Г.Р.О.М. (страница 12)
Этим он и зарабатывал, сдавая комнату студентам. Этой весной, как я помнил, у него уже никто не жил, но заселятся ближе к осени. Так что на постороннего не наткнусь.
Мне приходилось здесь бывать. Больше я сюда ходил не потому, что нравилось выпивать со старым алкашом или что снимал комнату, а по другой причине, более подходящей для молодого парня – своей жилплощади у меня не было, в общагу кого-то привести сложно, а природа настойчиво требовала своего.
Вот и приводил какую-нибудь девчонку, которая не падала в обморок от здешней обстановки, покупал Ваське пузырь, и ночью могли с ней веселиться в отдельной комнате, а он отрубался быстро.
Весело я проводил молодость, чего уж говорить. Зато знакомых завёл много, и это пригодилось в работе.
И у Василия была черта, которая, с одной стороны, мне поможет, с другой – усложнит. У него была очень плохая память – последствия старой производственной травмы ещё с депо. Ещё он пил, что здоровью точно не помогало.
Но использовать эту особенность можно.
Сейчас он был в квартире один, храпел на диване в зале. Перед ним стоял стол, в центре которого стояла сковородка с пережаренной картошкой с луком, в тарелке лежал нарезанный большими кусками засохший хлеб, луковица, и половина маринованного огурца, а недоеденная банка шпрот использовалась в качестве пепельницы. Но куда больше здесь было бутылок, целые батареи. Свет был только от телевизора, где показывали «белый снег».
Ну, начнём. Я выключил ящик, сел за стол на шатающуюся табуретку и поставил перед собой купленный по дороге пузырь.
– Дядь Вась, я за вторым сходил, – сказал я пьяным голосом. – Давай вмажем!
Храп стих, Васька открыл глаза. Опухший лысый мужик с отросшей неряшливой бородой медленно опустил ноги на пол и сел.
– Ты хто? – он уставился на меня и выдохнул.
– Я – белый орёл, – ответил я, как в рекламе этой водки, и показал бутылку, где на этикетке был нарисован орёл. – Харэ гнать, опять всё забыл, старый? Сам же меня за вторым пузырём отправил, весь вымок, видишь? – я потряс мокрую футболку с Юрой Хоем. – Дождь там льёт как из ведра!
– А, это ты, Лёша, – узнал меня Васька и хитро заулыбался. – Чё, девчонку привёл?
– Да ну её, ломается только вечно, – я открыл крышку бутылки. – Домой её проводил, потом к тебе зашёл, о жизни побазарить, ты же давно живёшь, всё знаешь. Вот и раздавили с тобой один, я за вторым пошёл, а ты вырубился.
– А, так я с тобой пил? – он почесал затылок и задумался. – Ну, значица, так оно и есть. Давай, чё, вмажем. Будем!
– Переночую у тебя в той комнате?
– Да, конечно, чё спрашиваешь? Там никого пока.
Я себе даже не налил, только ему, Васька этого даже не заметил. Если ему зададут вопрос, пил ли он с кем-то, он точно скажет что да, но не вспомнит, с кем именно. Если назовут меня, подтвердит, да и соседи меня здесь иногда видели. Ещё утром покажусь перед соседскими бабушками, они-то точно вспомнят.
Но главное – другое. Он открыл мне вторую, ту самую «студенческую» комнату, и пошёл продолжать добивать бутылку. Комнатка небольшая, из мебели там солдатская кровать, старый канцелярский стол и шкаф с провисшей дверцей, там же натянута бельевая верёвка. На неё я и повесил мокрую футболку.
Утром, когда высохнет, повешу её в шкаф. Там я её «забуду», уйду без неё, всё равно никто пока не возьмёт. А она узнаваемая, в ней меня многие вчера видели… разве что рядом с домом Ювелира я застегнулся, чтобы её там не заметили.
Так что если кто-то решит проверить моё алиби, будет ещё одно подтверждение. Вряд ли на меня выйдут, я в это не верил, но лучше подготовить пути отступления заранее, чтобы не придумывать их потом.
Потому что деятельность у меня с этого дня будет совсем другая, более опасная.
Перед сном я проверил трофеи от Ювелира, те деньги, что я забрал у него. Пачка слиплась, я осторожно их разделил, чтобы не порвать. Неплохой улов: три сотки баксов, несколько двадцаток, и пачка рублей дореформенными стотысячными купюрами с разорванной лентой. Тут явно не десять миллионов старых деревянных, но всё равно пара-тройка крупных зарплат есть. Хотя бы на первое время хватит на бытовые расходы, но потом надо искать источник денег намного крупнее. Дело с этим не открыть.
После этого я разлёгся на скрипящей кровати, не расстилая ей, немного подумал о своих планах и быстро заснул.
* * *
С утра убрал высохшую футболку в шкаф, накинул ещё влажную джинсовую куртку на голый торс и застегнул её до горла, чтобы никто этого не заметил. Поздоровался с соседками внизу, чтобы они точно меня запомнили, и отправился в общагу переодеться и собрать вещи.
Снова не застал соседей, все уже на парах. Так, собираться мне недолго, у меня здесь только бельё, футболки, джинсы и рубашка на выход. Учебники мне не нужны, оставлю соседям, а всё ценное и так уже хранится у дяди Юры. За продуктами тоже не пойду, только выложил тушёнку на столе, пусть студенты питаются и набираются сил перед сессией.
А сегодня я буду переезжать, сначала в съёмное жильё, потом как получится. Но сначала – в магазин. Я помню самое начало 90-х, когда продуктов одно время не было, потом их стало слишком много, но на них уже не было денег. Но хоть сейчас они были. Особо роскошных угощений я не покупал, так, чай попить, чтобы не идти в гости с пустыми руками. Ко всем вчера сходил, а к лучшему другу загляну только сегодня.
А когда выходил из магазина, у самого крыльца я вдруг увидел знакомый серый Мерседес. Коммерсанта Погодаева я не увидел, а вот его печальный телохранитель Гена сидел, положив руки на руль, и глядел перед собой. Через дорогу был банк, но там вся парковка была занята, вот водила и встал здесь.
– Настроения нет? – спросил я, проходя мимо.
– У шефа нет – ни у кого нет, – отозвался Гена, покосившись на меня. – А всё из-за баб.
– Из-за вчерашнего?
Ë-моё, а он разговорчивый оказался, потому что вдруг начал было рассказывать, в чём дело.
– Нет. Да. Ну, короче, там он бухал в кабаке с одним типом, – Гена вдруг замер, сообразил, что болтает лишнего, и глянул через дорогу, вдруг хозяин идёт.
– Братан, да ты не парься, – я заулыбался и начал на него наседать: – Слушай, я-то на тебя не зол. Это он на тебя проблему с девчонкой спихнул, а ты-то и не при делах, но виноват оказался. Но если думаешь, что лучше промолчать – ну, само собой, не говори.
– Да не в этом дело. Тут…
– Смотри сам. Кстати, а много платят?
– Да когда как, – доверчивый Гена отмахнулся, шумно выдохнул через нос и решил пожаловаться: – Просто с этими бабами… вот с твоей девчонкой одно, а вечером он другую нашёл. И там хрясь, в том кабаке вчера – один бугор из золотореченских её увидал, сначала на танец пригласил, за жопу давать лапал и сиськи, а потом с собой потащил, а та и рада.
– А шеф сказал тебе разобраться? – догадался я.
– Ну а чё я сделаю-то? У меня даже пистолета нету, только газовый, – он нахмурился и чуть приподнял пиджак, чтобы я увидел кобуру. – И сам же потом виноват буду, он с бандитами договорится, а мне опять зуб выбьют, – Гена приоткрыл рот. Левого клыка не было. – Вот я и не полез, и снова крайний оказался.
– А шеф тебя винит, ясно. Со всех сторон как не крути, а везде одна жопа.
– Ваще не говори, задрал уже.
Оказывается, простоватый здоровяк ждал хоть чьей-то поддержки, раз с такой охотой всё выложил.
Но сама история меня напрягла. У братков тормозов нет, если они на что-то положили глаз, то могут сразу отобрать, и это даже живых людей касалось. Приглянулась девчонка – потащат к себе.
Ну а вопрос явно не в той плоскости, чтобы шеф пожаловался своей крыше, скажут, мол, смотри за своими бабами сам, это же не наезд на твой бизнес. Не будут «синие» из-за него ссориться с другой группировкой, раз вопрос не касается денег.
Не вышло ли так же, в первой моей жизни, с Юлькой? Что её увидал тот бандос и потащил к себе? Возможно, ёклмн, блин… Но мне пора идти дальше, обдумаю это по дороге.
Через десять минут я был на месте. Едва позвонил в дверь, как почти сразу она открылась.
– Какие люди, – неразборчиво протянул Димка, открывая дверь. – Ф-ф-ф, долго жить будешь, Лёха! Только что тебя вспоминал.
Глаза красные от недосыпа, явно не отдыхал после ночной смены. Одет он в растянутую майку и треники, во рту – зубная щётка, на шее полотенце, щёки красные от раздражения, похоже, только что после бритья. Тогда, кстати, все парни и мужики брились поголовно, не было принято носить щетину. Это потом будет модно, а сейчас всё просто: не бреешься, значит, чухан. И стрижка должна быть аккуратной.
– За тобой идти хотел! – тараторил он, возвращаюсь в ванную. – На овощебазу фуры идут, Ахмед по целому полтиннику в день платит, если ничего не поломаешь и не побьёшь. Пацаны говорили, чтобы никому не передавал, только тебе и сказал… х-тьфу! – судя по звуку, он сплюнул в раковину. – Так что давай, разомнёмся, физуху подкачаем.
– Вообще-то, я тебе другое дело хотел предложить, – я прошёл дальше в комнату. – Пятьсот рублей платят.
– Ого, ништяк! – оживился Димка. – А чё делать надо?
– Попозже объясню.
Я пока ещё и не придумал толком. Знаю только, что деньги ему нужны позарез.
– Димон, ты видел мои кроссы е***е? – спросил звонкий мальчишеский голос.
Тощий парень лет тринадцати бегал по квартире, разыскивая потерянное.
– А Олег матерится, – пожаловалась светловолосая девочка в комнате, листая книжку в мягкой белой обложке. Там нарисованы лис и заяц в одежде.
– Да я слышал, – отозвался Дима, выходя из ванной. – Харэ уже, Олежа. Задрал.
– А я чё? – возмутился Олег и недовольно глянул на сестру. – Это она стукачка маленькая…
– Тихо, оба! – рявкнул Дима.
– Бе-е, – младшая показала язык старшему. Тот погрозил ей кулаком…
Семье Димы Попова крепко не повезло тогда. Несколько лет назад его родители погибли в аварии, отказали тормоза у машины прямо на перегоне. Остался только сам Дима, которому тогда как раз исполнилось двадцать, и его несовершеннолетние брат Олег с сестрой Верой.
И вот приходится парню землю грызть, чтобы их содержать: и на работу ходить, и ещё заработок искать на стороне, чтобы хватало на всё. Дедушек-бабушек нет, остальные родственники далеко, за Уралом. Пришлось ему оформлять на них опекунство, чтобы не отправлять брата и сестру в детдом.
Ни о какой учёбе речи уже не шло, институт он тогда сразу бросил. Но мир оказался не без добрых людей. Все знакомые родителей решили, пусть младшие лучше живут со старшим братом, чем в детдоме, где жизнь тогда была явно не сахар, немного тогда помогли.
Друг отца, главный инженер в депо, устроил парня слесарем, там платили относительно города неплохо и задерживали зарплату редко. Кто-то помог устряпать всю эту бюрократию с оформлением, чтобы власти не задавали лишних вопросов, ну и с неприватизированной квартирой решили вопрос. Какая-то помощь полагалась от государства, но её давали мало и редко, совсем не хватало.
Димка всегда шутит, веселится, но вот это постоянное напряжение, как быть со всем этим, однажды его сломит, я помню. Поэтому буду заниматься и этим вопросом.