Самая высшая власть (страница 5)
– Или, например, ради роскошного особняка понтифика в Закре, – Алан провожает взглядом медленно тающие искры. – Люди отнюдь не ангелы с крылышками, патер Анжен, хотя неясно, зачем из убийства создавать демоническую жуть.
– Возможно, затем, чтобы выдать своё преступление за происки Бездны, – вырывается у меня.
Теперь искры божественного огня осеняют уже мою голову.
– Окститесь, дочь моя! Кто бы ни сотворил эту ужасную вещь, он одержим демонами. Бездна направляла его нож, Бездна подтолкнула к тому, чтобы положить тело в храм прямо перед нерукотворным образом!
– А Всевышний куда смотрел? – угрюмо вставляет Алан. – Или он сладко спал?
– Не кощунствуйте, – строго произносит патер. – Всевышний никогда не дремлет. Но коварство демонов способно обмануть даже его.
– В любом случае благодарю вас за откровенность, – нарушает долгую напряжённую паузу Алан. – Будьте любезны, пригласите патера Люция.
Анжен кланяется и выходит.
– Гадкое какое-то расследование, – неожиданно делится со мной Алан. – Послушать патеров, так в храм прямиком из преисподней просочилась рогатая образина, надругалась над понтификом и вернулась обратно… А ты молодец. Первая версия у нас есть.
Не будь я природником, покраснела бы от радости.
Глава 5
Патер Люций не в мантии, а в деловом тёмно-синем костюме. Аура патера яркая-яркая, аж слепит. Первый уровень магии. По привычке ищу на его груди золотой жетон, потом вспоминаю, что храмовники, в отличие от госслужащих, жетоны не носят. Светло-ореховые, почти жёлтые глаза патера полны скорби.
– Анжен сказал, вы нуждаетесь в утешении, – две белые птицы вспархивают с его ладоней и разлетаются ослепительным сиянием. – Все мы в какой-то период жизни начинаем сомневаться в непогрешимости Всевышнего. Главное – выйти победителем из этого испытания духа и нашей веры.
Благословение Люция намного действеннее, чем у его коллеги: мне становится тепло и уютно, словно я снова маленькая девочка и меня обнимают папа с мамой. Напряжённое лицо Алана расслабляется, но о долге он не забывает.
– Благодарю, господин Люций. Скажите, вы тоже думаете, что жестокое убийство понтифика – дело рук демонов из Бездны?
– Безусловно, – грустно откликается патер. – Только демоны эти сидят в голове убийцы и творят зло его руками. К сожалению, ни одна тварь из Бездны не приходит в мир в истинном обличии: они подло и тихо пробираются к нам в души, нашёптывают лживые речи и управляют нами, словно куклами. Человек считает желания своими, но внутри него резвится кровожадная и алчная гадина.
– И вы согласны, что нужно искать человека? – оживляется Алан.
– Да, – подтверждает Люций. – Причём человека, мало похожего на безумца. Одержимость – это не укус песчаного бры́га, после которого укушенный мечется и с пеной изо рта нападает на всё, что движется. Одержимый может быть мил и кроток, разумен и спокоен, потому что у него есть чёткая цель и план, как её достичь.
– И этой целью могло стать убийство Алонио?
– При всех своих несомненных достоинствах понтифик был жёстким, волевым человеком. Он управлял храмами твёрдой рукой. Не терпел новшеств, не признавал перемен. Верховное Собрание находилось у него, скажем прямо, под каблуком. Любое общее решение он мог отменить единолично – и, кстати, зачастую так и поступал. А люди есть люди, господин Эрол, неважно, одеты они в мантии или костюмы. Священнослужители спорят, ссорятся и обижаются ничуть не меньше других. Когда-то я присутствовал на заседаниях Собрания и помню, какие ожесточённые баталии там разгорались. Все эти вспышки Алонио гасил, не щадя ничьего самолюбия.
– Думаете, кто-то затаил зло?
– Вполне. А с ядовитыми подсказками Бездны – и воплотил обиду в жизнь. Смертельную обиду, потребовавшую крови. Только вот выбор места смущает. Гораздо проще было застать Алонио в главном храме Закра, в двух шагах от особняка понтифика. Там он появлялся каждый день, в отличие от нелюбимой им столицы. На закладку нового храма Алонио, конечно же, не мог не прийти, но церемония назначена на завтра, организацией занимается Никос, а его не надо контролировать: он на редкость ответственный исполнитель.
– Почему у понтифика столь юный помощник?
– А почему архимагами Кериза становятся мальчики? – лукаво прищуривается Люций. – Молодость, господин Эрол, обладает бесценным преимуществом: она энергична и впитывает знания, как губка. По сути, помощник понтифика – будущий понтифик, если, разумеется, у Верховного Собрания не найдётся более достойной кандидатуры. Но с учётом того обстоятельства, что лет пятьдесят-семьдесят юноша учится у лучшего из нас, возражения крайне редки.
– И Никос унаследует должность?
– Увы. Собрание не утвердит на таком ответственном посту сорокапятилетнего патера. Ещё хотя бы четверть века – возможно. Никос усерден и трудолюбив. Однако вряд ли новый понтифик оставит его при себе.
– Вы так намекаете, что смерть понтифика не в интересах Никоса? – подаётся вперёд Алан.
– Намекаю? Говорю прямо. Юношу ждало блестящее будущее, а теперь его, скорее всего, сошлют в храм на окраине. Алонио распоряжался жёстко, Никос был исполнителем его воли, а никто не любит кнут, даже когда он лишь инструмент в чужой руке.
– Неудивительно – с таким характером, – вполголоса бурчит Алан.
– Это вы зря, – патер на миг теплеет. – Никос – чуткий, трепетный мальчик. Конечно, пятнадцать лет службы у Алонио не прошли даром, но вся его суровость напускная… Господин Эрол, позволите дать совет?
– Я вас внимательно слушаю.
– С высоты своих лет – а я старше вашего учителя – мне тяжело видеть раскол между властью светской и духовной. Испокон веков в Керизе существует два правительства: Совет Магов и Верховное Собрание. Они не конфликтуют лишь потому, что зоны их влияния не пересекаются. Совет строго следит за соблюдением внешних законов, понтифик, если можно так выразиться, контролирует законы внутренние – законы совести. Ваш учитель, господин Трайг, и господин Алонио не ладили между собой, как и их предшественники, и предшественники их предшественников. Но вы молоды, вы ещё очень молоды! Прошу вас, не повторяйте их ошибок. Делайте собственные выводы, сын мой. Не оглядывайтесь назад, смотрите глубже, оценивайте не разумом, а душой. Думайте сердцем, и Всевышний поможет вам и направит по верному пути.
В растерянности Алан прикрывает глаза. Проникновенный голос патера заставляет прислушаться и меня. «Думайте сердцем» – это как?
– Спасибо, – тихо отвечает Алан. – Пусть я не до конца вас понял, но, кажется, вы искренне желаете добра.
Люций поднимается, гладит Алана по голове, словно ребёнка, и уходит.
– Вот так живёшь-живёшь, – в никуда произносит Алан, – считаешь себя взрослым, умным и самостоятельным. А потом тебя ткнут носом – и видно, что ты всего лишь повторяешь вбитые однажды догмы. То, что тебе внушили. Ли… госпожа Шеус, ты когда последний раз была в храме?
– Э-э-э… Сегодня.
– Хорошо, тогда предпоследний?
– Не помню.
– И я не помню, – Алан опускает голову. – Стыдно.
– У тебя и так нет свободного времени, – пытаюсь протестовать я.
– Для гонок на вивернах есть, – он невесело усмехается. – Ладно, вернёмся к расследованию. Осталось самое сложное – поговорить с чутким и трепетным мальчиком, которого наш убийца лишил блестящего будущего.
Алан встаёт, но в это время дверь отворяется и к нам заходит Никос собственной персоной. Мальчик? Я добросовестно исследую ауру, как это умеют только природники. Высший уровень, ровное сияние говорит о прекрасном контроле силы. На запястье браслет связи – широкий, многофункциональный, со встроенным мини-визором. Мускулистые плечи больше подходят тренированному боевику: поспорить готова, помощник понтифика не пренебрегает физическими упражнениями. Фигура под мантией, которую я успела оценить сзади, спереди тоже вполне себе ничего…
– Госпожа так внимательно изучает меня: я под подозрением? – ироничный голос Никоса заставляет смутиться и отвести взгляд.