Створка окна, которую я наглухо закрыла перед сном, оказалась распахнута и поскрипывала, покачиваясь на ржавых петлях.

Я зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть, когда в окне появилась темная фигура. Она подтянулась, перевалилась через подоконник и почти бесшумно скользнула на пол – только ботинки глухо стукнули, коснувшись деревянного настила.

За несколько мгновений в голове пронеслись сотни разных мыслей. Могу ли я закричать и позвать на помощь старуху? Пришли ли ее грабить – и тогда лучше справляться самой? Если худющая бабка попадется вору на пути, он же переломит ее как тростинку!

Я жалась к стене, укрывшись шкурой. Дышала едва-едва, лишь бы не выдать себя. Вор, или кем бы ни был мужчина, замер посреди комнаты, осматриваясь. Пока не уткнулся взглядом в меня.

До меня не сразу донесся запах алкоголя. Разглядеть лицо в полумраке не представлялось возможным, но я и без этого поняла, кто передо мной.

Перепивший, невесть что возомнивший о себе сосунок с нахальной ухмылкой!

Я завизжала во всю мощь легких, мигом смекнув, что парень не причинит вреда хозяйке. Она наверняка видела его еще когда он был в пеленках, и мальчишке – теперь уже взрослому парню – не хватит совести поднять руку на бабку.

Он кинулся ко мне, пошатнулся на нетвердых ногах и рухнул на кровать. Пыхтя и матерясь, вцепился крепкими пальцами в мое колено, сбросив с меня шкуру. Я продолжала орать, била ногами куда придется, пока не оказалась зажата между парнем и кроватью.

– Закрой рот, дура! – выдохнул он мне на ухо. – Эгра проснется, голову с плеч снимет!

Его ладонь с силой давила на мой рот, губам стало так больно, что на глазах выступили слезы. Свободной рукой он шарил по моему телу, потом схватил край рубахи и дернул ее в сторону.

Я брыкалась изо всех сил, мычала, билась, но куда там – меня будто прижало куском горы. Я пыталась прикусить его руку, сжимала ноги, боролась как могла. Выдернула свою руку из под него, в панике нащупала край штанов насильника, и, пока тот осознавал, что я делаю, скользнула пальцами под одежду и со всей дури вцепилась в мужское достоинство.

Отчаянный крик наполнил комнату, и в этот же момент темноту рассеял вспыхнувший свет. Эгра стояла на пороге, а я со всей яростью скинула с себя парня и еще сильнее стиснула пальцы. Сердце колотилось бешено. Уже не от страха – от злости.

– Паскуда! – то ли визжа, то ли хрипя проорал он.

– Молчать! – рявкнула Эгра, и меня окатило ледяной волной от ее голоса.

Я выдернула руку из штанов и отшатнулась от кровати. Плохо понимая, что произошло, ринулась в угол комнаты и сжалась там в комок, стараясь казаться незаметнее.

Парень скрутился и рыдал, совсем как девчонка. А только что был таким уверенным! Эгра полыхающим взглядом окинула сброшенную на пол шкуру, наполовину сползший с кровати матрас и уставилась на меня.

«Выгонит. Теперь точно выгонит», – билась в моей голове мысль.

Я тряслась, раздумывая, что могло случиться, не проснись я за мгновение до того, как пьянчуга ввалился в комнату. Он бы… Нет, даже думать о таком не стану.

Оправдываться? Или Эгра поймет, что я ни при чем? Да стала бы я делать больно тому, кого сама же и привела!

Старуха повесила фонарь на гвоздь у дверного проема и, едва переставляя ноги, подошла к парню с отметиной на щеке. Не хватило ему мозгов после пьянки проспаться, а не лазать по чужим домам. Хорошо хоть один пришел, а не с братьями.

Я ойкнула, когда старушка наклонилась и стиснула ухо парня пальцами. Тот заорал еще пуще, глаза налились кровью.

– Пусти, тварина!

– Гаденыш какой, а, – зашипела Эгра и потащила его на выход. Откуда только силы взялись в немощной старухе!

Она выдернула парня из спальни легко, будто мешок с пухом. До меня донесся звон задвижки, стук двери и затихающий крик парня. Снова стук двери. Шаркающие шаги.

Я натянула рубаху на колени, обхватила их руками. Ни пошевелиться не могла, ни толком вздохнуть. Не понимала, что напугало меня больше: едва не случившееся насилие или старушка, выкинувшая насильника как котенка. Я уже приготовилась объясняться и плакать, если понадобится, просить не выгонять меня, потому как я не виновата. Я вообще спала!

Да разве нужны хозяйке дома подобные неприятности от незнакомки? Она ведь сразу обозначила, что помогает только потому, что внук родной попросил.

Эгра бледной тенью возникла на пороге и гаркнула:

– Окно открытым оставила?!

Я замотала головой так сильно, что она, казалось, вот-вот отвалится.

– Нет… Я заперла!

– Когда встретились впервые?

В белесых глазах старухи застыла злость, смешанная с неясным страхом.

Я сглотнула ком слез, выдохнула.

– Вчера, перед тем как… как в дом вошла. Горан его задержал.

Эгра пробормотала что-то неразборчивое, ненадолго прикрыв глаза. Я молчала, приходя в себя. Даже смогла подняться и поправить постель: вернула на место матрас, залезла под шкуру и вновь сжалась. Заснуть больше не смогу, да и поздно уже: скоро рассвет. Кинула взгляд на окно – створка все еще болталась на ветру. Дотянулась, захлопнула.

Старуха вышла, захватив с собой фонарь. Комната погрузилась в темноту.

Подобных инцидентов в моей жизни бывало полно. Я научилась если не противостоять, то отвлекать внимание и скрываться бесследно. Отсюда же никуда не деться, и человека, что посягнул на мое тело, я увижу еще не раз. Если мне позволят остаться, конечно.

Я не дождалась утра. Изнывая от мучительных мыслей о будущем, выскользнула из комнаты и на ощупь пробралась к той комнате, где спала Эгра. Сейчас она бодрствовала, сидела на кровати, вперив пустой взгляд в стену. Всполохи света делали ее лицо желтушным, а седые волосы подсвечивали оттенком ржавчины.

Эгра услышала мои тихие шаги, обернулась.

Я собрала всю волю в кулак, засунула гордость поглубже и упала на колени.

– Мне некуда идти, Эгра, пожалуйста, не выгоняйте! Дайте мне угол какой-нибудь или посоветуйте, к кому пойти на работу. Помогите, прошу вас! Там, за пределами этой тайги, я умру! И парня этого я не приглашала, он сам влез! Верите? Он напился, осмелел и…

– Помолчи. – Повелительный тон заставил меня осечься. – Вижу в тебе кровь проклятую. Не смей спорить, я вижу. Как ты выживала с судного дня, я даже спрашивать не стану – не мое дело. Здесь ты можешь забыть о прошлом, оно тебя больше не тронет.

Наши взгляды встретились: ее невидящий и мой – ошарашенный. По венам словно ток пустили, когда я вдруг все поняла.

– Эгра, вы…

– Да.

Я осела на пол. Так вот откуда сила немереная и этот дикий блеск в глазах, казалось бы, давно потухших от старости. Эгра – ведьма! Возможно, одна из последних оставшихся в живых.

– Так вы позволите мне пожить с вами? – прошептала я неверяще.

– Не я решать буду. Здесь нет чьего-то слова, главного над остальными. Как люди скажут, так и будет.

– И этот… – Я неопределенно мотнула головой, но Эгра поняла.

– Ирон. Его не бойся. Кровь горячая, ума совсем нет, оттого и опасен, но ты не бойся.

Я открыла рот и тут же его закрыла, не найдя, что сказать. О своей сущности я ничего толком не знала: я с рождения жила в городе, тогда как молодым ведьмам необходим лес, чтобы проявить в себе силу. Моя мама вышла замуж за обычного человека, уехала в город, родила меня.

О том, кто я есть, я узнала, только когда мама погибла. В ту же ночь отец получил ранение и перед смертью дал наказ: страшиться судного дня, бежать без оглядки, затеряться на краю света.

Мне было пятнадцать. Совсем еще юный возраст для той, кому пришлось выживать в одиночку в мире, ставшим вдруг опасным.

Эгра смотрела на меня неотрывно, будто оценивающе.

– Что делать умеешь?

– А? – Я вскинулась, выныривая в реальность.

– Чем поселению помочь можешь? Тут не оставляют бесполезных. Разве что замуж возьмет кто, если приглянешься.

Я вспыхнула то ли от возмущения, то ли от радости из-за появившегося в голосе Эгры сочувствия.

– Не хочу замуж. Работать буду! Чем поселок живет? Охотой?

– Охотой, рыбалкой. Пасека имеется. Дважды за лето внук ездит в город, сбывает мед и привозит назад ткани, крупы да вещи. Нам хватает.

– Я тоже охотиться могу! – выпалила я возбужденно, а в ответ получила испепеляющий взгляд старухи.

– Ничего о себе не знаешь, да?

Пришлось признаться.

– В день первой судной ночи мои родители погибли. Отец сказал, что во мне кровь ведьм, и велел бежать. Я десять лет скиталась – кто бы меня научил?

– А мать что же, ничего не объясняла?

– Она отчего-то не любила леса. В городе жила и сущность свою давила. Когда я родилась – папа рассказывал – мама поклялась себе, что никогда не признается мне, кто мы. Я не знаю причин. В те годы ведьмы и все остальные… особи не были гонимы. Отчего она стеснялась своей крови, мне не понять. И не у кого уже спросить.

Эгра пошамкала губами, кряхтя встала и замерла у окна.

– Утро наступит, к моему внуку пойдем. Вдвоем нам проще будет тебя пристроить.

Холодный утренний туман опустился с поросших елями холмов на поселение, укрыл его плотным сизым одеялом, заполз и в дома.

Я оставила створку приоткрытой, раз спать не собиралась, и любовалась домами, какие могла разглядеть из окна в сером рассвете. Туманные щупальца потекли по подоконнику, заклубились на полу. Необычно, странно и немного пугающе: никогда подобного не встречала.

Я хотела приготовить завтрак, да не решилась лазить по шкафам в чужом доме. Потом вспомнила о нетронутой каше, что готовила Эгра вчера, но и ее брать не стала – воровать еду у того, кто меня приютил, еще не приходилось. Я прислушивалась к тишине в кухне, ожидая, когда Эгра проснется и выйдет из своей спальни.

А она завтракать, кажется, и не планировала. Только я собралась осмотреться в доме, ничего не трогая, как услышала:

– Пойдем, пока спят все.

Я быстро переоделась в платье, все еще мокрое, вздрогнула от прикосновения холодной сырой ткани и накинула сверху кафтан Горана. Выгляжу, конечно, как оборванка, но за неимением другой одежды сойдет и так.

Вопреки моим ожиданиям, Эгра повела меня не по главной улице, а свернула за угол своего дома, и там в заборе обнаружилась калитка. Сразу за ней – небольшой проход и еще один забор с калиткой. Я догадалась, что поселение немаленькое, но разделено на несколько частей, каждая из которых ограждена.

Роса холодила босые ноги, так что я шла чуть ли не вприпрыжку.

Эгра заперла калитку, зашагала вдоль забора к следующей. Так мы миновали четыре участка внутри одного большого. К чему их было разделять? Из-за трудности ограждения в непролазной тайге? Да не такая уж она непролазная.

– Много людей тут живет? – спросила я, глядя по сторонам. – К чему заборы?

– Немного, – прохрипела Эгра. Она шла торопливо, но из-за низкого роста и коротких ног отставала от меня, и мне приходилось сбавлять шаг, но тогда мерзли ступни, и я принималась ходить взад-вперед. – Заборы от хищников. Зверья в тайге полно.

– А почему поселок разделен? – Я кинула взгляд на дома и сосчитала: здесь их оказалось семь. В предыдущей части – шесть. – Не все дружны между собой?

– Так безопаснее. Если в одной группе кто-то не запрет ворота и набежит зверье – а такое случалось, – то остальным нечего бояться.

– Часто звери нападают?

– Нечасто, но бывает.

Я задумчиво нахмурилась. Опасность жизни в такой глуши мне была известна – да и кто этого не знает? Еще мое внимание привлекло то, что дома, забор и все постройки не выглядят старыми. Значит, община живет здесь не так уж и давно.

Спросить у старушки я не успела: мы свернули на тропинку, тянущуюся мимо зарослей малины, и вышли к небольшой избушке, размером скорее с баню, чем с дом. Эгра постучала в окно, и стекла задребезжали, а спустя минуту или две дверь распахнулась.