– Опять не узнаешь, кто пришел, прежде чем впустить, – проворчала старушка, с трудом закидывая ногу на первую ступеньку.

– Так утро уже, – сонно отозвался Горан, помогая ей преодолеть крыльцо.

Он хмуро посмотрел поверх бабушкиной головы и удивленно округлил глаза, когда я смущенно улыбнулась ему.

В домике Горана была печка, топчан и стол, у стола – бочка с водой, и больше никакой мебели. Вещи развешены на крюках, вбитых в стену, на топчане – матрас и шкура вместо одеяла. Не шкура рыси, под какой спала я, а медвежья, сшитая из двух. Голова для чего-то оставлена… Я опасливо покосилась на стеклянные глаза медведя, представила встречу с таким громадным зверем где-нибудь далеко от дома и поежилась.

– Садись, ба.

Горан придержал старушку за руки, и та уселась на топчан – слишком высокий, из-за чего ноги Эгры не доставали до пола.

Я не увидела ни табурета, ни лавки. От печи исходило тепло, и я опустилась рядом с ней на пол. Горан расположился на подоконнике.

– Девку эту где нашел? – спросила Эгра.

Мы с Гораном испуганно переглянулись.

– Назад не поведешь. Жить она с нами будет, ясно?

– Ба…

– Ведьма она. – Эгра сухонькими руками поправила шерстяную юбку. – Молодая еще, неопытная, ничего о себе не знает.

Горан вновь посмотрел на меня, на этот раз с интересом. Я нервно улыбнулась, стараясь выглядеть милой. Как знать, может, мой вчерашний спаситель здесь кто-то вроде старосты? В деревнях такие есть. Хоть Эгра и сказала, что в общине нет главного, но я плохо могла представить общество без предводителя.

– Юрца надо убедить, – продолжила Эгра. – Я старая уже, того и гляди помру.

– Да брось! – воскликнул Горан. – Меня еще переживешь!

– Тебя переживу, – уверенно сказала она. – А кто с людьми останется? Хозяйки не будет – все рухнет.

«Какой еще хозяйки? – ошарашенно подумала я. – Мне бы только начать жить по-человечески, никакой хозяйкой я становиться не хочу!»

– Не любят нас здесь, – пробормотала Эгра, глядя на меня. – Да только без ведьмы тайга погибнет. Люди зверье перебьют, дай им волю. Деревья спилят. Разрастется поселение, а растительность и животные вымрут.

Я сопоставила в уме размеры Уланрэя и этой общины. Сколько же веков понадобится нескольким десяткам человек, чтобы уничтожить тайгу? Много. Но у Эгры на этот счет явно другое мнение.

– Юрец сегодня на пасеку пойдет. – Горан почесал бороду. – Там с ним и встретимся.

– Почему нельзя просто остаться? – задала я вопрос, мучивший меня с самого вечера. – Если вы, Эгра, скажете, что я ваша внучка или племянница, разве не разрешат мне тут жить? Вы что же, каждого, кто сюда приходит, под лупой рассматриваете?

– Под чем? – не понял Горан.

– Сюда никто не приходит жить, – нахмурилась Эгра. – Про эту общину никому не известно, разве что беглым преступницам, которых внук мой время от времени притаскивает.

– Двух всего! – возмутился Горан, а старушка отмахнулась.

– Поселение наше, – продолжила она, – со трех сторон окружено тайгой, растянувшейся на сотни километров. С четвертой стороны – море. Когда новый правитель подписал указ об уничтожении нечисти – как он нас называет, – все, кто успел, бежали в леса. Мы собрались тут за десять лет и стали одной большой семьей, постепенно учась доверять друг другу. Лет пять назад Горан притащил преступницу – малявку совсем, семи лет от роду. Ребенка пожалел. – Эгра зыркнула на внука со злостью. – Девчонка оказалась не преступницей, а самой настоящей ищейкой.

– Кто ж знал, что ребенка на службу примут! Дитя совсем!

– Это дитя сюда охотников привело! – Подбородок старушки задрожал, глаза заблестели от слез. – Половину общины увели!

– А остальных? – рискнула уточнить я.

– Попрятались мы, успели скрыться. Охотники дома пожгли, заново строить пришлось. – Эгра вытерла капнувшие слезы рукавом. – С тех пор мы никого не принимаем. И не приведи господь, хоть кто-то решит, что ты ищейка!

Я вздрогнула под пристальным взглядом старушки.

– Я-то вижу в тебе кровь нечеловеческую, пусть и не сразу это поняла, но после того случая с девчонкой община держит ухо востро. Ни меня, ни Горана слушать не станут. Коль поверят нам, то, значит, возьму тебя к себе жить. А не поверят – беги. Со всех ног беги. Поймают – головы лишат.

ГЛАВА 4

10 лет назад. 320 год со Дня Объединения Пяти Королевств.

Аяна

Я смеюсь и подставляю лицо ласковому заходящему солнцу. Иво, соседский парнишка, несет ерунду – он всегда говорит такие глупости, что не смеяться невозможно. Вот и сейчас – я вышла за ограду, чтобы понаблюдать за копошащимися в своих садах соседями, съесть подтаявшее мороженое, подышать свежим воздухом и нагулять аппетит перед ужином. Сегодня на ужин мама запекает курицу с рисом, а папа печет блины.

Иво каждый раз ловит меня на скамейке и начинает рассказывать небылицы.

Он сидит рядом со мной, держит спину прямо, а взгляд пытается сделать глубоким и мудрым. Иво всего тринадцать, и ему, конечно, не удается выглядеть взрослым.

Я любуюсь своими новенькими туфлями из кожи красного бизона – недоступная роскошь для дочки простого сапожника. Но папа сделал их для меня в качестве подарка на шестнадцатый день рождения, который должен наступить уже завтра. Сегодня я надела их и новое платье, белое в синий горох, сама не знаю почему. Может, чтобы перед Иво покрасоваться? Главное, не запачкать.

Чтобы сэкономить на праздновании, мама придумала повеселиться на столичной ярмарке, что сегодня раскидывает шатры на площади. Чудесное совпадение двух празднеств, которое меня нисколько не огорчает, даже наоборот: если бы мой день рождения отмечали дома, то было бы вдвое меньше веселья. А с такими туфельками и в новом красивом платье, белом в синий горох, на вечерних танцах я наверняка смогу затмить всех девочек!

– Я правду говорю, драконов истребили! – обиженно сопит Иво, а я его слушаю вполуха. – Не сказки это, не сказки! Мне дед рассказывал, что еще до Дня Объединения их всех подчистую уничтожили оборотни!

– Не существовало никогда драконов, глупый, – вздыхаю я с улыбкой и сминаю бумажку от мороженого. Клубничное, мое любимое. – Ну ты сам подумай, кому могло прийти в голову убить целый драконий народ? Одного или двух еще куда ни шло, но всех? Как ты в это поверил-то? Тем более оборотням! Какое им было дело до драконов, которые никогда не спускались с гор? Вот ты – оборотень. И что, ты бы рискнул бороться с огнедышащими существами? Смелости бы не хватило!

– Я обязательно найду доказательства, – бросает он хмуро. – Вырасту и отправлюсь на Огненный Хребет, а там, будь уверена, полно драконьих костей! Сокровищ, конечно, не найду – их уже утащили, но кости-то кому сдались! Вот увидишь!

– Давай поспорим? – хохочу я и прищуриваюсь. Спорить Иво страсть как любит, хлебом не корми.

Его глаза мгновенно загораются азартом.

– Давай!

– На что?

Щеки Иво вспыхивают, но он кое-как собирается с духом и бормочет:

– Ты выйдешь за меня замуж, если я принесу тебе череп дракона. И фотографии, разумеется, на которых будет запечатлена гора скелетов.

– Идет. – Я легко хлопаю ладошкой по его руке.

Не раздумывала ни секунды. Во-первых, потому, что Иво мне нравится. Он еще мелкий, но вырастет и станет красивым и богатым – дед оставит ему в наследство сеть салонов, где стригут животных. Он сам говорил. Дед, в смысле, не Иво. Иво я бы не поверила. Во-вторых, мне нечего опасаться, даже если я расхочу за него замуж. Никаких скелетов он не найдет, потому что их нет!

Я слышала россказни о драконах. В легендах говорится, что крылатые ящеры не ответили на войну, затеянную оборотнями, и смиренно сдались. Их стерли с лица земли, как будто их и не было.

А теперь давайте представим: драконы – мощные, магически одаренные существа, которым по идее должен подчиняться весь мир. И вдруг сдались волкам? Сложили крылышки и кинулись грудью на клинки? Ружей-то тогда не было. Пф!

Я отвлекаюсь от размышлений, потому что из-за поворота появляется мобиль. Роскошное изобретение человечества, доступное только королю, его приближенным и королевской армии – телеги, которые ездят сами по себе! Им не нужны лошади, и это сводит с ума. Как такое возможно? О паровых мобилях я раньше слышала, но никогда не видела. Высшим нечего делать в провинциальных городках в тысячах километров от столицы, они никогда так далеко не ездят. Правда, в этом году правитель сменился, так может новый король заинтересовался жизнью провинций?

Мобиль грохочет крупными колесами и исчезает за поворотом. Следом за ним выезжает кортеж из семи таких же.

Сердце нехорошо екает. Пальцы сами собой сильнее комкают бумажку от мороженого. Я не понимаю, откуда взялось в груди жгучее волнение, от которого тело словно превращается в вату. Ничего же не произошло, но отчего-то внезапно захотелось спрятаться в будку старой собаки Печки.

– Ая? – кричит мне на ухо Иво.

Я вздрагиваю и рассеянно оборачиваюсь к нему.

– Пойдешь со мной завтра на ярмарку? – повторяет он вопрос, который я не расслышала сразу.

Я киваю, потом отрицательно мотаю головой.

– Нет, я маме обещала. Мы будем продавать астры: они хорошо уродились в этом году.

– А мы – глиняные статуэтки! – улыбается Иво. – Но мы же встретимся завтра, да? На танцах.

– Обязательно, – шепчу я, случайно встретившись глазами с водителем одного из мобилей.

Молодой парень, может, чуть старше меня и Иво. Кудрявые волосы цвета крепкого кофе с каплей молока, черты лица тонкие, аристократические. Парень очень красивый, и я смущаюсь, когда он перехватывает мой взгляд.

Все мобили уезжают и теряются на соседней улице друг за другом.

Издалека доносятся странные звуки: глухие удары, неестественно громкие ругательства. Никогда не слышала, чтобы кто-то так кричал.

Иво напрягается, озирается по сторонам. Я замечаю, что и соседи начинают переглядываться. Гномиха Золька – старушка из дома напротив – машет кому-то и орет:

– Прячься!

С ее коротким криком, полным звенящего отчаяния, с меня слетает оцепенение. Предчувствие не обмануло: происходит что-то плохое.

Роланд

Я стою у свежевыкрашенного низенького забора и не могу ни на что решиться. Растерянно смотрю на аккуратный домик со светлым фасадом и резными ставнями, сейчас полыхающий в огне. Черепица пищит, взлетают искры, бревна гудят, сопротивляясь пламени. Стекла, еще несколько минут назад кристально чистые, теперь почернели от копоти. Черно-серый дым с фонтаном искр рвется в небеса, окутывает все вокруг, закрывает меня от света прячущегося за горизонтом солнца. Кто-то хотел мне помочь, устроив поджог еще до того, как я сюда явился.

Почему в этот дом отправили именно меня, солдата, служащего первый день? Почему вообще новобранца взяли на такое задание? Эти вопросы навсегда останутся без ответа.

По другую сторону забора в двух шагах от него стоит хрупкая девчонка. Она собиралась бежать, но встретила меня на пути и застыла.

На щеках грязные дорожки от смешанного со слезами пепла, запачканное кровью платье – пышное, белое, в синий горох. На поясе красная лента с кокетливым бантом, на ногах туфли – тоже красные.

Трясется вся. Открывает рот, чтобы что-то сказать, но не издает ни звука. Поднимает на меня огромные глаза, полные страха и слез.

В них можно утопиться.

Ребенок совсем. Сколько ей? Лет пятнадцать-шестнадцать, не больше. Впрочем, ненамного младше меня. Сегодня ее привычный мир рухнул. Да и не только ее. Вокруг крики, визги, плач: они смешались в единую какофонию звуков. Слышатся выстрелы, рев пламени.

Я абстрагируюсь, как меня учили. Сосредотачиваю взгляд на девчонке. На белоснежном крыльце истекает кровью отец. Может, он уже и не дышит. Город в хаосе. Сегодня пострадают не только те, за кем король отправил армию, но и те, кто станет помогать людям, которые должны умереть.

Да и не людям вовсе.