– Что-то с Марком? Как он сегодня себя чувствовал? Не загонял Макса?

Ты бы сам мог его спросить, если бы вернулся раньше!

– С Марком все хорошо, он уже спит.

Чайник наконец закипает, и Саша разливает кипяток по кружкам. Одну ставит передо мной, а с другой садится напротив меня. Между нами меньше одного метра, две кружки с горячим чаем и множество вопросов. Но никогда прежде я не чувствовала мужа так далеко. Мы словно в момент стали друг другу чужими.

– Так о чем ты хотела поговорить, Лин? – Он улыбается и медленно дует на чай, чтобы тот остыл.

Поднимаю голову и смотрю на мужа. Вглядываюсь в его глаза, черты лица и губы. Воображение рисует, как он этими губами целует другую, обнимает ее, а потом возвращается ко мне и проделывает то же самое уже со мной. Хочется встать и уйти из кухни, забыть об этом разговоре, который я даже не успела начать. Но в то же время хочется остаться и все выяснить. Тихо и без криков. Поступить, как двое взрослых и цивилизованных людей.

Я задумываюсь о том, что скажет брат об этом, как отреагируют мои родители и Сашины. А главное, как ко всему этому подготовить Марка. Боже, почему это все происходит именно со мной?

У нас ребенок.

У нас семья. И ни один из нас не будет рушить все это.

Не позволю!

– Как давно это происходит? – Слова срываются с языка шепотом, но я вижу, что Саша меня услышал. Кадык едва заметно дергается, губы напрягаются.

– Что происходит?

– Ты знаешь что, Саш. Не заставляй меня произносить это вслух, – прошу я.

Он отодвигает от себя кружку, наклоняется вперед и ставит локти на стол. Зарывается пальцами в волосы и опускает голову. Это поражение. Чистой воды поражение, а ведь я задала лишь один вопрос. Единственный. Все было даже проще, чем я предполагала. Я хотела услышать отрицательный ответ. Сделала бы что угодно, лишь бы с его губ слетели слова, что никакой измены нет, что я все надумала. Но нет. Саша обрушивает на меня холодную и жестокую правду. Это я и полюбила когда-то в муже – честность.

– Не так давно. Четыре месяца.

– Четыре месяца, – эхом повторяю я.

За эти четыре месяца он возвращался домой к ужину так редко, что хватит пальцев одной руки, чтобы пересчитать. За эти четыре месяца я десятки раз засыпала одна, не понимая, почему у него на работе скопилось так много дел. За эти четыре месяца Марк заваливал меня сотней вариаций вопроса: где папа и почему его нет дома с нами?

Четыре месяца.

Он тихо, почти шепотом, рассказывает мне все. Начиная с их первой встречи и заканчивая тем, что они виделись сегодня. По словам Саши, сегодня между ними ничего не было. Это была их последняя встреча. Все это с его слов. Верить мужу или нет, я не знаю. Я лишь пытаюсь держать себя в руках и не заплакать перед ним. Не хочу быть еще более униженной, чем есть сейчас. Такое себе удовольствие.

Саша избегает их интимных моментов, называет все невинным словом «встречи». Не говорит об их частоте, но я подозреваю, что встречался он с этой Машей чаще, чем видел меня с сыном за ужином.

– Что я сделала не так, Саш? – Голос срывается, и я резко хватаю ртом воздух, чтобы хоть немного вдохнуть. Кажется, пока слушала Сашу, я даже не дышала.

– Твою мать, Лина, ты не виновата в этом. – Он расстегивает верхние пуговицы рубашки, словно те его душат. Саша смотрит на меня – зелено-карие против голубых. В его – боль и вина, в моих – чистейшая боль без лишних примесей.

Мы оба молчим. Я думаю лишь о том, к чему приведет нас этот разговор. Не хочу загадывать наперед. Боюсь наступления утра, ведь тогда проснется Марк, и либо он узнает обо всем, либо наш разговор с Сашей зайдет в тупик, и утром все вернется в прежнее русло.

Но я не хочу возвращаться в прежнее русло! Я вымотана. С меня хватит. Я устала сидеть на скамейке запасных и ждать, когда муж вернется ко мне.

– Это больно, Саш, – признаюсь ему, стараясь сохранять с ним зрительный контакт. – Я никогда не понимала тех женщин, которые истерят, узнавая о… таком, а сейчас я тоже хочу накричать на тебя, перебить всю посуду в квартире, вырезать тебя с наших общих фотографий. Я хочу это сделать, но не буду. Ведь посуда не виновата, как и фотографии. А криками я разбужу Марка. Нашего сына. Нашего, Саш!

– Ты можешь меня ударить, если тебе от этого станет легче.

– Не станет, – отрицательно качаю головой и все же поднимаюсь из-за стола. Выливаю остывший чай в раковину, полощу кружку и убираю ее на полку. Саша продолжает сидеть. – Мне нужно обо всем подумать. Ты можешь спать в спальне, но… не прикасайся ко мне. Этого я не хочу.

Захожу в ванную и включаю воду, становлюсь под душ в одежде и только в этот момент начинаю плакать, уткнувшись лбом в стену. Вода смешивается со слезами, одежда промокает насквозь. Проматываю наш разговор с мужем еще раз и горжусь собой и тем, как держалась. Да, голос немного дрожал, но в остальном я казалась сильной и нерушимой. Хотела бы я оставаться такой, а не прятаться в душе и реветь до боли в глазах.

После душа я возвращаюсь в спальню, ложусь в кровать и посматриваю в коридор сквозь раскрытую дверь. В кухне все еще говорит свет, Саша не выходил из нее и вряд ли выйдет оттуда в ближайшее время. Я не жду его и засыпаю, снова проплакавшись перед этим в подушку. Засыпаю и в эту ночь не чувствую прикосновений мужа. Не чувствую ничего, кроме адской боли внутри, о которой пишут в книжках. В тех дурацких книжках.

Тринадцатая глава

Маша

Саша написал мне в половине седьмого. Утра. Сообщение я увидела лишь около полудня и сразу же придала ему особое значение. Саша редко писал мне первым и так рано, обычно его эсэмэс доходили до меня ближе к вечеру, практически перед нашими встречами. Но это сообщение было особенным, я чувствовала. Именно поэтому пропустила занятия в универе и весь день потратила на подготовку к нашему свиданию. Что-то в глубине души подсказывало, что эта встреча станет решающей в наших отношениях. Саша просил меня вызвать такси и приехать в ресторан одной из гостиниц. Наверняка потом мы поднимемся в номер и пробудем там пару часов. Или, если удача сегодня ко мне благосклонна, мы пробудем там до утра. Второй вариант мне нравится намного больше.

В последнее время я все чаще мечтаю о пробуждении в его крепких и надежных объятиях. А мечтам, как правило, суждено сбываться.

Накручиваю локоны, подвожу глаза и снова наношу алую помаду. Вдеваю сережки, купленные на деньги Саши. Он мне не дарил украшений, только однажды духи, но я частенько покупала сама себе безделушки на деньги, оставленные Сашей. Так можно посчитать, что все куплено им!

– Маш, я… а ты уходишь? – в комнату нагло врывается Аня, чем застает меня врасплох. Я рассматриваю наманикюренные ноготки на ножках.

– Ты что-то хотела?

– Да. Ко мне подруги придут по работе. Предупредить хотела.

– Меня это не волнует. Сегодня я тут ночевать не буду, а если повезет, то вообще съеду от тебя. Достала, – последнее слово я произношу тихо и уже тогда, когда дверь за соседкой почти закрывается. Но по ее тихим ругательствам думаю, что она его все же смогла услышать.

Из шкафа достаю маленькое черное платье на тонких бретелях, оно обтягивает грудь и подчеркивает талию и попку. Идеальное сочетание для сегодняшнего вечера.

В половине седьмого вечера меня у подъезда ждет машина, если я правильно определяю, то это новенькая модель «Вольво». Симпатично, но далеко не так хороша, как белая «Ауди». Сажусь на заднее сиденье и еще раз осматриваю себя в небольшое зеркальце. Я так волнуюсь, что в десятый раз поправляю салфеткой макияж и провожу кисточкой по губам.

– Добрый вечер, – слышу мужской голос. Я не любительница вести разговоры с таксистами. Закрываю зеркальце и бросаю его в сумочку, затем наклоняю голову и внимательным взглядом пробегаю по водителю за рулем.

Мужчина выглядит смутно знакомым. Светлые волосы, гладковыбритое лицо – такое ощущение, что я его где-то видела. На незнакомце классическая белая рубашка, пара верхних пуговиц расстегнута. Он ведет машину уверенно, одну руку держит на руле, а второй постукивает по колену. Машинально засматриваюсь на руки, изучаю пальцы и не нахожу обручального кольца.

– Узнала? – Машина поворачивает на центральную улицу города. Нам осталось ехать пару минут до нужного адреса.

– Простите?

– А я вот тебя сразу узнал! Вроде бы и город немаленький, но вижу тебя уже второй раз за двое суток, – продолжает таксист.

– Вы, мужчина, меня явно с кем-то путаете, – огрызаюсь я, желая поскорее закончить этот разговор и прервать все попытки водителя познакомиться со мной. Только этого мне не хватало!

– Оке-ей, – протягивает мужчина и нахально улыбается. Вижу это в зеркале заднего вида. Как и то, что мы уже приехали.

– Можно без сдачи, – бросаю на переднее пассажирское сиденье деньги, намного больше того, сколько нужно. В машине с этим человеком оставаться и секунды лишней не хочется. Быстро открываю дверь, ставлю одну ногу на асфальт и уже собираюсь вылезти из машины, как чуть не падаю и не расшибаю лоб о соседний автомобиль.

– Осторожнее, девушка, – доносится до меня с водительского сиденья. Эти два слова точно я уже где-то слышала! Тихо ругаюсь и все же вылезаю из машины, хлопаю дверцей сильнее, чем следовало, и быстро иду к входной двери в гостиницу. На первом этаже находится нужный мне ресторан, а номер, в котором я проведу эту ночь… на одном из этажей.

На парковке вижу знакомую белую «Ауди», и губы сами растягиваются в довольной улыбке. Я прямо чувствую, что этот вечер будет особенным. Неужели мой второй визит к Виталине принес свои плоды и она закатила истерику мужу? Если это так, то я сейчас пущусь в пляс.

Сашу я замечаю сразу, он выделяется на фоне других посетителей. Сидит в небольшом удалении от входа, на его столике лишь кружка с чаем, скорее всего, и меню. Второй стул свободен, он для меня. И от этой мысли настроение поднимается еще выше. Здесь я никого не знаю, наверняка у Саши в зале тоже нет знакомых. Поэтому я смело подхожу ближе к столику, а затем наклоняюсь и, никого не стесняясь, целую Сашу в щеку. К моему удивлению, он отклоняется от меня и просит сесть. Что за срочность? Испортил такой интимный момент!

– Сядь, – просит он и делает то, отчего мне хочется смыть с губ алую помаду. Саша берет салфетку и протирает ею свою щеку. Ту самую, в которую я его поцеловала!

– Ты не в настроении, – замечаю и стараюсь сказать это как можно непринужденнее. К нам подходит официант. Я раскрываю рот, чтобы заказать что-нибудь выпить, но Саша просит принести мне кофе, а потом отправляет бедного парня подальше. – Что-то случилось?

– Встреч больше не будет. – Саша говорит уверенно, сцепив руки в замок на столе. Неужели он сейчас скажет, что мы будем жить вместе? Я перееду к нему или он снимет что-то новенькое для нас? Я в предвкушении!

– Милый, я рада. То есть… это ведь новый уровень. Я никогда раньше не жила с парнем. – Наглая ложь, но пусть Саша об этом не знает. – Ты уже нашел квартиру для нас? Хотелось бы что-то недалеко от универа, ты ведь знаешь…

– …Ты не поняла меня, Маша. Встреч не будет. Ничего не будет. Сегодня я хотел бы видеть тебя последний раз в жизни.

Официант приносит мне кофе и ставит передо мной. Я смотрю лишь на Сашу и пытаюсь переварить каждое слово. То есть как ничего больше не будет? Я распланировала все вплоть до нашей летней свадьбы, а сейчас Саша заявляет, что больше не хочет меня? Нет, он сказал не так. Он сказал, что не хочет меня больше видеть. Это совершенно разные вещи. Но почему же мне все равно так плохо от услышанного?!