«Это произошло, несмотря на то, что авиаразведка и пеленгация сумели выявить атаку более, чем за сутки. Немцы были сильны и обучены, у них имелось преимущество в артиллерии, тракторах для её маневренной переброски и большое количество минометов 50-мм и 60-мм, винтовочных и ручных гранат, имели они преимущество и по числу пулемётов. Война только началась, экономить не приходилось. Удар был мощным, две дивизии корпуса потеряли 7500 человек и были вынуждены отступить. Генерал Благовещенский бросил войска и бежал в тыл. Замену ему быстро назначили, но на некоторое время управление корпусом было потеряно».

Судя по прилагающейся карте, при этом правый фланг Второй армии оказался открытым на протяжении десятков километров.

«Самсонов получил информацию об этом с запозданием, но 27 августа приказал армии перегруппироваться и частично отступить».

На левом фланге Второй армии 27 августа корпус Франсуа с частью 20-го корпуса и ландвером нанёс удар по корпусу генерала Артамонова и отбросил его к югу от Сольдау. Корпус генерала Кондратовича понёс потери и отступил на Найденбург, а затем – и южнее.

«Самсонов получил от Артамонова неверную информацию о ситуации и запланировал на 28 августа удар силами 13-го корпуса генерала Клюева и 15-го корпуса генерала Мартоса во фланг западной германской группировки. Для руководства боем Самсонов с оперативной частью штаба армии утром 28 августа прибыл в штаб 15-го корпуса. В результате была потеряна связь со штабом фронта и фланговыми корпусами, а управление армией – дезорганизовано. Приказ штаба фронта об отводе корпусов Второй армии на линию Ортельсбург-Млава до войск не дошёл. Утром 28 августа Мартос предложил Самсонову немедленно начать отвод центральных корпусов, но Самсонов колебался до вечера».

В это время командующий фронтом Жилинский предполагал, что Вторая армия выполнила его приказ и уже отошла к границе. На компьютерной карте беспощадно отражалось, что в результате к моменту отхода корпусов Второй армии пехота Ренненкампфа находилась от них на расстоянии около 60 км, а кавалерия – 50 км.

Отступление пяти русских дивизий 13-го и 15-го корпусов, занимавших центр фронта и попавших под главный удар немецкой армии, проходило под растущим фланговым давлением корпусов Франсуа и Белова.

На флангах Второй армии германские атаки были отбиты, но в центре в целом русские дивизии продолжали отступать.

В самый напряженный момент, когда немцы всё же смогли подойти к самому штабу Второй армии, положение спас взвод «императриц», который пулемётным огнем «порубил в лапшу» немецкий авангард, а потом сумел прилично потрепать немецкий батальон. Через некоторое время германцы собрались, ответили залповым огнем из винтовок и пулеметным огнём, но немецкое наступление удалось задержать до прибытия кавалерии, выделенной Рененкампфом.

«Успех сражения под Танненбергом впоследствии был немцами всемерно раздут, но невыполнение боевой задачи и последующее отступление армии Самсонова не стало ни поражением русских войск, ни поворотным событием войны. Вторая армия, пополнившись, вновь вернулась в строй».

Алексей снова прервал чтение и пошел приготовить себе кофе с «Карельским бальзамом». В целом, получается неприятная, но ожидаемая картина. Русская армия оказалась в достаточной мере оснащена, но не вполне готова к войне. Несмотря на героизм большинства командиров и нижних чинов, им не хватало обученности и слаженности, ряд командиров терялся при неожиданных действиях противника, а некоторые и просто трусили.

После сражения под Танненбергом в Восточной Пруссии ещё оставалась Первая русская армия Ренненкампфа, которая продолжала угрожать Кёнигсбергу.

Немецкое командование решило ударить по южному флангу, где находился лишь один корпус и конница. Планировалось прорвать фронт, выйти в тыл Первой армии, оттеснить её к морю и болотам Нижнего Немана и там уничтожить.

На Нареве русская Ставка пополнила армию Самсонова двумя свежими корпусами, также было выделено пополнение людьми, оружием и боеприпасами. Юго-восточнее Мазурских озёр в полосе между армиями Самсонова и Рененкампфа была сформирована 10-я армия.

7–9 сентября обходная германская колонна попыталась незаметно пройти озёрные дефиле, но была обнаружена авиаразведкой. Ренненкампф срочно перебросил часть сил из центра на южный фланг и остановил наступление немцев. Когда 10 сентября обходная колонна 8-й германской армии возобновила наступление на север, угроза окружения русских войск уже миновала.

9 сентября с юга Восточной Пруссии нанесла удар Вторая русская армия, по всем реляциям Людендорфа якобы сильно потрепанная неделю назад, и вынудила немцев повернуть часть сил против неё.

Первая армия отошла, и германский план её окружения и уничтожения не удался благодаря своевременному решению Ренненкампфа об отступлении и упорству арьергардных корпусов. Армия была просто выдавлена из Восточной Пруссии.

Нерешительность действий немецкой 8-й армии позволила главным силам русской 1-й армии ускользнуть от наносимого удара. Русская армия оказалась сильно расстроена (не столько боями, сколько неудачно проведенным наступлением), но не разбита. Кадровые корпуса понесли потери в людях и материальной части, но восстановление боеготовности оперативного объединения было вопросом нескольких дней.

По итогам Восточно-Прусской операции генерал Жилинский был снят с поста командующего Северо-Западным фронтом, а на его место назначен генерал Рузский. Первая армия заняла оборону на Немане, а Вторая – на Нареве, то есть там же, где они располагались до начала операции.

Потери немцев превысили потери русской армии, линия фронта в результате осталась неизменной. Но большие надежды, возлагавшиеся на операцию до её начала, привели к тому, что в России такой исход считали поражением, а в Германии – успехом, почти победой.

Поразмыслив, Алексей согласился с германской точкой зрения, ведь по итогам Восточно-Прусской операции русская Ставка отказалась от наступления из Варшавского выступа через Познань на Берлин.

Из мемуаров Воронцова-Американца

«…Я так и не мог понять, почему при почти „читерских“ заделах и двойном перевесе сил задача операции не была выполнена. До сих пор помню, в какое бешенство я пришёл, слушая о том, что Самсонов едва не был убит, и что обе русские армии с огромным трудом избежали разгрома и сумели отступить на исходные рубежи. От потери лица меня спасла моя Натали, напомнив, что я могу опоздать на тренировку по баритсу…»

Беломорск, «тучерез», 31 августа (13 сентября) 1914 года, среда, конец рабочего дня

– Милый, тебе не кажется, что пора на тренировку?

Я с трудом выдохнул. Натали вмешалась как нельзя более вовремя. Да, тренировка – это именно то, что мне сейчас нужно. Опоздать я не мог, курсы борьбы баритсу преуспевали, и в начале года владелец перенёс тренировочный зал в цокольный этаж нашего знаменитого на весь мир Беломорского «тучереза». Так сказать, поближе к богатым клиентам. Тренировались мы в повседневной одежде, а спуститься на лифте – дело трёх-четырёх минут. Но да, лучше мне отправиться туда немедленно.

– Спасибо, дорогая, что напомнила! – через силу улыбнулся я. И извинился перед присутствующими, что вынужден их покинуть. Кажется, они тоже обрадовались. Всё же, в покер мне играть не стоит. По крайней мере – с мастерами. Что-то из эмоций пробивается, как ни стараюсь.

Впрочем, подготовиться все же пришлось. Выходить из квартиры без головного убора – моветон. Да и драться голыми руками – тоже. Так что я прихватил трость и надел фирменное кепи, ставшее неотъемлемой частью выработанного мной же «воронцов-стайл».

Четыре минуты спустя я вошел в тренировочный зал и решительно направился к Джорджу Стетсону. Поклонился, приветствуя, и тут же обратился с просьбой:

– Мастер, мне нужен серьёзный противник.

– О, ты хочешь устроить спарринг со мной? – преувеличенно дивился тот. – Нет? Ну, ладно! Наш бешеный техасец тебя устроит?

– Боюсь, он тоже сделает из меня отбивную. Но… Я всё же рискну. Настроение самое подходящее!

– Знаешь, ты разомнись тогда. Серьёзно так. Даю десять минут. А потом… Ты сам этого захотел, парень! – довольно сказал он и осклабился.

Обычно разминку мы делаем перед тренировками. А вот спарринги мастер любит устраивать неожиданно. И логика у такого решения непрошибаемая – ни уличные бандиты, ни убийцы не станут с извинениями ждать, пока ты подготовишься к схватке.

– Уффф! – выдохнул я. Кровь лучше насытить кислородом. Обычно Джордж требует, чтобы я не сдерживал себя и давал волю доброй спортивной злости. Горячил кровь, наполняя её адреналином, хоть в этом времени такого слова и не знают. Но сейчас мне горячиться не надо, всё и так кипит от злости!

– Бум! Бам-бум! – это я подошёл к боксерской груше и стал колотить её руками, ногами и даже головой, давая выход злости. Ну, это же надо быть такими придурками!

– Бум-бум! Уфф! – противник у них разведку обманул! А кому нужна такая разведка?

– Тум! Тум-тум! Ф-ф-фу-у-у! – К манёвру они не готовы, блин! А ничего, что сами перемещались ножками, по тридцать верст в день, а противник в вагонах столько же за час делал? А то и за полчаса! Да, по рокаде расстояние в разы больше. Но зато личный состав не устаёт и может двигаться круглосуточно! Что, голова дана, чтобы генеральскую фуражку носить?! Или они туда ещё и едят?

Нет, успокоиться не получается. Злость только распаляется. Кто им, придуркам, мешал телефонную и телеграфную связь рвать? Ведь немцам прямо по телефону в штаб доносили о каждом случае, когда видели нашу часть. Почему провода не рвали, идиоты?! Население будет недовольно? Да и чёрт с ним! Тем более что это – не наше население! Потерпели бы, не облезли! Зато, глядишь, мы уже под Кенигсбергом были бы. А немцы либо сидели бы в осаде, либо реально драпали бы за Вислу.

– Время! Фрэнк, Юрий, прошу в центр зала! Схватка без оружия!

Я недовольно поморщился. Он и так тяжелее меня на дюжину кило. И сантиметров на пятнадцать повыше. А значит, у него длиннее и руки, и ноги. Без оружия достать его будет сложновато. Впрочем… И ему будет сложнее меня капитально приложить. Так, выдохнуть и в бой. Сейчас не время для посторонних мыслей!

Черта с два! Всё равно ярость продолжала туманить мне голову. Ладно, ошибки! Но, блин, высшие командиры просто бросали свои подразделения. А как же их дворянская честь? Или и правду в Империи всё прогнило?

Хлоп! Этот Ричардсон, несмотря на вес, дьявольски быстр. Я еле успел отвернуть голову, так что вместо прямого правой мне прилетел скользящий по скуле. Я немедленно разорвал дистанцию и начал выплясывать вокруг противника, не столько стараясь достать его, сколько блокируя удары и выигрывая время, чтобы прийти в норму.

Пора! Я поднырнул под его крюк, сократил дистанцию и ударил в печень. Ирония судьбы. Наш техасец очень любит бокс и до сих пор предпочитает использовать приёмы из него. А я достал его чисто боксёрским ударом. Но на этом стоп! Если я продолжу в том же духе, наш «большой Фрэнк» меня в фарш превратит! Так что я крутанулся, одновременно приседая, и провёл подсечку.

Есть! «Чем больше шкаф, тем громче падает!» Обычно это не про нашего здоровяка, но сегодня я очень уж сердит, а он, похоже, наоборот, чем-то расстроен. Наверное, Марьям ему опять отказала^[27]. Не теряя времени, я схватил правую кисть противника и взял его на болевой. Та-ак, а теперь надо чуток сместиться и провести ногами удушающий. Всё, Фрэнк начал стучать рукой по полу, подавая сигнал, что сдаётся! Тренер тут же свистнул, фиксируя победу.

Ну, надо же, сам такого не ожидал. Но, как говорится, «тренер, вы не представляете, на что способен человек, укусивший себя за задницу!»^[28]