Черри не хотелось вступать в спор о моральном облике Аннеки Хардинг как художника, поэтому она оставила эту тему.

Теперь профессор Ламберт вышел вперед и встал рядом с Аннекой. Они улыбались Майку, который с испуганным лицом замер у ведерка с вином. Черри видела, как муж сжимает и разжимает пальцы, – он явно испытывал дискомфорт и нервничал. Майк терпеть не мог сюрпризов.

– Я счастлив, что Аннека смогла приехать сегодня, – начал профессор Ламберт. – Еще большее счастье я испытал, когда спросил ее, не могла бы она нарисовать картину, чтобы отметить годы, которые мы провели рядом с Майком. Мы знали, что будет нелегко, поскольку она не могла увидеться с Майком заранее – это испортило бы весь сюрприз. Но она уверила меня, что хорошо помнит его ауру.

– Я хранила ее в памяти долгие годы, – прижав ладонь к сердцу, сказала Аннека.

– Это дань его преподавательской деятельности, ведь он вдохновил многих, – завершил свою речь профессор Ламберт.

Двое мужчин внесли огромную картину, обернутую полотном, и поставили ее у стены. Когда холст развернули, раздались восторженные аплодисменты. Аннека улыбалась, пока Майк смотрел на свою ауру – хаотичный водоворот темно-синего и царственно-пурпурного с вкраплением золотого. Майк выглядел ошеломленным, потерявшим дар речи. Потом он повернулся к ней и поклонился, сложив ладони:

– У меня нет слов, чтобы выразить, как много это для меня значит. – Он замялся. – Спасибо. Спасибо вам всем!

«Боже мой, – подумала Черри. – Где мы ее, черт возьми, повесим?!»

Через несколько минут Майк пришел в себя и подозвал Черри.

– Есть человек, без которого я бы ничего не достиг. Когда я впервые увидел ее – это случилось так давно, что мы оба и не помним, – она ехала верхом на паломино без седла, и я понял, что передо мной моя муза. Все эти годы она была со мной рядом, подбадривая, поддерживая, она показала себя замечательной соратницей. Моя жизнь и карьера удались благодаря дальновидности Черри, ее таланту, и мне страшно повезло, что я проведу время на пенсии вместе с ней, потому что все, к чему она прикасается, всегда оборачивается огромным успехом. Что касается и этой чудесной вечеринки. Тут я и пальцем не пошевелил. Это ее заслуга. Спасибо, моя дорогая!

Раздались восторженные возгласы, и Черри покраснела:

– Не преувеличивай. А как же Мэгги, Роза и Герти?

Она подозвала всех троих, и они выстроились в ряд, обнявшись.

– Я самый счастливый человек на свете. В моей жизни принимают участие четыре поколения потрясающих женщин, – признался Майк. – В них настоящая жизненная сила, уж поверьте мне.

Глава 3

Когда солнце стало потихоньку опускаться к ущелью, гости начали расходиться. Черри вдруг захотелось, чтобы все поскорее ушли. На нее навалилась усталость, и голова разболелась от выпитых бокалов розового вина. Она исчерпала темы для светской беседы, у нее болели ноги, и ей не терпелось восстановить порядок. Великолепие стола померкло, в лучах вечернего солнца цветы казались увядшими, даже шар-динозавр выглядел слегка сдувшимся.

Майка нигде не было видно. Черри заметила, что профессор Ламберт собрался уходить и хотел бы попрощаться. Может, Майк у себя в кабинете? Она устремилась вниз по лестнице, потом по коридору в заднюю часть дома и заглянула в дверь.

Вот он, у окна. Она собралась позвать его, но в поле зрения появилась Аннека. Они смотрели друг на друга так пристально, что напряжение чувствовалось на расстоянии пятнадцати футов. Черри застыла, слова застряли в горле.

– Спасибо тебе за потрясающий подарок, – сказал Майк.

– Должна признаться, что написала ее давным-давно. Чтобы быть с тобой. Ты был мне необходим. Мой ангел-хранитель… – повторила Аннека слова из своей речи.

Майк выглядел удивленным. Он кивнул. Потом улыбнулся. Похоже, он не знал, что сказать. Они помолчали. Затем он указал на ключицу Аннеки:

– У тебя кунжутное семечко пристало…

– Ой! – Аннека скосила глаза вниз. – От пирожка с мясом, наверное.

Она хотела смахнуть семечко, но Майк опередил ее и прижал его указательным пальцем. Семечко прилипло к нему, потом палец на мгновение завис в воздухе, и глаза профессора и бывшей студентки встретились. И тут Аннека нагнулась и, не отводя от Майка взгляда, взяла его палец в рот.

У Черри скрутило желудок.

С одной стороны, она хотела ворваться в кабинет и разбить эту парочку, а с другой – убежать и притвориться, что ничего не видела. В результате она замерла на месте, наблюдая, как Аннека прикоснулась рукой к затылку Майка и пробежала пальцами по его волосам, легко и нежно.

– Я не переставала думать о тебе, – прошептала она.

Майк смотрел на нее во все глаза словно зачарованный.

Черри вспомнила, как двадцать лет назад Майк пришел домой и стал расхваливать талант Аннеки. А как он ликовал, когда та вышла на первое место в группе! Он следил за ее карьерой издалека. А может, и не издалека… Черри ошибочно приняла все это за гордость преподавателя за свою подающую надежды ученицу.

– Приезжай в Лос-Анджелес! – с жаром предложила Аннека.

– Как? – Майк смотрел ей прямо в глаза.

– А что еще ты собираешься делать, имея кучу свободного времени? – Аннека провела большим пальцем по его скуле.

Черри чуть не рассмеялась, глядя на эту нелепую пару. Сорокалетняя женщина заигрывает с семидесятилетним мужчиной. Ее замутило от отвращения. Она сделала глубокий вдох и распрямила плечи, призывая на помощь все свое мужество. Неслышно отошла от двери и зашагала по коридору. Им не стоит знать, что она их видела. Ей необходимо собраться с мыслями. И не нужно делать из этого драму. Она содрогнулась от одной мысли, что могла бы встретиться с ними лицом к лицу. Заверения в невиновности и отрицание были бы унизительны и неприглядны. Для них и для нее.

Только не плакать, велела она себе. Не плакать. Только не перед гостями, семьей и друзьями. Достоинство, напомнила она себе, отличное оружие. Как только его потеряешь, тебе конец.

Она вернулась в гостиную. Мэгги собирала бокалы с каминной полки и приставных столиков. Со стола убрали грязную посуду и аккуратно выложили оставшиеся закуски на случай, если кто-нибудь захочет подкрепиться. Вокруг крутились счастливые собаки, подъедая упавшие крошки.

– Эй, мам! – Мэгги тронула ее за локоть. – Отличная работа. Все прошло идеально. По-настоящему милые проводы папы на пенсию. Я знаю, как это было важно для него.

Черри выдавила улыбку:

– Все прошло хорошо, правда?

Мэгги указала на картину, прислоненную к стене:

– Ну и памятный подарок!

Она поймала мамин взгляд, готовая рассмеяться вместе с ней, но Черри ее не поддержала.

– Мм…

– Все в порядке? – Мэгги нахмурилась.

– Да. Думаю, просто у меня адреналин закончился.

– Иди сядь, я принесу тебе чашку чая.

– Как древней старушке?

– Тогда газировки.

– Лучше выпью воды.

– А попозже давай закажем какой-нибудь еды с доставкой для всех нас?

– Почему бы и нет?

Когда в комнату вбежала Герти, Черри обрадовалась. Ей было трудно притворяться. Она наклонилась и расставила руки, чтобы обнять малышку:

– Дорогая! Тебе понравилось?

Она усадила ее на колени, обернулась и увидела Майка. Аннеки не было. Он широко улыбался. Любой, глядя на него, решил бы, что это благодарная улыбка человека, который провел день с близкими, друзьями и коллегами. И у него нет ничего общего с тем, кого пригласила в Лос-Анджелес женщина моложе его на тридцать лет.

– Остались только самые преданные, – сказал он Черри.

Она лишь кивнула, ком в горле мешал говорить.

– Я вот маме говорила – не съесть ли нам карри на кухне? – произнесла Мэгги.

– Хрустящие лепешки! – подняв кулачок вверх, воскликнула Герти.

– Конечно. – Черри улыбнулась правнучке.

– Хорошая мысль, – отозвался Майк, ища бумажник в кармане. – Я плачу. – Он достал несколько двадцаток и протянул Мэгги. – Пойду попрощаюсь с Давенпортами.

Он подошел к окну. Там стояла супружеская пара, которой принадлежала галерея в Бате. Они собирались уходить.

Черри теснее прижала к себе Герти. Девочка устала и уронила головку Черри на плечо. Черри чувствовала себя такой же утомленной. Ей хотелось рухнуть в постель и забыть то, что она видела. Ей не давала покоя мысль, что теперь нужно будет с этим что-то делать и что будущее не будет таким, каким она представляла его. Она почувствовала, что вот-вот расплачется, но поборола слезы. Как долго она сможет делать вид, что ничего не случилось?

Кто-то тронул ее за плечо. Она обернулась и увидела улыбающуюся Аннеку.

– Черри, чудесная вечеринка! – Она погладила Герти по кудрявой голове, и Черри едва удержалась, чтобы не отстраниться вместе с девочкой. – Спасибо большое! Для меня было важно отметить событие вместе с вами. Майк оказал на меня огромное влияние. Без него я бы ничего не достигла.

– Да, вы говорили, – ледяным тоном процедила Черри.

– Я сказала Майку, если будете в Лос-Анджелесе…

– Сомневаюсь, что будем.

Аннека игриво улыбнулась колкости:

– Что ж, приглашение остается в силе.

– Благодарю.

– И спасибо вам за картину, – бросив взгляд на мать, вступила в разговор Мэгги, удивленная ее тоном. – Какой памятный подарок! Прекрасный сюрприз, чтобы отметить выход папы на пенсию.

Аннека наклонила голову:

– Это честь для меня. Было время, когда он служил мне маяком. В студенческие годы я не могла найти себя. Он вывел меня на дорогу успеха.

– Очень благородно с вашей стороны, что вы это помните, – отважно продолжила Мэгги на фоне материнской холодности.

– Извините, – сказала Черри. – Герти хочет пить. Принесу ей что-нибудь.

И она вышла из комнаты с малышкой на руках. Мэгги и Аннека переглянулись.

– Мне кажется, мама сегодня переволновалась больше папы, – объяснила Мэгги. – На подготовку ушли недели. И ее жизнь сильно изменится теперь, когда ему не надо будет ходить на работу.

– Да, конечно, – со смехом произнесла Аннека. – Представляю, каково ей придется. Ничего нет хуже скучающего художника.

Она посмотрела на Майка, но тот был увлечен беседой и не взглянул на нее.

На кухне Черри поставила Герти на пол, взяла стакан и наполнила его водой из-под крана. Стала пить, пытаясь не столько утолить жажду, сколько заглушить гнев. Как смеет эта женщина входить в комнату и разговаривать с ней, будто не держала палец Майка у себя во рту?! Будто не пыталась его соблазнить, делая большие глаза и разговаривая эдаким взволнованным детским голоском?

– Черри! – Роза стояла на пороге и смотрела на нее с тревогой. – Все в порядке?

Черри взглянула на внучку. Она не могла рассказать ей о том, что видела. Она ни с кем из родных не должна была делиться своим открытием. Они все обожали Майка. Не упоминать об этом – ее долг? Оберегать их от правды? Она уже почувствовала тяжесть ноши.

– Похоже, у меня обезвоживание. Слишком много беготни и недостаточно воды.

Роза прищурилась. Ее было трудно обмануть. Роза была сверхчувствительна. Она подмечала малейшие мелочи.

– Правда?

Черри улыбнулась ей:

– Конец эпохи. Вот и все. Университет долго был частью нашей жизни. Мы вступаем в новую фазу…

Финальную. Они пришли к соглашению, что должны составить список увлекательных дел, которые им еще по силам. Аннека Хардинг туда не входила.

– Эй! – Роза подошла и обняла ее. – Все будет прекрасно. У вас грандиозные планы.

– Мм… – Черри закивала по возможности убедительно.

– Вы меня вдохновляете. – Роза сжала ее в объятиях, и Черри немного успокоилась.

Красивая, умная, своенравная Роза. Последние четыре года она переживала трагическую смерть отца по-своему, как никто другой.

– Ты сама даришь вдохновение! – Черри не преувеличила. Она восхищалась Розой.