А среди рецептов были размещены поляроидные фотографии, которые делались, когда удавалось создать какое-то особенно грандиозное блюдо: говяжьи ребрышки, нежнейший торт-безе «Павлова» или богатую сырную тарелку. Это была своеобразная летопись их жизни: блюда, которые они готовили для родных и друзей или иногда друг для друга.

До сегодняшнего дня эта кухня всегда вызывала у Черри радость.

Но сегодня все было по-другому, как бывает в местах, где произошло что-то важное. Войдя в кухню, Черри почувствовала отчуждение. Воспоминание о том, что она видела, все изменило. Она превратилась почти в незваную гостью, которую исключили из плана мероприятий, составленного без ее участия.

Майк нарезал перцы чили. Когда она вошла, он поднял глаза и их взгляды на миг встретились. Сразу стало ясно, что восстановить прежнее согласие будет нелегко. Но Черри поняла, что способна на это. Она может забыть о том, что видела и слышала. Но тогда придется жить во лжи. Она будет потворствовать Майку. Она поставит себя в неловкое положение до конца их совместной жизни.

– Привет!

Майк дотянулся до бутылки рислинга, стоящей на кухонном острове, и наполнил бокал для жены. Ей никогда не приходилось просить его об одолжении. Он был очень внимательным. Или скрывал что-то за этой внимательностью? Да нет же, подумала она. Майк ведет себя как обычно, чувство вины тут ни при чем. Забавно – как только кто-то оступился, начинаешь подозревать его во всем.

Черри сделала глоток, наслаждаясь холодной маслянистой нотой на языке. Закупщик вина, подумала она. Ей нужен приличный закупщик вина для «Лебедя». У нее будет винная карта – интересная, но доступная по цене. И опять-таки Мэгги может кого-нибудь порекомендовать.

Майк отправил чили в большую миску для смешивания и принялся за лемонграсс. Бросил взгляд на Черри:

– Ну? И что происходит? – Он рассмеялся. – Где пропадала? Я уже собирался снаряжать поисковую экспедицию.

Она сделала еще глоток, прежде чем заговорить.

– У меня сегодня случилось озарение. Как говорят, будто свет включили. И я кое-что поняла. – Черри пыталась подобрать верные слова. – Хоть раз в жизни я хочу быть на первом месте.

Майк поперхнулся:

– Но ты и так на первом месте. Всегда.

– Нет, – покачала головой Черри. – Это не так. Не совсем. Я знаю, что люблю командовать. Что все контролирую. Что все в семье меня слушаются. Но я никогда ничего не делала для себя. Никогда.

– Не понимаю. А как же этот дом для начала? Здесь на всем твоя печать. Как на камне выбита.

– Это правда. Потому что я вложила в него душу и сердце. Но не для себя. Мы купили его из-за тебя. И из-за твоей работы. А не потому, что я хотела этого.

У Майка был озадаченный вид.

– Я и понятия не имел, что ты так считаешь.

– И я не знала, что так считаю, до сегодняшнего дня.

– Так что же случилось? Что перевернуло твои представления? – Он крошил лемонграсс большим ножом, прилагая при этом слишком много усилий. – Когда свет зажегся?

– Я была на могиле у мамы. Она как будто разговаривала со мной. Ты знаешь, я не верю в духов и загробную жизнь, но я словно слышала ее голос, и она сказала мне, что я должна сделать что-нибудь для себя. А потом я пошла в паб, и Алан… – Она осеклась; ей было трудно говорить об этом. – С Джиллиан плохо. Болезнь вернулась. Ей недолго осталось.

– Только не это! Какой ужас! – Лицо Майка излучало сочувствие. – Бедняжка… Как он с этим справится?

– В этом-то все и дело. – Черри широко улыбнулась. – Тут и зажегся свет. Я купила «Лебедь».

Майк рассмеялся, весело кромсая ножом лемонграсс. Стук-стук-стук-стук-стук.

– Ха-ха-ха! – произнес он.

– Серьезно.

Стук ножа прекратился.

Люди не бледнеют прямо на глазах, подумала Черри. Они краснеют прямо на глазах. От паники лицо Майка стало багровым.

– Что ты имеешь в виду? Нельзя же вот так взять и купить паб!

– Получается можно. – Черри охватило радостное возбуждение. – Мы договорились о цене. Я дала инструкции Говарду. Я принимаю у Алана паб тотчас, чтобы он мог заботиться о Джиллиан. Понимаю, да, это джентльменское соглашение в данный момент, но я знаю Алана сто лет. Я бы свою жизнь отдала в его руки.

Майк опустил нож:

– Черри, нам нужно это обсудить.

– Нет, не нужно. Я сделала то, что хотела.

– Ты сделала это спонтанно. Вероятно, была расстроена расставанием с Вистерия-хаусом после стольких лет. Это нервная реакция.

Черри сделала глубокий вдох:

– Возможно, это так и выглядит. Но сегодня утром все сошлось. Вот так. – Она щелкнула пальцами. – Я люблю Рашбрук. Не могу представить жизнь без деревни теперь, когда Вистерия-хаус продан. Я люблю «Лебедь». Люблю Алана. И как ты помнишь, несколько лет назад мы с Мэгги хотели купить ресторан, поэтому я отдаю себе отчет, во что ввязываюсь. Возвращаю паб к жизни – вот что я делаю. Я знаю, каким он может быть. Каким он был когда-то и не только. Теплым, приветливым и уютным, немного причудливым и эксцентричным, с потрясающей кухней и наэлектризованной атмосферой…

Майк затряс головой, словно этим он мог зачеркнуть ее слова.

– Черри, я не сомневаюсь, что ты можешь сделать его потрясающим. Но я не понимаю, почему ты со мной сперва не поговорила. Мы всегда были командой. Мы всегда все делали вместе.

И тогда она решила играть в открытую. Пора признаться.

– Видишь ли, в этом деле мы не вместе. Это мой проект. Ты свободен и можешь делать что хочешь. – Она развела руками. – С Аннекой Хардинг, к примеру.

Молчание. Черри поднесла бокал к губам и отпила вино, пристально глядя на мужа. Майк облизнул губы, и она видела, как его адамово яблоко ходит вверх-вниз. Он судорожно сглотнул.

– Аннека Хардинг? – спросил он с таким видом, будто впервые слышит это имя.

Черри поболтала рислинг в бокале.

– Я видела тебя, Майк. Тебя с ней в твоем кабинете.

У Майка был недоуменный вид. Он почесал голову, будто надеялся, что это поможет освежить его память.

– Помню, мы с ней болтали. Я благодарил ее за щедрый подарок. Черри, в чем дело?

– Она взяла твой палец в рот.

Он выглядел ошарашенным:

– Что?!

При других обстоятельствах Черри рассмеялась бы, глядя на выражение его лица.

– Она взяла твой палец в рот, а потом зазывала тебя в Лос-Анджелес.

– Ты шпионила? – спросил он гневно, будто это было большее прегрешение.

– Я тебя искала, но вы были слишком увлечены и меня не заметили. И я ушла.

Она видела, как Майк оценивал свое неприятное положение, пытаясь понять, насколько оно опасно.

– Черри, честно, я ничего не помню. Наверное, выпил лишнего.

– Что ж, я не придумываю.

– Это ерунда!

– Откуда ты знаешь, если не помнишь?

– Потому что… она ничего для меня не значит. Аннека. Ничего.

Он выглядел крайне смущенным. Чувство вины?

– Правда? А казалось, что вы близки.

– Мы были близки когда-то. Она была одной из моих самых одаренных студенток. Я очень гордился ею и ее достижениями. А она была очень благодарна мне. Поэтому, думаю, между нами возникла… – Он подбирал слово. – Связь. Но это все. Черри, прошу, не выдумывай того, чего нет. Это на тебя не похоже.

И правда, подумала Черри. Не похоже. Она была мастером подставлять другую щеку. Не любила устраивать шум. Не совалась в чужие дела. Никогда не драматизировала, не была собственницей. Поэтому ее позиция была чем-то новым.

Она пожала плечами:

– Знаешь, мне разные мысли пришли на ум, когда я увидела вас вдвоем. А потом, когда узнала о ситуации Алана, вдруг подумала: «Действуй, Черри, если это то, чего ты хочешь». И да, я этого хочу. Принять вызов и, наверное, почувствовать свою значимость.

Майк обхватил голову руками, закатил глаза и шумно задышал, обдумывая ее слова. Потом посмотрел на нее:

– Черри, какой ужас! Прости, если ввел тебя в заблуждение. Я думал, мы будем путешествовать вместе. Посмотрим мир. Расширим кругозор. Твое решение обернется страшной ошибкой. Не рискуй всем, что у нас есть, из-за какого-то недоразумения. И я не о деньгах. Плевать на деньги! Я о нас.

Черри колебалась. Быть может, она напридумывала насчет Майка и Аннеки? Быть может, она чокнутая? Быть может, то, что она сделала, – безумие? Женщины в ее возрасте думают о пилатесе и пенсии, а не об управлении деревенским пабом.

– Я понимаю, что ты чувствуешь, – Вистерия-хаус продан и тебе приходится покинуть Рашбрук, – продолжил Майк ласковым голосом. – Это огромное событие. Но ничто не стоит на месте. Надо двигаться дальше.

– Почему? – спросила Черри с горячностью. – Почему так говорят? Почему надо двигаться вперед, если тебе не хочется и нет необходимости? Я люблю Рашбрук. Я хочу, чтобы он остался частью моей жизни.

– Мы говорили об этом, когда решили продать Вистерия-хаус. Ты сказала, что готова с ним расстаться.

Черри подошла к высокому табурету, стоящему у кухонного острова, и села. У нее разболелась голова. Ранний подъем, вчерашняя суматоха, внезапно принятое решение. А теперь еще нужно отстаивать свои интересы. Все навалилось разом.

– Я хочу сделать что-то для себя. Чтобы это было связано с моим именем. Нечто, меняющее жизнь людей. То, чем я могла бы гордиться.

– Но тебе есть чем гордиться. Семьей для начала. Разве ты не гордишься ею?

– Конечно горжусь!

– А этот дом? Ты должна гордиться своим домом. Никто не хотел подходить к нему даже на пушечный выстрел, а посмотри на него сейчас. Его фото можно увидеть в журналах, Черри.

Сказать, что ей все равно, значило бы покривить душой. Она просто хотела создать красивый дом для семьи – и она это сделала. Когда работа была закончена, Мэгги организовала фотосессию, и дом попал в несколько журналов по дизайну интерьеров – классическая история переделки с фотографиями до и после. Да, было здорово смотреть на все эти преобразования: красивая прихожая, где все доски на полу были тщательно отреставрированы и отполированы; лестница с ковровой дорожкой в черную и кремовую полоску, как мятная конфета; ярко-розовые шелковые шторы, колыхавшиеся в окне первого этажа. Черри сохранила изначальные строгие архитектурные линии дома и добавила небольшие сюрпризы с помощью цвета и фактуры: рабочие поверхности из кованой меди на кухне, обои с геометрическим рисунком в туалете внизу.

– Это так. Но я не хочу, чтобы меня помнили потому, что я украсила дом. Любой так может. – Она, естественно, знала, что отнюдь не любой. Было чертовски трудно руководить бригадой рабочих, чтобы они не выходили за рамки бюджета и соблюдали график. Но ей было этого мало. Ей хотелось большего. – Можешь назвать паб моей лебединой песней, если хочешь.

– Но управлять пабом отсюда невозможно. Это работа с полным рабочим днем.

– Да, знаю. Я буду жить в лодочном сарае.

От этой новости у Майка брови поползли вверх.

– В лодочном сарае? Ты хочешь сказать… что… между нами все кончено? Что это конец?

– Нет, конечно нет…

– Из-за того, что Аннека Хардинг засунула мой палец себе в рот?

– Так ты все-таки вспомнил?

Майк зажмурился и вздохнул:

– Смутно.

Черри почувствовала, что в ней снова закипает гнев, как в тот момент, когда она на них смотрела. Майк тогда просто стоял столбом.

– Я не видела, чтобы ты возражал. Не слышала, чтобы ты сказал: «Аннека, пожалуйста, вынь мой палец изо рта». Меня чуть не стошнило.

Майк лихорадочно искал ответа.