Вскрытие покажет любовь (страница 16)
Сдоба – огромная маленькая слабость Анатолия. Именно поэтому сегодня по пути на работу я заехала в пекарню. Около моего дома открылась небольшая, не сетевая, но очень классная. За несколько месяцев испробовали весь ассортимент.
– Как ты их всех в голове держишь? – интересуется, когда мы сравниваем на просвет снимки ранений.
Пожимаю плечами. Были случаи в практике, которые предпочла бы забыть. Но не могу.
Плюсы работы в отпуске – хочешь до утра на работе торчишь, хочешь уходишь в любой момент. Заверяю старшего коллегу в своей верности и скором возвращении. Еду в больницу. Момент для меня очень волнительный. Понимаю прекрасно, что там, возможно, не самый благопристойный представитель человечества, но сейчас это не имеет значения. Самое главное – выжил.
Папа помнит всех, кто у него скончался во время операций. У меня же диаметрально противоположно. Знаю – мне никогда не забыть этого человека. Если закрыть глаза и сосредоточиться, могу почувствовать его пульс под своими пальцами.
– Мы тебя потеряли. Тут даже вознаграждение за твою поимку пообещали. Может, прикинешься бездыханной? Я тебя в пещеру на плече занесу, – вкрадчиво предлагает Сергей, словно на полном серьёзе.
Со стороны наш юмор не все могут понять.
– Предпочитаю не находиться в качестве дичи, – подталкиваю Серёжу плечом. – Покажи мне палату, – оглядываюсь по сторонам, нечастый я гость в царстве живых. – Быстро вы его перевели.
– Живучий оказался экземпляр, как на собаке.
Стоит подойти ближе – ладони стремительно потеют. Скрещиваю пальцы и прижимаюсь к ним губами. Действо волнующее. Сама от себя не ожидала такого.
– Лёнчик, ну ты чего? – кладёт руку мне между лопаток, слегка подталкивает внутрь.
Делаю шаг, Серёжа тут же закрывает. Точно как зайчика удаву на съедение.
У мужчины нереальная энергетика – это первая мысль, которая меня посещает. Кожа покрывается мурашками.
– Алёнушка?! Как я рад. Наконец-то дождался, – хрипловатый выразительный голос звучит располагающе.
– Здравствуйте, Мих…
– Тайровский Леонид Александрович, – подбирается, садится ровнее и руку мне протягивает.
Пожимаю, но мешкаю. В документах данные были определенно иные.
– Вижу, Вы удивлены, Алёнушка. Мне хотелось бы, чтобы Вы знали оригинальное имя, данное при рождении, так сказать.
Собственно, почему бы и нет? Если есть возможность иметь альтернативы на все случаи жизни…
– Алёна Богдановна. Рада с Вами наконец-то познакомиться. Пока Вы без сознания были, я приходила.
Леонид Александрович покачивает головой, словно бы подтверждая мои слова.
Не знаю, чего я от нашей встречи ждала. Просто хотела убедиться, что с ним всё в порядке, теперь помогут квалифицированно.
– Мне сообщили, но хотелось самому Вас поблагодарить, милая. Жизнь мне спасли. Хотелось лично выразить признательность.
Леонид оказывается внимательным, сразу после моего прихода звонит своему помощнику и просит принести для меня кофе и «закуски» к нему. Быстро же нашлась замена его погибшим йоменам.
– Персефона, – произносит он ни с того ни с сего имя греческой богини.
– Persephone? – переспрашиваю. Вот уж не зря латынь изучала.
– Я думал, с кем вы у меня ассоциируетесь. Даже заочно, пока изучал известную о Вас информацию, фото смотрел. А увидел, и звезды сошлись, всё сошлось. Она богиня весны – у вас фамилия цветочная, нежная, теплая. А работа… Вот уж простите, но аналогия с царством мёртвых сама собою на ум приходит. Алёна, у вас есть свой Аид, персональный?
Глоток кофе застревает у меня в гортанной части, с болью проглатываю, стараясь не раскашляться, слишком комически выйдет.
Если сравнение меня не слишком удивляет, и не такие вещи слышала, то слово «персональный» меня смущает, этот тоже уже в курсе всей неприглядной части моей подноготной?
Не будь такой мнительной! А если даже и так. Тебе ли не всё равно?
– Именно он меня в своём царстве и удерживает, – стараюсь подключить имеющееся обаяние, при этом по интонации понятно, что говорить на эту тему я желанием не горю.
Далее разговор проходит спокойно, расспрашиваю Леонида, как он попросил себя называть, о его самочувствии, намерено обходя тему того, как так вышло, что в его доме устроили побоище. Оставаться долго неудобно, да и ему пока нагрузки противопоказаны.
– Алёна, я буду вас ждать. В любое для Вас удобное время пропустят. И ещё. Вы так и не сказали, как я могу Вас отблагодарить? – смотрит пронзительно, слегка прищурился.
То пусто, то густо. Зачастили предложения меня «осчастливить». Со всей имеющейся у меня тактичностью сообщаю ему, что для меня главной наградой будет его скорейшее выздоровление.
Глава 27
Ближе к шести часам дверь в лабораторию приоткрывается. Увлечённая, я не замечаю этого, после шести, когда большинство сотрудников расходится, открывается второе дыхание. Коллега прокашливается, привлекая моё внимание:
– Алён, можно тебя попросить подняться? Там… Хотел тебя попросить. Все девчонки разошлись.
Причина такой нерешительности может быть только одна. Наш мастер на все руки теряется и не горит желанием проводить медицинское освидетельствование только в одном случае. Соглашаюсь сразу. Девочке тоже будет проще со мной, хотя бытует мнение, что мужчины-специалисты мягче. Но как ни крути, молоденьким девушкам проще разговаривать с женщиной. У многих на долгое время остаётся страх перед противоположным полом.
Домой возвращаюсь в девятом часу, опустошённая. Ноги еле несут до машины и от неё до подъезда.
Погощу у родителей пару дней и поеду в Светлогорск. Поселюсь в санатории и буду делать янтарную терапию. Внутренне посмеиваюсь от своих мыслей. Дурак думкой богатеет, моя тема.
Чувство вины перед папой не дает мне покоя, поэтому предпочитаю ассоциировать поездку с различными темами, главное, чтобы не были связаны с родными.
– Алёна, – фонари горят, не темно. Но оставаясь до сих пор под впечатлением от конца рабочего дня, я вздрагиваю. – Да подожди ты.
Оборачиваюсь и смотрю на руку Кости, сжимающую мое запястье. Взглядом показываю – отпусти.
– Что надо? – бросаю совершенно не культурно.
– И тебе привет, – улыбается открыто. Быстро осматривает меня с ног до головы. – Как себя чувствуешь?
Назло хочется включить режим стерляди, как подруга бы моя сказала. Вот какого от тут трётся? Близко живёт, но не в моём же литере.
– Можешь считать, извинения приняты, – на счастье, мой голос звучит равнодушно.
– Я не планировал извиняться, – Косте становится весело, вижу всё больше его зубов. Ровные, эмаль светлая.
– Тем хуже для тебя, – вскидываю подбородок, смотрю ему в глаза.
Прикидываю, что бы эдакое сказать, дабы отбить у него любое желание продолжать со мной общаться.
– Ты мне решила характер свой показать? – раздражения не чувствуется, он выглядит заинтересованным.
Опрометчиво с его стороны: учитывая истеричность его благоверной, я бы бежала от любого проявления нрава у женщин.
– Я его регулярно проявляю. Мне тебя надо учить справки наводить? С твоей стороны непрофессионально приходить ко мне до того, как узнаешь, что я за человек. Но так и быть, я помогу. Завышенные требования у меня не только к себе, но и к тем, кто находится рядом. Мне самой с собой сложно, представляешь, каково остальным?
– Звучит крайне заманчиво. Давай поужинаем вместе. Поговорим. Ты подробнее расскажешь о требованиях.
Если бы во мне было много энергии, я бы начала злиться. А так не выходит. Как машина, которая глохнет. Аж обидно.
– Ты видимо не понял. Я не общаюсь с женатыми. С хромыми, косыми, – перечисляю, загибая пальцы, – неинтересными, недалекими, дурнопахнущими. – Оу, понесло. – Последнее погорячилась. С любыми, но не с женатыми. Мне не интересны причины, по которым ты разводишься. – Как по мне, причина ясна. Я бы тоже сбежала. – Сострадать после я тоже не буду.
– Даже как друзья? – он настолько пристально смотрит мне в глаза, что хочется поёжиться. Взгляд пробирающий. Во время допросов практиковался?
– У меня нет вакантных мест в рядах друзей.
– А на льготных условиях?
– Кость, тебе совсем нечем заняться? – усталость прорывается наружу. – Мне в отличие от тебя хочется домой. Поужинать, душ принять, отдохнуть. Почему я должна тут с тобой стоять?
– Нехорошо получилось, Алён. Жанну на почве ревности кроет.
– Не удивительно, – произношу с сарказмом. В памяти всплывает наш поцелуй. Не хотела бы я, чтобы мой муж так целовал кого-то.
– Согласен, не прав был, но мы уже не живём вместе много месяцев.
– Свободу почувствовал? Я этого не понимаю, даже не думай. Сначала развод, потом во все тяжкие. У всего есть первопричина. Хочешь сказать, у твоей жены нет оснований тебя ревновать?
Наконец-то лёгкость его покидает. Лицо становится серьёзным, между бровей залегла складка, челюсть плотно сжата. Молча смотрит.
– Мне всё равно, честно. Только не со мной, не хочу в этом мараться. Даже вникать не хочу. У тебя на меня стоит, какое дружеское общение? Если мне захочется потрахаться, поверь, я найду с кем, – получается жёстко.
Костя приподнимает руку, в попытке не дать мне уйти. Эмоции во мне бурлят с такой силой, что, плохо себя контролируя, отпрыгиваю в сторону так резко, что он теряется. Рука повисает в воздухе. Со стороны можно решить, что я думала, мол, ударить хочет. Но это не так. Я просто хочу побыстрее скрыться за дверью подъезда.
Глава 28
Едва открываю свои глаза, начинает хотеться в детство. Так чтоб конфеты есть, в куклы играть и никакой ответственности. До ломоты не хочется выбираться из своей норки. Но вещи сами себя не соберут. Несколько дней – и папа лично за мной прилетит, возьмет за шкирку и поеду с ним, в чём была. Он хоть прямо так не сказал, но точно об этом подумал, когда я сообщила, что никак не могу в отпуск уйти.
Первую половину дня трачу на то, чтобы привести себя в порядок. Новая стрижка, уходовые процедуры для лица, ноготочки аккуратные делаю. Если уж ехать на пытки, то хотя бы при полном параде.
С отцом всё понятно. А вот мама… В её картине мира главное предназначение любой женщины – дом, дети, верность любимому мужчине. Эту миссию я провалила. Подчистую. Так что слушать мне причитания долго. И думать над своим поведением. Спасибо папе, он ей об Артёме не рассказал в свое время, а так бы специально прикупила святой воды и на пороге меня «ополоснула».
Всю дорогу до дома смотрю на свои руки и радуюсь. Специально неудобно обхватила руль, чтобы ногти были в зоне видимости. Любуюсь. Мастера посещаю регулярно, но в рабочее время у меня обыкновенное прозрачное покрытие. Сейчас же красивый необычный френч с чёрными большими полукапельками.
– Явилась, – бодро окликает меня Наташа. Спрыгивает с подоконника, несётся ко мне, объятья распахнув. – Я думала, что ты мне специально не открываешь. Сливаешься. Но соседка твоя сказала, что ты уехала.
– Представляю, как ты мне в дверь билась, раз она вышла, – посмеиваюсь, специально внимательно оглядываю свою дверь, слегка наклоняясь. – А с чего я должна сливаться?
– С чего вдруг или с какого мероприятия? – брови подруги летят вверх. – Офигела что ли? Забыла? Тётя Наташа, значит, старалась, приглашения доставала потом и кровью, а она забыла. Мы на открытие клуба идём. «Alioth», – смотрит на меня, мол, как об этом можно не знать.
– Ната, ёпт. Как будто нам открывают филиал Мариинки, тоже мне событие, – первым делом входя в квартиру, скидываю с ног туфли. Кайф. Кайф. Кайф.
– Алён, четвёртый десяток. Пора уже не только о духовности думать. С кем ты в театрах своих познакомишься?
– Не сходи с ума.
Прохожу к шкафу-купе и с глуповатой улыбочкой разглядываю своё отражение. Волос касаюсь, нравятся очень. Наташа подходит сзади, кладёт мне руки на плечи.
– Красивая девочка должна быть счастливой, – произносит над моим ухом.