мне какой-то Петрович из небольшого городка может помочь. Если уж я, без пяти минут доктор технических наук не смог сам разобраться в сути проблемы, то как мне поможет Петрович, который, судя по всему, к науке никакого отношения не имеет.

Неизвестный мне пока керчанин может помочь только в том случае если у него есть персональный землеройный батискаф, на котором можно будет подойти к опорам моста вплотную и провести необходимые измерения зарывшись глубоко в грунт на дне пролива. Но и тут он мне вряд ли поможет, потому что те опоры моста, которые находились на острове Тузла я облазил сверху вниз и слева направо. Работал возле каждой опоры по несколько часов, пару раз даже не отвлекался на возвращение в гостиницу, ночевал прям в машине, благо ноябрь в здешних местах выдался удивительно теплым. «Пробил» каждую опору по всем параметрам, приборами «светил» и так, и эдак, меняя настройки по сто раз на дню… нет ничего! Но проблема-то есть…

Из центрального Института в Питере передали импульсный излучатель и аналог комплекса «Струна», которым обычно МЧС проверяют целостность построек после катастроф. Оба прибора я доработал кое-какими датчиками, изменив не только диапазон частоты колебаний, но и применив излучатель электромагнитных волн различной частоты. Короче попробовал даже то, что в принципе не могло дать никакого результата в анализе устойчивости железобетонных опор моста, которые в последнее время вели себя как-то странно.

Выявит природу и причину этих «странностей» и была моя задача. А как их выявить если сама природа явления не понятна. Разрушение опор есть? Слава богу, нет! Проседание опор, есть? Ясный красный, что нет! Проседание опор Крымского моста есть только в воспалённом мозгу наших украинских «не братьев». А что тогда есть? Есть непонятные, периодические колебания, природа которых до сих пор не ясна.

Сперва НИИ, в котором я тружусь и перед которым поставили задачу решить внезапно возникшую проблему пытался сделать это дистанционно, заказывая у организации на чьем балансе находится мост необходимые для этого исследования. Но дело как-то не шло. Во-первых, мост состоит из двух частей: железнодорожной и автомобильной, получается, что он находится на балансе Крымской железной дороги и Росавтодора, соответственно там, где две головы, там порядка нет. Во-вторых, по результатам присылаемых исследования не было никаких колебаний, хоть по факту их и фиксировали армейские сейсмодатчики, которыми обычно обнаруживают вражеские РСЗО и артиллерию для контрбатарейной борьбы. А что это означало? Только то, что либо нам присылают некорректные результаты исследований, чтобы прикрыть свою жопу, либо те приборы, которыми проводят исследования просто «не тянут». Значит, что? Значит надо ехать кому-то в экспедицию и разбираться на месте «в поле».

Если бы речь о поездке шла летом, от желающих не было бы отбоя, все-таки море, песок, чайки – красота. Сиди себе на песочке, загорай, фиксируя работу приборов. Но на календаре – ноябрь и желающих ехать на берег Керченского пролива нет.

– Воронов собирайся, послезавтра выезжаешь в командировку, – «обрадовал» меня зав нашего научного отдела.

– Почему я? У меня защита докторской на носу, – попытался отмазаться я.

– Слав, она у тебя на носу уже третий год, – язвительно усмехнулся Борис Глебыч.

– Мне не хватает публикаций в иностранных научных журналах, – скривился я.

– Если вернёшься из командировки с результатом, то лично тебе с этим помогу.

– Серьезно?

– Да.

– Лады. Как добираться? Поездом? Или самолетом до Сочи, а оттуда на автобусе?

– На машине поедешь. Загрузим кое-какие приборы, расходники, датчики, а то на местных надежды мало.

– Это сколько на машине пилить от Питера до Краснодарского края? – нахмурился я.

– Сколько надо, столько и пилить, – отмахнулся мой начальник, – «Дастера» служебного тебе дам, там автомат, поедешь с комфортом.

– Отлично! – впервые улыбнулся я.

На самом деле «полевую» работу, да еще в одиночестве я любил, была в этом какая-то истинная изыскательность, которая сродни алхимикам средневековья, которые познавали и изучали окружающий мир, чтобы вскрыть все загадки мирозданья. Чем сложнее была загадка, тем интересней было её решать. Причем вот эта моя природная любознательность частенько мешала личной жизни, потому что ни одна еще женщина не выдержала того, что науку я люблю больше, чем её. Ну и ладно, одному как-то проще…

***

Снял из крепления на приборной доске смартфон и набрал номер Петровича.

– Алло, – через пару гудков, на том конце провода возник низкий мужской голос.

– Петрович? – спросил я.

– Почти. Я – дядя Миша, трубконос Петровича, говори, что надо, я ему передам.

– Трубконос?! – искренне удивился я такой должности.

– Ага, телефон за него ношу, а то он у нас вечно занят, типа как Путин. Ты чего хотел-то?

– Я из питерского НИИ, научный сотрудник, мне сказали, что Петрович может помочь разобраться в одной проблеме с мостом. Как мне с ним встретиться, я через двадцать минут буду в Керчи.

– А-ааа! Ты тот спец, что должен понять почему мост стал трястись, – радостно выдал низкий голос на том конце провода. – Знаю, предупреждали, ждем. Как заедешь в Керчь, ехай по знакам, улица Чкалова у нас частично на ремонте, так что ты сворачивай вниз, налево и по улице Годыны едь до Комарова, а там выкатишься на Пирогова и тут я тебя уже перехвачу. Ты на какой машине?

– Белый «Дастер», может вы мне просто адрес скажите, а я по навигатору доеду, – предложил я.

– Та ты шо! Какой в пень навигатор?! У нас тут полгорода перекопано, эти кроты в прошлом году трубы закопали, сверху асфальт уложили, а теперь вздумали трубы выкопать. Сунешься по навигатору в какую-нибудь яму угодишь, вытаскивай потом тебя. Не боись, доедешь до улицы Пирогова, катись по ней, а на повороте Самойленко я тебя выдерну из потока.

Ох уж мне эта провинциальность. Чувствую, что ничего хорошего из этой поездке не выйдет. Ладно, времени еще полно, успею назад вернуться. Поговорю с этим загадочным Петровичем, у которого даже есть личный трубконос, а потом обратно поеду. Куда катится этот мир, если мне на полном серьезе весьма уважаемые люди при чинах, званиях и погонах посоветовали обратиться к неизвестному мне Петровичу, который был кем-то вроде экстрасенса или колдуна. В общем не понятно кем был Петрович из Керчи, но то, что он не был ученным – это сто процентов. А еще у него не было ни одно странички в соцсетях, никто не мог вспомнить как его имя и фамилия, все величали его по отчеству – Петровичем. Занятно…

Керчь встретила меня фигурами двух грифонов на постаменте, про себя отметил, что на обратном пути надо будет обязательно остановиться и сфотографироваться с ними, чтобы потом дома показывать это фото друзьям и спрашивать, где эти грифоны находятся. Думаю, многие подумают, что это где-то у нас на Крестовском острове.

Когда мой «Дастер» ехал по улице Пирогова то перед крутым поворотом налево наперерез машине кинулся толстенький мужичок, который активно махал руками и настолько радостно улыбался, что я сразу понял – это и есть тот самый трубконос Петровича по имени дядя Миша.

– Здорово Наука! – сунул пятерню в открытое окно для рукопожатия толстопузый крепыш неопределённого возраста. – Дядя Миша.

– Вячеслав, – представился я.

– Отлично, – толстяк плюхнулся на соседнее сидение, – здорово, что наконец приехал. Ты как, сразу к делу или экскурсию небольшую по городу организовать? Ну, так сказать, чтобы ты сразу проникся важностью момента.

– Какого момента? – не понял я.

– Ну, как какого? – усмехнулся толстяк. – Ты же впервые в Керчь приехал.

– И что тут важного?

– Как, что? Керчь – это очень важный город и стоит в один ряд с городами-миллионниками! Один из самых главных городов в России.

– С чего бы это? – вежливо улыбнулся я.

Умиляет меня эта провинциальная простота. То, что каждый кулик хвалит сове болото – это понятно, но, чтобы это самое болото переводит в ранг пупа Земли, это конечно сильно. Дядя Миша был похож на советского актера Евгения Леонова, такое же широкое, улыбчивое лицо, нос картошкой, плешивая большая голова, невысокий рост и круглое «пивное» пузо, которого у Леонова, впрочем, не было.

– Ладно, гляжу ты мне не веришь, думаешь, что дуркует дядя Миша, – усмехнулся говорливый толстяк-веселун, – поехали, чего стоять.

– Куда? – деловито спросил я, радуясь, что дядя Миша правильно понял мой настрой.

Керчь – самый главный город в России, это ж надо было такое сказать. Нет, я знаю, что Керчь очень древний город, вроде бы даже старше Дербента, а может и не старше, я не помню. Еще помню, что он был столицей какого-то древнего государства. Ну и само собой знаю про статус города-героя. Что еще? Да, вроде всё. Впрочем, для небольшого городка – это много и действительно есть повод для гордости у местных аборигенов, но, чтобы считать Керчь «пупом» России – это уже перебор!

– Ага, ну смотри, сейчас поворачиваем направо, едем по Советской, оттуда сворачиваем на Кирова, а потом заскочим на Театральную, ну, а дальше дворами уже и на Митридате окажемся.

– На Митридате? – скривился я. – Может без экскурсии обойдемся, мне бы сразу с Петровичем поговорить, я планировал сегодня успеть обратно вернуться.

– Так мы и едем к Петровичу, – ухмыльнулся дядя Миша, – он сейчас туристам баки забивает на Митридате, вот там его и перехватим. Опять же живет он там.

– Он, что экскурсовод? – удивился я такому повороту событий.

– Типа того, а ты думал он кто?

– Ну мне его представляли как экстрасенса.

– Прикольно, – коротко рассмеялся толстяк.

Машина повернула на улицу Советскую, слева было здание кинотеатра старой, глубоко советской постройки с колоннами, портиком, лепниной и прочими изысками «сталинского ампира». Фасад здания отремонтирован, свежеокрашен, прилегающая территория приведена в порядок: небольшой сквер, скамейки, брусчатка, деревья. Вот только название смущало – Кiнотеатр «УкраЇна». Ты смотри не переименовали. Странно? Буквально через дорогу от кiнотеатр «УкраЇна» расположился стеклянный куб ТЦ «Россия». Антагонизм в чистом виде, единство и борьба противоположностей. Керчь – город контрастов.

– Сквер имени пионера-героя Володи Дубинина, ну и его памятник, – дядя Миша указал направо, – слышал о таком?

– Слышал, – тут же соврал я, потому что из всех пионеров-героев знал только Марата Казея.