Макс Гордон: Миллион граней жизни

1

Когда жизнь остается позади, а половина пути уже пройдена, поздно и глупо смотреть по сторонам, но Андрей ничего не мог с собой поделать. Тонкий луч карманного фонаря выхватывал из темноты неокрашенные кирпичные стены и бетонную балку вместо потолка, а под ногами простиралась непроглядная черная бездна. До потолка можно запросто дотронуться рукой, дотянуться до стен гораздо сложнее.

Последнее не остановило неизвестных художников и поэтов, пишущих и рисующих в мрачном готическом стиле. «Ты идешь дорогой в АД» – гласила надпись, уместившаяся на четырех кирпичах по правую руку. Колени Зарубина невольно вздрогнули, стоило представить человека, выводящего две последние буквы.

Чтобы закончить фразу, нужно упереться рукой о кирпичную стену, иначе до нее попросту не дотянешься – и это при том, что ноги стоят на узком металлическом рельсе, под которым простирается темная глубина, состоящая из тридцати этажей пустого пространства. Велика вероятность, что человек, оставивший миру последнее послание, расслабил руку и уронил свое тело вниз.

Андрей задумался – стоит ли ему поступить подобным образом, но выгнал из головы непрошенную мысль, решив честно преодолеть последний путь. Под надписью «в АД» – на более достижимом расстоянии – уместилось граффити, изображающее дьявола. Огромное красное лицо, походящее формой на перезревшую тыкву, украшала плотоядная улыбка и хитрые глаза, которые, казалось, заглядывали в душу. Голова не имела туловища, или рогов, но князь тьмы получился отменно.

«Здесь был Игнат» – кричало с левой стороны, я рядом более серьезные тексты: «братья и сестры, увидимся в аду» и «пройди до конца, оставаясь человеком». Последняя фраза не имела восклицательного знака, но очень весомо мотивировала Андрея. «Здесь обрывается мой путь» – на уровне колен и красным мелом. Зарубин собирался сделать следующий шаг, когда на глаза попался последний заголовок.

Аккуратным почерком и простым карандашом, спрятанные от глаз среди цветных посланий, были выведены несколько строк, которые впечатались в мозг Андрея – «Делаю последний шаг, но сохраняю любовь к тебе, Света». Скорей всего Света не читала последние слова, пропитанные преданностью и искренней любовью. Стоило этой мысли прийти в голову, как внутри Зарубина разжалась пружина, по телу прокатилась волна дрожи.

Ладонь разжалась, выпуская фонарь, луч завертелся, удаляюсь в бездонную пропасть. Через несколько секунд свет внизу полностью растворился. Андрей прислушивался, но не услышал звука от падения ключей, он оказался в полной темноте, окруженный эхом собственного дыхания. Металлический рельс, на котором он стоял, имел в ширину не более двадцати сантиметров, а по бокам ровные стены из растрескавшихся кирпичей – никакой надежды, если оступишься. Впрочем, те немногие, кто приходил сюда, оставляли надежду в начале подъема.

Недостроенный завод, напоминающий гигантского робота, начинал существование в советскую эпоху. Большая часть ангаров развалилась несколько десятилетий назад, но башня-небоскреб грандиозно возвышалась на окраине города. На самом верху, как гласили городские легенды, начинался металлический желоб, обрывающийся в бездонный колодец.

«Тропа самоубийц» – кричали заголовки газет, когда общественность пыталась повлиять на городские власти. Дальнейшая история терялась в легендах. Или администрация не нашла деньги на снос здания, или все дело в жилых высотках, стоящих в стороне, но в зоне досягаемости здания-завода. Так, или иначе, но башня простояла еще несколько десятилетий, гостеприимно маня отчаявшихся романтиков.

Когда-то недостроенный завод отделяло от глаз жалкое подобие забора, но местные жители растащили его по частям, приспосабливая на лоджиях или общих балконах. Теперь в остов несостоявшегося небоскреба мог заглянуть любой мальчишка, наслушавшийся историй о призраках и не упокоенных духах. С вестибюля первого этажа вверх вели пологие ступени, которые обрывались на четвертом этаже, дальше начиналась отвесная лестница.

Целая вереница металлических скоб, похожих на рельсы, уводила в бесконечность, теряясь в полумраке высокого купола. Дальнейший трудный и тяжелив подъем мог осилить человек, находящийся в приемлемой спортивной форме. Многие поднимались с целью посмотреть, не имея суицидальных намерений, но – как гласили городские легенды – наверху ждала неминуемая смерть, никто из смельчаков обратно не спускался.

Зарубина удивляла подобная мысль, но в данном случае легенды не врали. Проезжая на своем мерседесе мимо заброшенного завода, повинуясь импульсу, Андрей остановился. «А что, если подняться?», – подумал он, и не задумываясь покинул салон автомобиля. Вблизи завод нависал и манил, приглашая заглянуть в открытые двери. Внутри пахло плесенью и отсыревшей штукатуркой, в воздухе кружили мелкие хлопья пыли.

Андрей пересек просторный вестибюль, направляясь к лестничным ступеням. Возникло желание подняться на четвертый этаж, и не задумываясь, он ему подчинился. С четвертого этажа – снова легенды не врут – начинались узкие металлические скобы. Преодолев десять или двенадцать из них, Зарубин вспомнил о брошенном автомобиле, – «Не хорошо. На дороге бросил. Нужно спуститься, и съехать на обочину».

Колени начали ныть ближе к пятидесятой ступени. При каждом движении, толкающем тело наверх, одно из колен задевало бетонную стену, – «знал бы сразу, штаны попроще одел», – продолжая карабкаться, подумал Зарубин. После сотой ступени он перестал считать, тело само выполняло простые движения: нога на скобу, рывок, и рука цепляется за верхнюю перекладину.

К концу подъема, когда показалась угловая плита, мужчина понял, что спускаться не придется. Глядя на лестницу сверху-вниз, Андрей понимал всю бессмысленность своей жизни. Состоявшийся и богатый журналист, но беспросветная пустота и сплошные разочарования.

Не имея религиозных убеждений, Зарубин все больше склонялся к выводу, что его судьбой управляет могущественная рука, подбирая события и нужных людей, и укладывая их вместе, как профессионал, играющий в тетрис. Геометрические фигуры его судьбы плотно и компактно прилегали друг к другу, но имели несочетающиеся цвета, отчего все достигнутое лишалось смысла.

Впереди виднелся темный квадрат, достав фонарик, Андрей медленно зашагал по гулкому коридору. Поворот, а затем еще поворот, и появилась бездонная шахта, – «неужели снова легенды не врут?», – с некоторой опаской подумал Зарубин, рассматривая в свете фонаря металлический рельс и неровную кирпичную кладку.

Стоя на узком куске арматуры в окружении непроглядной тьмы, Андрей вспомнил собственную статью в городской газете – «тридцать шагов по тропе самоубийц и головокружительный полет в пропасть», – «а сколько шагов я уже сделал?». Лишившись единственного источника освещения, в Зарубине зародился первобытный страх, ничего похожего ранее он не испытывал.

В темноте металлический рельс – чем бы он ни был – казался уже, подошвы ботинок едва ощущали его. Вестибулярный аппарат, не успевший приспособиться к полной темноте, посылал в мозг тревожные сигналы. Лево, право, низ, верх – ориентация в пространстве полностью исчезла. Мужчине пришлось поднять руки на уровень плеч, и вытянуть их в противоположные стороны.

Он осторожно завертел головой, пытаясь уловить малейшие признаки света. Бесполезно. В колодце царила кромешная темнота – снова так, как утверждали легенды. Появилось непреодолимое желание жить, и мозг заработал на полную мощность, – «ключи от автомобиля. Достать. Правый карман. На брелоке светодиодная лампочка. Тусклая, но лучше, чем ничего!».

Правая рука очень медленно скользнула вниз, ладонь захлопала по штанам в поисках кармана. Карман отыскался, а в нем нашлись и ключи, появилась слабая надежда на спасение. Вынув брелок, Андрей навел его в потолок, чтобы по нему сориентировать положение в пространстве, но кнопку, которую он нажимал много раз, трясущиеся пальцы никак не могли нащупать. Вдобавок к этому вспотела ладонь, и Зарубин попытался переложить ключи в левую руку.

Пальцы левой руки ухватили за брелок, но правая рука вцепилась в ключи мертвой хваткой. Чувствуя, как дрожь в коленях усиливается с каждой секундой, Андрей сделал глубокий вдох и мысленно приказал себе, – «расслабься!». И случилось чудо – это помогло – страх отступил на задний план, обе ладони одновременно разжались. Послышалось бряцанье металла о металл, и надежда на свет улетела в бездну.

Черт побери! – выругался мужчина вслух, слушая, как по тоннелю разносится гулкое эхо. «Я смогу вернуться назад! Пойду осторожно, и ничего со мной не случится!», – снова медленный и глубокий вдох, затем такой же медленный и прерывистый выдох. И появилась новая, ужасающая мысль, – «в каком направлении я двигался?».

Последним, что он видел, пока не уронил фонарь, была надпись с левой стороны, а значит – опирался при этом на правую ногу. «Вот и разобрался» – правая нога впереди, нужно развернуться, и двигаться обратно!». На разворот ушло не менее двух-трех минут, хотя время перестало иметь значение. Осторожно, нащупывая рельс при каждом следующем шаге, Андрей двинулся к своему спасению.

Впрочем, к спасению ли он шел – на это оставалось только надеяться. Теперь он считал каждый шаг, – «уже девятый, а сколько я до этого сделал?». При свете фонаря он не считал шаги, твердо зная, что тридцатый окажется последним. – Четырнадцать, пятнадцать, – шептал Андрей, и почувствовал на лице дуновение легкого бриза. На семнадцатом шаге легкий бриз превратился в ураган, грозящий скинуть с узкого рельса.

Зарубин остановился, мозг снова лихорадочно соображал, – «в прошлый раз не было никакого ветра… значит я выбрал неверное направление.», – подумал Андрей, и очень медленно развернулся обратно. На этот раз он двигался приставными шагами – носок-пятка, пятка-носок, не отрывая подошвы от металлической поверхности. Он насчитал двадцать восемь шагов, когда передняя нога провалилась в пустое пространство.

Опираясь на рельс левой ногой, Андрей замахал руками, сохраняя шаткое равновесие. «Кажется пронесло» – подумал он, и в эту секунду спина ощутила холодное и упругое дуновение ветра. Ветер ли то был, или кто-то толкал вперед – было неважно, в призраков мужчина не верил. Значение имело только одно – тело поменяло положение в темном пространстве. Голову и плечи с силой потянуло вперед, а следом за этим наступило свободное падение.

«Храбрый человек совершит полные тридцать шагов, и молча нырнет в темную бездну. Трусы не доходят до края тропы, падают с криком и бьются о стены.» – так заканчивалась его собственная статья, несколько лет назад опубликованная в газете. Падая, Андрей стен не задевал – точно так, как и гласили легенды – только дойдя до края тропы можно ощутить всю прелесть свободного падения.

Крика Зарубин не смог сдержать, а перед тем, как его тело разбилось о землю, в голове появилась последняя мысль, – «сколько жизней погубила моя статья? Скольких я столкнул в эту пропасть?». Удара он не почувствовал, лишь перепонки в ушах оглушило гулким и отчаянным эхо, после чего наступила полная темнота – темнота рассудка, если угодно.

2

– Мои поздравления, миссис Гуэрра, вы сова беременны! – на лице доктора Риччи заиграла вежливая улыбка, но проницательные глаза бесцеремонно и хищно следили за эмоциями на лице пациентки. В Мери проживают две тысячи человек, как говорится – на виду друг у друга. Небольшая провинция, спрятанная и затерянная на побережье Италии, не хранит секретов, а к чужим несчастьям здесь питают особую прелесть.

Анджелика ответила растерянной улыбкой, – «как такое возможно?», – спрашивали удивленные, затуманенные глаза, – какой срок? – сорвалось с губ, таким же будничным и безразличным тоном.