– Я справлюсь. Ничего он мне не сделает! Не боюсь, ни его, ни Соболеву.

– Никак тебя беспокоила? – нахмуривается Таисия. – Я могу поговорить с ней.

– Не нужно. Сама могу за себя постоять.

– Хорошо. – На лице учительницы появляется едва заметная улыбка, а морщинка на лбу разглаживается. – Но пообещай, если что-то, или кто-то побеспокоит тебя, ты мне скажешь?

– Обещаю.

* * *

Я и сама не могла понять, почему не воспользовалась шансом отвертеться от игры в спектакле с Бурмистровым. Могла сказать Таисии, что у нас с самого моего прихода конфликты. Могла соврать, что он по-прежнему обижает меня, или придумать, что пристает. И что с Иваном мне играть намного комфортнее. Но на меня, наоборот, нашло какое-то отрицание, я встала на защиту Принца! Рассказать об этом Лисе – засмеет. Еще и дразнить будет. Я и бежать хочу от Артура, и одновременно тоскую безумно, если долго не вижу его. Это очень странные, противоречивые ощущения, которыми я ни с кем не могу поделиться.

Как же нестерпимо трудно и в то же время одуряюще сладко стоять рядом с ним на сцене, произносить слова вечной любви!

Артур обращается ко мне, глядя прямо в глаза, да так проникновенно, у меня аж колени дрожат. До премьеры всего пара дней. Не высыпаюсь, не успеваю делать уроки, мандраж ужасный. Лиса, хоть ее роль и не главная, тоже переживает. Но хотя бы с Матвеем у нее наладилось. Он на репетиции иногда приходит, приносит цветы. Внимательно слежу за Матвеем и Артуром – даже не смотрят друг на друга, будто враги. Как же так, ведь Артур из-за него в гонках рисковал!

«Это тебя не касается, Мотылек, – говорит мне внутренний голос. – Не лезь не в свое дело».

Но ничего не могу поделать, мне интересно все, что связано с Бурмистровым.

На репетициях нас очень хвалят, буквально все, и учителя, ребята, задействованные в спектакле, а уж Таисия и вовсе в восторге. Говорят, мы красивая пара. Идеальная. Умиляются, глядя на нас, все это не может не льстить. Я приказываю себе не слушать подобные разговоры. Это опасно! Глупое сердечко возьмет и поверит, а потом будет больно. Очень больно…

Странно, но Ника в этот месяц так и не появилась в школе. Я думала, потеряв роль, она все равно будет присутствовать, пусть на костылях, сидеть в зрительном зале, наблюдая за своим парнем, чтобы лишнего себе не дай бог не позволил. С Мышью… Но он и не позволяет, Соболева может быть довольна. Впрочем, наверное, она осознает, что я – не конкурентка ей, ни в чем. Если ей и нужно беспокоиться, то скорее о Зайцевой, которая с Принцем в библиотеке сосалась, и теперь, когда Соболевой нет, ни на шаг от Артура не отходит, бегает по пятам как собачонка. Но уж никак не обо мне. Я никогда бы не стала так унижаться, неважно насколько мне нравился бы парень. Со стороны выглядело жалко и отвратительно. Но Зайцева все ж таки получала от Принца крохи внимания, и кажется, была ими довольна.

«Вот и не думай о его личной жизни, Мотылек, забудь, выкинь из головы! Принц всегда будет зажравшимся бабником, тебе точно не подходит. Да и не смотрит он в твою сторону»

По всей видимости, в ту первую репетицию, когда Артур преследовал меня, чтобы обувь вернуть, Таисия как следует поговорила с ним. С тех пор Принц мне не досаждал. Я снова стала для него невидимкой. Все, что мы говорили друг другу, лишь слова, написанные много лет назад Шекспиром. Только Ромео и Джульетта. Никакого Артура и Василины. Никогда. Ни капельки. Но все равно после каждой фразы Ромео, обращенной ко мне, Джульетте, мои щеки начинали пылать, ресницы подрагивать, а во рту пересыхало. Мы играли любовь, при том что между нами не было даже дружбы. Между нами лежала пропасть. Мой Ромео был огнем, огромным столпом живого, неистового огня. А я была маленьким мотыльком, вокруг порхающим. Любопытным, наивным до глупости. И конечно, в результате я не могла не подпалить себе крылья.

* * *

Хоть наша постановка была скорее классическим вариантом пьесы великого Шекспира, Таисия решила внести авангардную изюминку – к моему простому белому платью прицепили бутафорские крылья – находка База Лурмана, которую он использовал в фильме «Ромео + Джульетта» с Клэр Дейнс и Лео Ди Каприо.

– Тебе они очень идут, Василина, – восклицает Таисия. Мы стоим перед зеркалом, учительница обнимает меня за плечи, широко улыбаясь. – Артуру тоже очень идет его костюм, – вздох облегчения. – Надеюсь, все пройдет как по маслу. Я так волнуюсь! Родители только вернулись домой. Знаешь, вроде и живу давно отдельно, своей жизнью, и от мамы с папой не завишу, но до сих пор пытаюсь что-то доказать своей семье, переживаю… Классическая черта Бурмистровых. Ладно, прости, что загрузила тебя своими глупостями…

– Нисколько, – улыбаюсь в ответ. – Крылья не очень удобны, но мне они и правда идут. Мы будем стараться изо всех сил.

– Ты умница! С тобой рядом даже Артур спокойным стал! Забыл про свои гонки наконец-то.

– Мне кажется, он увлекся процессом.

– Что ж, может быть. Его воспитывали, приучая все делать на пределе возможностей. Хотя не скажу, чтобы мы добились в этом больших успехов… Артур никогда не отличался серьезностью. Он скорее отчаянный и неугомонный. Эти его постоянные проказы, беспечность. Девчонки, виснущие гроздьями. Толпа подражающих ему парней. Все это не на пользу. И дед вечно ругал родителей, что слишком мягки с ним. Дед, кстати, очень ждет премьеры. От тебя он в восторге и ждет на праздничный новогодний ужин.

– Меня? Ох, ну нет. Я не могу! Что мне делать в чужой семье на Новый год?

– Ну, до двенадцати ты домой успеешь, если там соберешься отмечать. Посидим немного за столом, пообщаемся… А если захочешь – у нас останешься. Меня ты знаешь, Артура тоже. С родителями сегодня познакомишься.

* * *

После разговора с Таисией стою в центре гримерки, до спектакля осталось меньше часа. Вокруг бушует торнадо – кого-то гримируют, кто-то еще не до конца одет, каждый кричит что-то свое, шум и гам, кажется, только одна я готова, а так как с крыльями на спине не очень-то удобно сидеть, приходится стоять, переминаясь с ноги на ногу. Чувствую, как кто-то тянет меня за крылья назад, оборачиваюсь, ну конечно же, Артур! Чертов Ромео, тоже наряжен как положено и невероятно хорош в своем костюме, глаз не отвести. Даже пышные бриджи и обтягивающие колготы, которые он поначалу категорически отказался надевать, его не портят. А шляпа с пером – удивительно идет, подчеркивая идеальные черты, делая его истинным Принцем.

– Отстань, – произношу как можно равнодушнее. – Заняться нечем?

– Как и тебе, – соглашается Артур. – Скука.

И снова дергает меня за чертову бутафорию, тянет назад, на себя.

– Придурок, отпусти мои крылья! Достал уже! – возмущаюсь я.

– Не отпущу…

– Артур! – раздается рядом властный голос Таисии, и Ромео удаляется на зов сестры.

– Василин, помоги корсет затянуть, – зовет меня Лиса. – Я ужасно нервничаю, – признается мне подруга. – Прям сбежать отсюда хочется. Пойдем на воздух, а? Или хотя бы в туалет выйдем, от этого шума у меня голова болит.

* * *

– Матвей придет? – спрашиваю Лизу, ожидая ее возле туалетной кабинки.

– И Ромка тоже, – хихикает рыжая.

– Ты обоих пригласила?

– Ну, на самом деле я не уверена ни в одном, ни в другом. Хотя Ромка вроде точно пообещал…

– А если оба придут, что делать будешь?

– Не знаю, – вздыхает Лиса. – Меня достали качели с Матвеем. То вверх, то вниз, аж бесит.

Выходим из туалета, бредем по коридору. На меня накатывает грусть. У Лизы все так запутано, но у меня, пожалуй, все еще хуже…

Нам навстречу идет Матвей с букетом красных роз. Лиза сразу же меняет походку, грудь вперед, красивый шаг «от бедра».

– Привет, – довольно равнодушно кивает она парню. – Мы как раз с Василиной гадали, придешь или нет.

– Это тебе. – Матвей передает букет, а Лиза, как заправская театральная прима, принимает розы.

– Можем наедине поговорить? – спрашивает парень.

– Спектакль вот-вот начнется… Разве что пару минут.

Оставив Лису разбираться с Матвеем, направляюсь по коридору в сторону актового зала. Но не с моим везением спокойно туда добраться. Почти дойдя до зала, я буквально нос к носу сталкиваюсь с Никой Соболевой. Так долго ее не было, я уж и забыла, какая она красивая. Сегодня Ника выглядит великолепно – волосы, уложенные крупными локонами, сияют, макияж подчеркивает огромные голубые глаза, вечернее платье модного оттенка «мята», на тонких бретелях, притягивает взгляд. Чувствую себя замарашкой с глупыми крыльями за спиной, в простом белом платье. Разве я – Джульетта? Да ни в коем разе!

Соболева останавливается, преграждая мне путь.

– Ну привет, замена. Наверное, от счастья писаешься, что я травму получила, а? Говорят, старалась ты сильно. Но на результат… смотреть больно! Неужто никого получше Таисия не нашла?

– Как ты себя чувствуешь, прошла нога? – Не хочется ругаться с Соболевой перед самым спектаклем. Да и в целом с ней согласна – я так себе замена.

– У меня, мышь, как всегда, все прекрасно. Только с Мальдив прилетела. Думаешь, я дома болела, в постели валялась? У меня все по высшему разряду. Поверь, ради Мальдив можно и от роли в захудалом школьном спектакле отказаться.

– И от парня? – вырывается у меня помимо воли.

– Что? – ошарашенно смотрит на меня Соболева. А потом начинает хохотать. – Ты серьезно решила, что раз я слилась с постановки и роль тебе уступила, то и Артура отдала?

– Нет… Я не это имела в виду.

– Значит, девочки мне правду говорили? Что бегаешь за Артуром, как собачонка? – спрашивает Ника с ехидным сочувствием.

– С чего ты взяла? – Стараюсь, чтобы голос звучал как можно спокойнее.

– Да об этом все говорят. Смотришь влюбленными глазами, девочки рассказывали, на химии учитель тебе замечание сделал, так и сказал: «Хватит, Дусманис, на Бурмистрова пялиться». О-о-о, какая ржака, не могу! Влюбилась? Ну и дура! Он и не посмотрит на тебя в ЭТОМ плане.

– Тебе показалось. Вам всем показалось! Ничего подобного!

Про химию Ника не ошиблась. Это было несколько дней назад – позорнейший случай. Наши с Артуром классы объединили на общий урок. И когда Бурмистрова вызвали к доске, я замечталась. А на деле – уставилась на его спину, как загипнотизированная. Если быть честной до конца, мои глаза упирались в область чуть пониже спины… задница у Бурмистрова идеальная. Унизительные мысли, я бы скорее умерла, чем призналась в них. Учитель химии – Павел Андреевич, средних лет мужчина, немного грубоват и прямолинеен. Опозорил меня на весь класс. «Дусманис, хватит влюбленным взглядом на Бурмистрова пялиться». Как же я хотела провалиться сквозь землю в тот момент! А самое ужасное – Артур после слов учителя на меня такой взгляд бросил… Многозначительный. Понимающий. Мотыльки в животе враз забились, как ненормальные, я едва могла дышать. И как же было стыдно! Хорошо, что Лисы на том уроке не было. Я с ужасом представляла, как бы оправдывалась перед подругой.

– Думаешь, если тебе досталась главная роль в спектакле, то вмиг стала звездой? И перестала быть мышью? Это не так!! Ожидаешь, что Артур станет бегать за тобой, как за мной когда-то, если изобразишь недотрогу? Ты – жалкое подобие меня! Повторюшка! Таких, как ты, замарашек по нему сохнет миллион! Вагон и тележка!

– Я рада за него.

Соболева аж позеленела от злости, видя, что я спокойна и равнодушна к ее угрозам.

– И я не притворяюсь недотрогой, понимаешь? – зачем-то добавляю, глядя на Соболеву. – Меня и правда не трогал еще никто. В этом разница между нами!

– Ах ты, сука, – шипит Ника, сжимая кулаки. Чувствую, как сильно ей хочется броситься на меня. Но она не смеет. Понимает, если испортит мне костюм или крылья, по головке никто не погладит. Догадываюсь, что только это сдерживает мстительную блондинку.

– Мне пора, скоро начало, – спокойно отвечаю Соболевой и ухожу.