– Ага, – говорю бездумно, на периферии зрения замечая, как Соколовский, выйдя из машины, подходит к моей.

– Решил сразу завезти, чтобы не пропали… – продолжает Саша.

– Ага, хорошо…

Мой сосед присаживается у переднего бампера моего Кашкая и рассматривает его. Проводит пальцем по сколу…

Что… зачем он это делает?

– Твою мать… – бормочу.

– Что? – спрашивает Самойлов.

– Прости… я не тебе, – спешу объясниться.

– Наташ, все в порядке? – обеспокоенно интересуется Саша.

– Да.

Краем глаза замечаю приближение и на автомате поворачиваю голову.

Ленивой, слегка развязной походкой Соколовский движется к подъезду и смотрит при этом на Сашу. Курсирует по нему взглядом, и в нем – узнавание. Разумеется, проректора университета, в котором учится, невозможно не узнать.

Я напрягаюсь, глядя на привычную усмешку Соколовского.

– … хорошо бы в холодильник убрать…– о чем-то говорит Саша.

Не вслушиваясь в слова, бормочу:

– Да… хорошо бы…

– Здрасьте! – улыбается Соколовский, проходя мимо нас. На нем белая футболка и желтые шорты. Шорты! В такую погоду…

Он ненормальный.

Обернувшись через плечо, мой студент снова бросает взгляд на Самойлова, и в этом взгляде я улавливаю… насмешку?

Вот же мерзавец…

Непонятно откуда во мне поднимается злость. Меня штормит как сегодняшнее море.

Я пытаюсь поймать за хвост природу этой злости и понимаю, что все из-за него. Моего нового соседа! Его усмешки и молчаливые взгляды. Будто он все видит и понимает…

Что беззаботный мальчишка может понимать?

И почему я должна ощущать неловкость? Позавчера, когда приехала на такси в не совсем трезвом состоянии и сейчас, когда стою со своим мужчиной… Я словно под микроскопом. Моя личная жизнь под микроскопом. Теперь будто каждый мой шаг разбирается на молекулы и прежде, чем сделать новый, мне придется тысячу раз подумать.

Как только Соколовский скрывается за подъездной дверью, я хватаю Самойлова за пиджак и тяну за него.

– Наташ, что происходит? – недоумевает Саша.

– Там… нужно же что-то в холодильник убрать, – говорю отрывисто.

Я буквально силком затаскиваю Самойлова к себе домой. Мной руководят эмоции, острое желание что-то доказать в первую очередь себе!

Закрываю за Сашей дверь и прямо здесь, в прихожей, набрасываюсь на него, как голодная кошка. Изголодавшаяся, слетевшая с катушек кошка…

Обнимаю Самойлова за шею, пытаюсь в водовороте запахов отыскать его собственный, но не нахожу… Мелкими поцелуями осыпаю колючее лицо.

Саша меня не трогает. Не обнимает, не касается, когда я нуждаюсь в этих чертовых прикосновениях, ведь в его руках по-прежнему пакеты с продуктами. Однако стоит коснуться его губ своими, он включается в поцелуй и подстраивается под его ритм, который задаю я.

Закрываю глаза.

Хочу раствориться, но Саша прерывает наш поцелуй. Опускает пакеты на пол, пока я, дышу как марафонец.

Как только оказываются свободными его руки, мои с диким нетерпением пытаются сорвать пиджак. Зло тяну за рукав до тех пор, пока горячие ладони не оборачиваются вокруг моего запястья, останавливая:

– Наташа! Наташ, подожди…

Самойлов отпускает мои руки и обнимает ладонями мое лицо, вынуждая посмотреть на себя.

Мое сердце вот-вот выпрыгнет. Я дышу рвано и быстро – настолько завела сама себя.

– Дома никого нет. Мои уехали в цирк… – тараторю как умалишенная.

Самойлов мягко улыбается, оглаживая таким же мягким, неторопливым взглядом мое лицо.

Да что б тебя…!

– Милая, я тоже безумно тебя хочу… – возбужденно отзывается он, убирая с моего лица руку.

Тогда какого черта?

Какого черта ты сдерживаешься?!

– Я только из аэропорта, мне нужно принять душ… – продолжает Самойлов. – У нас все будет, милая. Сколько и как хочешь… Только не так – шарахаясь от каждого шороха и бояться, что застукают родители,– посмеивается Саша.

Он серьезно?

Твою мать…

– Никто не придет… – шепчу я зачем-то. Знаю, что продолжения не будет, но продолжаю быть идиоткой.

Я отступаю. Делаю два шага назад и обнимаю себя руками.

Внизу живота болезненно печет, но чувство стыда уже подступает к горлу, и оно по ощущению гораздо мощнее.

– Увидимся сегодня вечером? – вкрадчиво спрашивает Самойлов.

– Не смогу. У меня репетиторство, – говорю сипло.

Саша тяжело вздыхает. Ему жаль. Но он никогда не потребует перенести занятие, никогда не попросит меня поменять планы в пользу него.

Самойлов оказывается рядом. Поднимает руку и ласково касается моей щеки. Оглаживает ее большим пальцем.

– Я соскучился по тебе, – говорит с улыбкой. – Там подарки для Сёмы, – обернувшись, кивает на пакеты, – и для тебя.

– Спасибо, – говорю безэмоционально.

Я сдерживаю себя. Держу в узде готовые вот-вот сорваться слезы.

Просто. Пусть. Уйдет.

Прямо сейчас…

– Ну… я пойду? – спрашивает Самойлов.

– Да.

– Я люблю тебя, Наташ, – касается губам моей щеки.

– Я знаю.

Я оказываюсь в ванной сразу, как только закрываю за ним входную дверь.

Опустив крышку унитаза, сажусь на нее и прячу лицо в ладонях. Прячусь от себя, от стыда, который испытываю.

Жалкая дура.

Идиотка…

Омерзение к себе, как медленный яд, расползается по телу.

Докатилась, Наташа…

Я пытаюсь выжать из себя те самые слезы, которые, уверена, принесут облегчение, но не получается.

Как ни старайся, ни одной чертовой слезинки.

Я практически предложила себя на блюдечке, а меня не взяли!

Слегка запрокинув голову, я смеюсь. Истерически смеюсь над собой и своей женской несостоятельностью. Это унизительно? Твою мать, нет! Это чертовски унизительно…

С Александром Самойловым мы познакомились три года назад. Он первый обратил внимание на меня. Первый подошел познакомиться, но все, что тогда я могла ему предложить – рабочие отношения. Я не рассматривала его как мужчину. В то время, единственным мужчиной, который меня волновал, был мой сын. Три года назад он стабильно болел респираторными заболеваниями раз в месяц. О каких отношениях могла идти речь?

Самойлов не прекращал попыток ухаживать за мной, ненавязчиво давал привыкнуть к своему присутствию, и я сдалась. Полгода назад.

Это не было безысходностью. Я просто в один день разглядела в нем мужчину, и он мне понравился. Статный, свободный, образованный мужчина с серьезными намерениями. Почему нет?

Я сказала ему «да», а он обещал, что я не пожалею об этом…

Глава 8.

Денис

Сегодня солнце.

Обожаю жару.

Обожаю свои разноцветные носки и погоду, когда можно не прятать их под штанами.

Из подъезда выхожу с таким охеренным настроением, что меня самого можно принимать как витамин.

Фары моей тачки приветственно моргают, как только оказываюсь в десяти шагах от нее.

Щелкает сигналка.

Открыв дверь с пассажирской стороны, бросаю на кресло тетрадь и ручку. В прошлый раз этот набор потребовала Наташа Михална. Я – мальчик послушный, а желание женщины чаще всего – закон.

Сегодня английский второй парой. Эту пару я особенно жду.

Захлопнув дверь, краем глаза цепляюсь за знакомую фигуру – тощий пацан, которого видел с Кузнецовой в лифте.

Малой сидит на детской площадке на лавке. Один. Если не считать рядом стоящий школьный рюкзак.

Пацан болтает ногами и смотрит на меня. На нем черные брюки и белая рубашка по классике. На рюкзак свалена ветровка.

– ЗдарОва… – кричу ему.

Сдвинув светлые брови, присматривается.

Не узнает, что ли?

Решаю подойти поближе. Пока иду, пацан не отводит взгляда. Выглядит так, будто сейчас схватит рюкзак и учешет. Но нет. Сидит.

Задирает голову, когда останавливаюсь в шаге.

– Привет, сосед! Не узнаешь? – спрашиваю, нависнув над ним.

Не сомневаюсь в нашем соседстве.

Вчера видел его выходящим из подъезда с женщиной из сто четвертой. С ними еще какой-то возрастной мужик был. А вечером из их квартиры мозгодробительные звуки доносились. Типа дудочки или прочей фигни.

Не, я не утверждаю, что это пацан развлекался. Вполне возможно Михална разыгрывалась на нервах своих подопечных, но что-то мне подсказывает, что с этим она отлично справляется и без инструмента.

– Здравствуйте… – бормочет в ответ малой.

– Узнал? – переспрашиваю.

– Угу… – смотрит на мой фингал. Судя по всему, по нему и узнал.

– А ты тут с кем? – задаю идиотский вопрос.

Кроме него на площадке никого. Двор тоже пуст. Сейчас время такое, когда народ свалил кто на работу, кто на учебу…

Я просто без понятия, как разговаривать с малолетками. У них же там свой язык и в голове что-то особенное. По себе помню…

Пацан не торопится отвечать. Будто слова подбирает, прежде чем ответить.

Посматриваю на него. Ссадина на скуле покрылась коричневой коркой.

– С Наташей, – выдает, когда я уже и не надеялся.

С Наташей…

– С Наташей… Михайловной? – уточняю.

Кивает.

– А где она?

Глаза у пацана начинают бегать. Колени сжимает. Жмется, будто в туалет хочет.

Отведя взгляд, малой едва внятно бормочет:

– Сейчас придет.

Ну супер! Организую Михалне сюрприз!

Сажусь с пацаном рядом. Он косится на меня. Чуть сдвигается к противоположному краю скамьи.

– Меня Денис зовут, – протягиваю пацану руку. – Для тебя просто Дэн, – подмигиваю.

Малой исподлобья взирает на мою вытянутую руку и все же сдается, представляясь:

– Макс.

– Будем знакомы, Макс! – пожимаю его тощую конечность. – Че, как жизнь?

Мальчишка вздыхает.

– Терпимо, – пожимает плечами он, рисуя носком кроссовка круги на песке.

Зачет!

Ржу про себя. Сказал так, что впору посочувствовать.

– В школу? – киваю на рюкзак.

Макс снова кивает.

Вертится, елозит по лавке, крутит головой по сторонам.

Совершенно точно с того момента, как я к нему подошел, прошло минут пять. Даже больше.

Что же вы, Наташа Михална, ребенка, да еще и не своего, тут одного оставили?

Не педагогично…

– А мамка твоя где? – спрашиваю.

Малой вскидывает на меня хмурый взгляд, смотрит как на долбоеба.

– Я же сказал, Наташа сейчас придет, – бурчит он тоном чертова умника.

Не понял.

– Твою маму зовут Наташа?

Кивает.

– А Наташа Михайловна тогда кто?

– Мама… – отвечает.

Признаюсь, когда я свой первый в жизни нокаут получил, у меня так башка не болела.

Сейчас же мой мозг нервно курит в сторонке.

– То есть Наташа, твоя мама и Наташа Михайловна – это один человек? – предполагаю я.

Сложно…

Пацан тоже задумывается, складывает два и два, после чего активно кивает.

Зашибись…

– А тебе сколько? – спрашиваю я прежде, чем у нашего подъезда чуть ли не со свистом тормозит такси.

Дверь машины резко открывается, и из нее в прямом смысле вылетает Михална. Чернее тучи. Она несется на нас как ураган. На ее лице красные пятна, глаза мечут молнии.

Чем они ближе, тем страшнее. Выглядит как мой тренер, который собирается надрать задницу.

У меня поджимаются яйца и у пацана, видимо, тоже, раз, заметив свою огнедышащую мать, придвигается обратно ко мне.

Глава 9.

Наташа

Свой пульс я слышу в ушах.

Даже с учетом того, что вижу сына целым и невредимым, уверена, сегодняшнее утро еще аукнется мне каким-нибудь хроническим дерьмом.

С неуправляемой скоростью меня несет к Семену с единственным желанием – всыпать ему по самое не хочу, а потом обнять до хруста костей.