В бане послышался шум, входная дверь затряслась от ударов. Я затолкнула поглубже свои мысли и устремилась к деревянной постройке. Колотить по двери перестали, но в другой части небольшой бани раздался глухой звук падения чего-то небольшого и тяжёлого о деревянный пол. Послышались крики, приглушаемые стенами, они приближались и становились более отчётливыми.

– Теон, милый! – верещала Стефа, – ну пожалуйста, пять минут, и ты свободен!

– Во имя всего святого, даже не думай! – это уже был Рейвен, жутко злой Рейвен.

– Эй! – я стукнула по двери, – что происходит?

– Отойди от двери! – послышался ответ, и я поспешила отпрянуть в сторону.

– Не-е-е-ет, – заверещала Стефа так звонко, что даже я поморщилась, – не дам дверь ломать!

Рейвен охнул, послышался звук удара тела о стену рядом со мной. Я обеспокоенно позвала напарника, начиная злиться из-за своего неведения. По моим рукам непроизвольно забегали искры, магия начала выливаться из моего резерва в пространство. Несколько секунд в бане царила идеальная тишина, а я начинала искрить всё больше.

За стеной послышались ругательства, снова возмущённо заверещала Стефа. Я положила руку на тёмное от времени бревно и приблизила к нему ухо, чтобы лучше слышать то, что происходит за стеной. Но послушать мне не довелось, зато удалось увидеть. Под резко оборвавшийся визг тель Бричек некромант выбил дверь и вывалился наружу.

Судя по всему, он был в порядке, и я поспешила убрать потухшую ладонь от бревна, на котором остался расплывчатый выжженный след. Я виновато закусила губу и наконец заглянуть внутрь, чтобы посмотреть, что случилось с владелицей бани.

Старая дева сидела на полу, тяжело дыша. Необъятная грудь заходила ходуном, она была вся красная от беготни, чёрные волосы выбились из толстой косы, а маленькие карие глаза ничего не выражали. Я с удивлением перевела взгляд на Рейвена, который быстро поднялся и отряхнул светло-коричневые штаны, а потом нахмурилась.

– Ты применил к ней ментал?

Некромант зло посмотрел на Стефу, и та ощутимо задрожала, а потом поникла.

– Если я скажу, что только что меня грязно домогались, ты пообещаешь, что никто об этом не узнает? – он усмехнулся, пытаясь шутить, но мне было не до шуток.

– Ты, придурок, применил к ней ментал, – я подошла к задрожавшей от беззвучных рыданий девушке, – самым наглым и грубым образом вломился к ней в голову. Ты вообще в курсе, что это незаконно?

– Не поверишь, Тиас, я сделал это в её же интересах. Потому что на её визг сбежалась бы вся деревня, – он посмотрел на Стефу, та сидела, опустив голову и обняв себя руками, – а мне бы не хотелось делать случившееся достоянием общества и пятнать репутацию оступившейся тель.

– Это жестоко, – тема ментальных заклинаний для меня до сих пор была слегка болезненной, я присела возле девушки, – тель Бричек, пожалуйста, успокойтесь. Запираться с магом в бане, если он против, было слишком самонадеянно. Рейв… Ревис немного перегнул палку, но он сделал это из лучших побуждений.

Я чуть не проговорилась, в последний момент исправившись. Но бедная девушка не заметила моей оговорки, она часто закивала головой, а потом спрятала круглое лицо в ладонях и разрыдалась в голос. Я на секунду замерла, а потом тяжело вздохнула и обернулась к Рейвену, вздёрнув бровь, мол, что будешь делать?

Он мученически возвёл очи долу и приблизился к нам, тоже опустившись на корточки. Я с интересом и лёгким раздражением следила за тем, что он собирался делать, очень надеясь, что снова применять ментал он не будет. Это, в конце концов, некрасиво и нечестно, постоянно влезать в голову к человеку без спроса.

– Тель Бричек, успокойтесь, – почти слово в слово повторил мои слова напарник, а потом протянул руку под нос рыдающей девушки, на его ладони начал расти прекрасный огненный цветок, – лучше посмотрите, что находится перед вами.

Его голос был непривычно мягким, Стефа, размазывая слёзы и икая, отняла руки от лица и посмотрела перед собой. Девушка замерла, во все глаза глядя на распускающуюся огненную розу, и даже перестала всхлипывать. Но на этом Теодор не остановился. Распустив лепестки, роза переплавилась в стройного длинноволосого парня в летящих огненных одеждах.

Даже я во все глаза уставилась на это чудо. Огненный красавец начал оглядываться, будто кого-то искал. За его спиной появилась небольшая капля, которая приняла облик длинноволосой стройной девушки в тягуче-подвижном платье, полностью состоящем из воды, как и сама девушка. Она положила ладони на плечи огонька, и тот вздрогнул, стремительно оборачиваясь.

Они замерли, чтобы в следующее мгновение сорваться с места в стремительном танце. От них начали разлетаться искорки и брызги, Огонёк и Капелька не танцевали – летали, едва касаясь поверхности ладони Тео. Их танец был полон любви и нежности, страсти и лёгкости.

По моему телу прошлись мурашки, на секунду мне захотелось, чтобы на их месте были мы с Теодором. Вторя моим мыслям, миниатюрные танцоры начали замедляться под неслышимые заключительные аккорды мелодии, наконец замирая напротив друг друга. Они смотрели жадно, будто запоминая каждую черту лиц друг друга.

Капелька подняла тоненькую ручку и погладила Огонёк по лицу. Тот повернул голову и запечатлел короткий поцелуй на ладони девушки, а потом медленно погас. Капелька прижала ладошку к своей груди и с улыбкой испарилась. В моих ушах грохотали удары сердца, я жадно смотрела на ладонь некроманта, где только что кружились в танце двое миниатюрных влюблённых.

– Это самое чудесное чудо, которое я когда-либо видела, некромансер, – ошалело выдохнула Стефа, – после такого и старой девой умереть не страшно, ей-богу.

Теодор слегка улыбнулся и поднялся, помогая встать и девушке. Я тоже встала, продолжая находиться под впечатлением. Не то, чтобы я никогда не видела иллюзий, но показанное Рейвеном поразило в самое сердце, заставляя душу трепетно сжиматься. Показанная им в танце любовь между двумя противоположностями была такой, какой хотелось, наверное, каждому, но доставалась не всем.

Я молча вышла из бани и пошла по вытоптанной дорожке к калитке. Сейчас хотелось ненадолго остаться одной, прийти в себя, переварить. В голову настойчиво лезли сны про Айну и Миртаса. Айна… моя мать. И Миртас, младший сын царя Виэльи. Последнего правителя из рода Тарквида.

Их любовь была очень похожа на ту, что показал на ладони Рейвен. Но что с ними случилось, если через два года после выпуска из академии моя мать умерла как Айна Абигейл Сотэл-Верис, а он так и остался один, пока не погиб? И кто мой настоящий отец? Кто тот человек, что разлучил Айну и Миртаса, и спрятал маму подальше от людских глаз? Кто он, человек со змеем на руке?

«Он мой отец. Ему можно доверять. Можно… Но нужно ли?» – мысль стрелой пронеслась в голове, причиняя боль.

По тем редким воспоминаниям из забытого детства я знала, что любила его, и была им любима. Он был моим отцом во всех смыслах, он заботился обо мне, проводил со мной время, учил. Но что такого случилось, что он исчез из нашей жизни, забрав с собой и мои детские воспоминания?

Я не заметила, как за своими печальными раздумьями вышла на берег небольшой реки Орчанки. Почему именно сюда, к воде? Я не знала, но всегда, когда уставала или была расстроена, я шла к воде. Вода успокаивала, расслабляла и дарила энергию.

Я присела на нагретый солнцем камень у самой кромки и опустила пальцы в прохладную водичку. На поверхность упали несколько капель, и я с удивлением обнаружила, что плачу. Всё накопившееся требовало выхода, и плотину наконец сорвало. И тем человеком, что разрушил мою ледяную броню спокойствия и холодного разума, державшуюся с последнего покушения Марги, стал тот, из-за кого она и была возведена.

Кто я для него? Всего лишь вынужденная напарница, обуза. А с Виркасис он всегда был на равных, тем более их отношения длились не первый год, а в середине лета они и вовсе собирались провести официальную помолвку. Сердце болезненно сжалось. Находиться рядом и не выдать себя – самая сложная часть практики, а вовсе не дестабилизация моих магических потоков. Но я пообещала себе, что буду отталкивать его до тех пор, пока ему не надоест его игра.

Вечером местная молодёжь опять устроила танцы, на которые мы не могли не пойти. И вовсе не потому, что старосте опять прислали самогон, и наш руководитель решил вместе с ним его продегустировать. Дело, конечно же, снова было в толе Орике, но в этот раз он прямым текстом велел нам во что бы то ни стало влиться в местный коллектив и сполна прочувствовать народный дух изнутри.

Сказано – сделано. Хелла, прознавшая про наказ толя Орика, так обрадовалась, что выделила мне один из своих сарафанов. Я была несколько меньше дочки старосты по росту и обхвату, поэтому она дала мне один из своих старых, всего один раз ношеных сарафанов. Он был нежно голубой с синими лентами и короткими рукавами-крылышками.

Я хотела отказаться, но она настояла, приведя как аргумент слова моего руководителя. И я была вынуждена с ней согласиться. Потому что в штанах и рубахе мне с местными девицами точно не слиться. А Хелла так увлеклась, что распустила мою косу, оставив волосы золотисто-русыми волнистыми ручейками стекать по плечам на спину и грудь. На голову мне водрузили венок из маленьких синих цветочков.

– Посмотрись, – шатенка вынесла слегка мутное квадратное зеркало в простой деревянной рамке, довольно большого размера, и отошла чуть подальше, – ах красавица.

Я всмотрелась в зеркальную гладь и сама себя не узнала. Черты моего лица стали будто мягче, глаза приобрели более тёмный оттенок, а волосы стали казаться светлее. Я с удивлением поняла, что сейчас выгляжу намного более похожей на Айну. То есть на маму в её истинном обличии. Для меня до сих пор было непривычно осознавать, что графиня из моих снов – это моя мать.

– Улыбалась бы ты почаще, Реджина, – посетовала Хелла, убирая зеркало, – и все наши парни на твою магию бы даже не посмотрели, не побоялись бы табунами бегать.

Я засмеялась и потянула девушку на улицу. В отличие от меня Хелла давно была готова. Её красный сарафан подчёркивал цвет её каштановых кудрей и делал карие глаза ярче. В распущенные волосы она вплела маки и ромашки. Думаю, дочка старосты по праву считалась первой красавицей в Хмельных Орчанках.

Мы быстро шли по деревенским улочкам к той самой «развлекательной» полянке, в центре которой уже развели костёр. Хорошо, что на этой полянке травка была пожухлая и редкая, вытоптанная десятками молодых ног, так что опасаться возгорания не стоило. На завалинке возле небольшой деревянной пристройки уже уместились бодрые дедки с музыкальными инструментами и наигрывали что-то весёлое.

Сегодня на полянке было особенно шумно и многолюдно. Казалось, что почти вся деревня собралась, чтобы отпраздновать упокоенное кладбище и ещё один полный забот день. Вокруг бегали дети, играя в догонялки, взрослые наблюдали за всем этим делом, потягивая из кружек напитки, а молодые уже вовсю отплясывали возле костра.

И Хелла утянула меня в водоворот лихих деревенских плясок. Движения во многих были похожи, а незнакомые можно было заменять только что придуманными, никто к мелочам не придирался, все были необычайно веселы. Смех, улыбки, детские выкрики, заводная музыка… Атмосфера пьянила, отсветы костра и потемневшее небо только добавляли сказочности всему происходящему.

Наверное, я впервые за полгода столько улыбалась и смеялась, позабыв про все проблемы на несколько часов. Мне было легко, хотелось взлететь, но магия не давала. Заиграла плавная музыка, танцующие снова разбились на пары. Я почувствовала сзади чьё-то дыхание и обернулась, тут же попадая в горячие объятия.

Я подняла глаза и встретилась с серыми глазами, затягивающими в бездну точно так же, когда они были чёрными. В голове отчаянно забилась мысль, что надо вырваться, уйти от него, но я не могла и не хотела. Пожалуй, этой ночью я позволю себе маленькую слабость. Только сегодня, и больше никогда не разрешу себе быть так близко к нему, ощущать его горячее дыхание на щеке и бешеный стук сердца под рукой.