Кристер почесал собаку за ушами. Довольный оказанным вниманием, Боссе три раза обошел вокруг стола и улегся на топчан.

– Ну что ж. – Кристер открыл программу. – Посмотрим…

Считалось, что он создан для такой работы – часами напролет пролистывать страницу за страницей, ища иголку в стоге сена. Тоскливый, неблагодарный труд. Хорошо хоть, на этот раз вызвалась помочь Мина. Обычно Кристер все делал в одиночку.

Почему его никогда не приглашают погонять по городу с включенной мигалкой? Не то чтобы Кристеру этого очень не хватало, но ведь можно предложить хотя бы разок, из вежливости? В знак признательности и уважения к его опыту, после стольких лет работы на выездах. Слава богу, Кристер теперь не там, но тем не менее.

– Могу проверить, связан ли кто-нибудь из них с Лилли, – предложила Мина. – На случай, если мы имеем дело с рецидивом. А ты тем временем посмотришь, кто из них сейчас на свободе.

– Звучит неплохо, – кивнул Кристер и продолжил пролистывать файл.

Пункт за пунктом. Маньяк за маньяком. Показать их широкой общественности – люди перестанут выходить из дома. «Шведское будущее» уверяет нас, что наибольшую опасность представляют люди с именами Ахмед или Мухаммед. Но Кристер видит совсем другое. Вот они – Свен Вестин, Карл-Эрик Юханссон, Петер Лундберг. Каждый белее снега. И наверняка нравятся маленьким детям. Про таких потом говорят: «Надо же, а такой симпатичный мужчина». Или – «Здесь какое-то недоразумение. Он так хорошо общался с моим сыном»…

Боссе скулил во сне и двигал лапами, как будто за кем-то гонялся. Охотился. На кого, интересно. Уж точно не на педофилов. Черт… Кристер надеялся, что Юлия ошиблась, и мужчины и женщины, глядевшие на него с монитора, не имеют никакого отношения к исчезновению Оссиана. Этот мир и без того достаточно скверное место.

Кристер оглядел соседние столы. Пусто. Сезон отпусков. Коллеги кто хлещет ведрами пиво на борту яхты где-нибудь в Сандхамне, кто ловит лобстеров на Готланде, кто стучит молотком на даче.

Мина встала:

– Духота, конечно, жуткая, но мне нужен кофе. Тебе принести? Я немного еще помогу тебе, а потом мы с Педером поедем к родителям Оссиана.

Кристер мрачно кивнул. Часы тикают, как выразился Адам Блум. Он почти слышал их. Впереди целый день в компании самых отпетых больных ублюдков… Определенно кофеин не помешает.

* * *

– Уверена, что мы подходим для этого?

Педер сглотнул. Мина его поняла: не «мы», а «я». Или «мы», в смысле «те, у кого есть маленькие дети».

– Если сомневаешься в себе, можешь остаться. Всё в порядке, я справлюсь сама.

Педер покачал головой:

– Не-ет, это все-таки моя работа. Я уверен. Только давай начнем и покончим с этим прямо сейчас.

Они направились к одной из полицейских машин в гараже. Мина позволила Педеру сесть за руль. Вождение отвлечет его от мрачных мыслей. Она перевела разговор на его детей. Это всегда срабатывало. Теперь она могла спокойно отвернуться к окну, предоставив Педеру болтать без умолку.

– …А сегодня утром Мейя сказала «овсянка», – вдруг донесся до ушей Мины голос коллеги. – То есть ты представляешь, какого ума должен быть этот ребенок? Ей три года, и «кася» – вот что в лучшем случае выговаривает большинство ее сверстников. А у нее – «овсянка»… Думаю, нам придется отдать ее в школу для особо одаренных детей. Говорят, одаренность создает не меньше проблем, чем другие детские «особенности». Но мы с Анетт точно справимся. Есть еще Майкен, и ее будущее – большой спорт. Видела бы ты, как она поднимается на скалодром в детском саду! Как держит равновесие и все такое… Будущая олимпийская чемпионка. Мы уже морально готовы к тому, что придется возить ее на тренировки… Ну, и Молли. У нее удивительный талант общаться с животными. На днях она принесла домой птицу со сломанным крылом. Мы устроили бедняжке гнездо в обувной коробке, которую выложили ватой. Молли ухаживала за птицей как маленькая птичья мама. Даже разговаривала с ней… Птица умерла, к сожалению. Но нам с Анетт стало ясно, что наша дочь – будущий ветеринар. Я говорю тебе, может, в Кольмордене или в зоопарке…

Мина отвернулась к окну, позволив восторгам Педера влетать в одно ухо, тут же вылетая из другого.

Они миновали Стуреплан, кишащий людьми в дорогих солнцезащитных очках, стильной одежде и с идеальным загаром. В уличных кафе не протолкнуться. Розовое вино в бокалах сверкает на солнце. Что ж, можно только позавидовать тем, в чьем распоряжении все время вселенной. Сама же Мина, с больной головой и ноющим сердцем, едет на беседу с обезумевшими от горя родителями, чей пятилетний ребенок бесследно исчез…

Ее время неумолимо истекает. Часы тикают, как выразился Адам Блум, у которого был аналогичный случай с девочкой по имени Лилли.

* * *

Воспитатель Том выглядел более несчастным, чем Рубен считал это возможным для взрослого мужчины. Коллега Тома Женя и директор Матильда тоже были здесь. Добавить Рубена и Адама – и нечего удивляться тому, что комната для персонала детского сада в Бакене оказалась переполнена. Пот ручьями стекал по носу и щекам Тома, несмотря на открытые окна.

Рубен попытался взять себя в руки. Уже когда утром Юлия начала совещание, он думал только об Эллинор, о том, что и как ей скажет. Ожидалось, что совещание будет коротким, все поздравят Юлию с возвращением на работу, и через пять минут Рубен будет сидеть в машине. Вместо этого на стол легло дело Оссиана… И теперь Рубену нужно срочно на нем сосредоточиться. Не на женщине, преследовавшей его во снах больше десяти лет, а на пропавшем мальчике Оссиане, которого нужно срочно найти. Потом в распоряжении Рубена будет все время мира, но сейчас…

Собрав волю в кулак, он прогнал прочь мысль об Эллинор и оглядел людей в комнате для персонала. Адам должен был начать разговор, и он это сделал.

– Итак, – сказал новый коллега Рубена, – вернемся к событиям вчерашнего дня. Как получилось, что никто не заметил исчезновения Оссиана?

Боже мой! Не слишком ли он прямолинеен для эксперта по переговорам? Даже Рубен знал, что нельзя начинать беседу с обвинений. Вид у воспитателей и без того как у приговоренных. Ни Рубен, ни Адам, ни сам господь бог ничего путного из них не вытянут, если эти люди будут чувствовать себя загнанными в угол.

Том смотрел на стену, увешанную детскими рисунками, среди которых, насколько понимал Рубен, бо́льшую часть составляли более или менее удачные портреты любимых воспитателей.

– Мы просто пытаемся установить, где находились все, когда Оссиана похитили, – как мог мягко пояснил Рубен вопрос Адама.

Теперь Том выглядел так, будто в любой момент был готов провалиться сквозь землю. Он вытащил из ящика стола бумажный платочек, промокнул им глаза и ответил:

– В Скиннарвикспаркене всегда много детей. Невозможно держать всех в поле зрения. Старшие дети не нуждаются в такой опеке, как малыши. И потом, все они знают, что нельзя уходить из парка, не предупредив нас. Мы регулярно проверяем всех по списку. В том, что я не видел Оссиана в течение нескольких минут, нет ничего необычного.

Том замолчал и снова посмотрел на рисунки. Один из них на удивление подробно изображал мужскую фигуру внутри сердца. На рубашке мужчины красовалась большая зеленая Т. В углу рисунка, аккуратно, хотя и свободном стиле, художник вывел собственную сигнатуру: «Оссиан».

У Рубена в горле внезапно встал комок. Пришлось откашливаться.

– Их мир, – хрипло пояснил Том и тут же поправился: – Наш мир… одно из самых безопасных мест в этом городе.

– Мы понимаем, – кивнул Адам, – но факт остается фактом. Ваша безопасность дала трещину. То же касается вашей опеки.

Нет, это сам дьявол! Теперь Рубен понимал, почему Адам ушел из переговорной команды. По щекам Тома текли слезы.

– Я ни в чем вас не обвиняю, – продолжал Адам, – но вы должны понимать, как это изменит отношение к вам, и прежде всего со стороны родителей ваших воспитанников. Чем больше мы будем знать о том, что произошло, тем скорее сможем помочь вам восстановить репутацию, хотя бы отчасти… – Он отвернулся от Тома, посмотрел в глаза Матильде, директрисе, и закончил мысль: – …Что, думаю, было бы желательно, с учетом того, как мало детей посещает сегодня дошкольные учреждения.

Ну хорошо, может, Адам и не так плох. Но это же не переговоры. Обычная беседа, в каких у Рубена явно больше опыта. Собственно, он здесь все и организовал. Рубен, а не эта гора мускулов, ростом сто девяносто сантиметров.

– Нас интересует, – сказал Рубен, – не видели или не знаете ли чего-нибудь такого, что могло бы помочь следствию. Кто эта женщина, которая его увела? О ней что-нибудь известно?

Женя покачала головой. Она не выглядела такой вспотевшей, как Том, несмотря на то что была в хиджабе. Рубена так и подмывало спросить, не слишком ли жарко с тряпкой на голове. Он подозревал, что этот вопрос Жене задавали уже много раз.

– Мы опросили всех детей, – ответила Женя. – Все они знают не только родителей друг друга, но и старших сестер и братьев. Эту женщину никто раньше не видел.

Адам встал и подошел к окну, выходившему на холм, где пропал Оссиан. Он как будто о чем-то думал. Потом вернулся к столу и сел.

– В таком случае, возвращаемся к тому, с чего начали. Почему никто из вас не заметил ее появления? Дети заметили, а вы нет.

– Хотите сказать, мои сотрудники имеют какое-то отношение к похищению? – Матильда посмотрела на Адама широко раскрытыми глазами. – Что они намеренно что-то замалчивают? Я ручаюсь за Тома и Женю и доверяю им как себе. Это лучшие педагоги, с кем мне когда-либо приходилось работать. Не уверена, что имеет смысл продолжать этот разговор без официальных юридических представителей.

Рубен замахал руками. Отличная работа! Адвокаты – только их здесь не хватало… После Адама ему разгребать и разгребать, без лопаты не обойдешься. Положа руку на сердце, Рубен был даже рад этому. Адам сам подставил себе подножку и сделал себя виноватым во всех последующих неудачах.

– Полагаю, эта женщина не хотела, чтобы ее видели, – осторожно возразил Рубен. – Она выжидала удобного случая выйти к детям. Вас никто ни в чем не обвиняет.

Матильда как будто немного успокоилась.

– Последний вопрос, – сказал Адам. – Есть кое-что еще, что ускользает от моего понимания. Оссиан пошел с ней добровольно. Он всегда так доверчив к незнакомым взрослым?

– Гоночные машины, – тихо пояснил Том. – «Ламборгини», «Кенигсегг», «Порше»… Он знает все модели и марки. Неважно, настоящие они или сделаны из картона. Главное, чтобы выглядели как гоночные машины. И желательно красного цвета.

– Во всяком случае, так она сказала Фелисии – машины и щенки. Вряд ли Фелисия это выдумала. Другой вопрос, существовали ли эти щенки на самом деле. Фелисии так и не удалось их увидеть.

– То, что эту женщину не узнал никто из детей, – начал Рубен, глядя в свои записи, – не означает, что она не знала Оссиана раньше. Вы не замечали каких-нибудь странностей в его поведении в последнее время? – обратился он к воспитателям. – Ну или в поведении его родителей?

Том покачал головой:

– Все будто как обычно. Ничем не примечательная летняя неделя… То есть… я хотел сказать, до вчерашнего дня.

– Ну что ж, – Адам поднялся со стула, – спасибо за помощь. Пожалуй, на сегодня всё.

Матильда встала и пошла проводить полицейских. Этой женщине удалось произвести впечатление на Рубена. Визит полиции сбивает с толку. Обычно люди слишком растеряны, чтобы проявлять инициативу. Но только не Матильда. Она, как разъяренная львица, защищала свой прайд. И при этом привлекательна как женщина… Интересно, в постели она так же инициативна? Было время, когда Рубену действительно захотелось бы это узнать. Но сейчас это не более чем мимолетная мысль. И все Аманда… Чертова психология!