Из Германии мной была привезена картотека Робоскоп, копия «IBM», так что Вере Степановне потребовалось всего несколько минут, и у меня зачиркал телефакс. Я оборвал его и протянул Феоктистову. Там речь шла о премии в размере годового оклада, переведенной в апреле 1951 года в НИИ-4, как руководителю проекта и по три месячных окладов всем четверым ведущим инженерам.

– И куда же она делась?

– А вот этого я не знаю. Мы тогда не слишком хорошо контактировали со вторым комитетом. Но у меня принцип: любое успешное дело должно быть отмечено. А ведущий инженер-разработчик попадает ко мне на особый контроль, вот в эту записную книжку. Открываем и смотрим: Буква «Ф», она довольно редко встречается, кстати, знаете: почему?

– Нет, не задумывался.

– Её не было в славянском языке. Имена Федор, Федот, Феофан, Фекла имеют греческо-византийское происхождение. Привнесены в нашу культуру извне. Пожалуйста, Константин Петрович. Такая запись имеется, с упоминаем отсека, который был переоборудован.

– Так что по «ЛК-1»?

– Как я и сказал: подготовьте проект трехместного корабля, с расчетом его нахождения в космосе не менее трех недель. За расчетную массу возьмите массу Вашего «ЛК» в сборе. Корабль должен иметь спускаемую на Землю посадочную часть, используемую как командный отсек, но не как жилой. Это корабль возвращения. Задача ясна?

– Так точно, товарищ генерал.

– Вот и замечательно. Сроков не устанавливаю, о ходе разработок докладывать еженедельно.

– Есть. А могу я направить запрос на прежнее место работы, сославшись на полученную от Вас информацию?

– Чисто теоретически, можете. Фактически, скорее всего, это ничего не даст. Прошло более пяти лет и руководство там сменилось. Если отправите, уведомите меня, чтобы я проследил судьбу запроса. А где сейчас Ваши тогдашние сотрудники?

– Трое перешли вместе со мной, работают в моем отделе. Один больше не работает, ушел к двигателистам. Больше не встречались, он в Москву переехал, там квартиру получил от ЦИАМА, в новом доме.

– Его тоже не забудьте упомянуть. Премия довольно большая. У нас грелась голова, это серьезно ограничивало скорость, изменение формы обтекателя не слишком помогло. Грелась, как набегающим потоком, так и изнутри. Сотовая изоляция между слоями обшивки, предложенная Вами, с отводом тепла к воздухо-воздушному холодильнику, с помощью дополнительных вентиляторов, решила проблему. Два с лишним года приходилось убирать форсаж, увеличивая время подлёта на малых дистанциях.

– Вы помните даже эти детали?

– Поневоле запоминаешь, когда такое явление грозит всему изделию и КБ. У самих не получилось. С сотами мы тогда не работали.

– Немцы придумали, голову и район стабилизаторов так защищали, а дело там в жидкости, на мед похожей. У нас не выпускалась.

Еще немного переговорили о системах охлаждения и отводе тепла, биологической защите экипажа. Затем последовала неожиданная просьба Константина Петровича: он передал мне рапорт с просьбой перевести его в отряд космонавтов.

– Нескромный вопрос можно, Константин Петрович? – тот пожал плечами, а я показал на себе место на лице, которое интересовало меня на его подбородке.

– Сорок второй год, под Воронежем.

– Вы же, вроде бы, молодой, какого года?

– Двадцать шестого, но война паспортов не спрашивала. Сам я воронежский, и росточка небольшого. Плавал хорошо, в дивизионной разведке служил. Недолго, чуть больше месяца. После этого – госпиталь, а меня мать разыскивала и нашла во фронтовом, увезла в Коканд, там школу закончил и поступил в Баумановское, в Ташкенте, заканчивал в Москве, распределили на 88-й завод. Потом перевели в НИИ-4, затем обратно.

– Не помешает медкомиссию пройти?

– Она – пройдена.

– Хорошо, я подпишу. Но перейдете по готовности проекта. Особое внимание переходному шлюзу. Шлюз пока один, конструкцию оговорим позже. Работайте!

Феоктистов забрал свои бумаги и вышел.

Через две недели состоялся «Большой совет», на котором обсуждали проектный эскиз корабля «ЛОК». Двое суток подряд не могли прийти к общему мнению. Всем хотелось все и сразу, а требовался универсальный корабль. «Хотелки» пришлось круто подрезать. Были и осторожные ребята, которые мечтали быстренько забросить одного человека и посмотреть, что будет. Большая часть людей не слишком верило в техническую возможность обеспечить существование человека на такой высоте и без защиты атмосферы. Военные требовали, чтобы ускорить запуск, установить катапульту с «Су-9», никаких мягких посадок, потом-потом! Главное, опередить Америку! А те распускали слухи о готовности к старту! Еще были и максималисты: сразу облет Луны. Несмотря на всё, мы плотно проработали предпроект еще неделю назад непосредственно в отделе Феоктистова.

– Проектировщики получили указания подготовить проект корабля с обеспечением существования экипажа из трех человек на орбите, сроком до трех недель. Этого должно хватить на полет к Луне и возвращение, но выполнять эти полеты будем в автоматическом режиме с целью отработки всех этапов, включая мягкую посадку со второй космической скоростью. Вполне вероятно, что может быть нам придется переходить на околоземную орбиту и спускаться с неё. Но аварийный вариант должен быть отработан в беспилотном варианте. За это время наши космонавты должны будут научиться состыковываться с лунным модулем, осуществлять поиск и стыковку с возвращаемой частью лунного модуля, и все это придется делать у Земли. И, вполне вероятно, в ходе облетов Луны. Строить одноместный корабль мы не будем. Полет к Луне требует минимум трех человек в экипаже. Плюс, необходим страховочный лунный модуль, на случай отказа возвращаемого аппарата. Гарантировать его исправность после посадки мы не можем. Спуск на Луну произойдет позже, после того, как страховочный модуль сядет и доложит о своей предстартовой готовности. Если кому-то хочется посоревноваться с американцами, то покупайте бейсболки, биты и вперед выступать на стадионах Америки. Не забудьте назвать бейсбол лаптой. Никаких соревнований в космосе. Делаем свою работу, а на конкурентов нам глубоко наплевать. Поэтому корабль будет именно таким, чтобы не делать кучу «специализированных шариков», со специализацией на один полет. Использоваться эти корабли будут как с третьим, так с третьим и четвертым отсеками. Четвертый: для возвращения домой с орбиты Луны или с целью отработки аварийного возвращения со 2-й космической. Всю серию кораблей назовем «Союз». Строить их будет вся страна.

Присутствующие на большом Совете Устинов и Кузнецов переглянулись между собой.

– Записку товарищу Сталину Вы подготовили?

– Да, конечно. И там есть экономические расчеты по большинству предложений, прозвучавших вчера и сегодня. Аргументация как «мелких», так и «крупных» шажков достаточно слабая, и не проработанная с этой стороны. Создание единого корабля сокращает расходы, вводит элементы стандартизации в эти вопросы, а у нас – производство, товарищи, а не частная лавочка: «Чего изволите?».

– В записке упомянуты предложения?

– Да, Дмитрий Федорович.

– В таком случае завтра обо всем доложим, а там: пусть принимает решение.

На следующий день Сталин отказался разбираться в технических вопросах:

– Постановление есть, товарищ Устинов?

– Есть.

– Смету осваивает? Перерасхода нет?

– Нет.

– Вот и пусть работает, а не справится – тогда накажем.

В 1956-м году выполнили еще один облет Луны автоматической станцией и отработали аварийную посадку спускаемой части будущего корабля со второй космической скоростью, опять с черепахами. На этот раз они не кричали, были вполне здоровы. Замерили полученную ими дозу, она находилась в середине допуска, что вполне удовлетворило докторов. Второй полет, уже в 1957-м году, был выполнен с мягкой посадкой на поверхность, произведен забор грунта с поверхности, и выполнен старт с Луны, с выходом на ее орбиту. А дальше начался эксперимент с попыткой возвращения спускаемого аппарата. Увы, неудачный. Топлива сойти с орбиты хватило, но двигатель отработал на три минуты дольше, и удалось провести всего две коррекции орбиты. К Земле корабль подошел на скорости 15 километров в секунду. Пороховых двигателей не хватило, чтобы затормозить его. Возвращаемый аппарат прочертил небо над Индийским океаном и сгорел в плотных слоях атмосферы. Автоматика нас подвела. Через двое суток с мыса Канаверал успешно стартовала ракета «Атлас», поднявшись на высоту 120 километров. И вот тогда меня вызвали на ковер!

– Ты говорил, что у нас два-три года в запасе! Где они?

– Там же, где и были, товарищ Сталин. Это имитация большой активности. Ракеты «Атлас» сняты с вооружения и складированы. Их у них много. Летают они даже хуже, чем ФАУ-2, та поднималась на высоту до 180 километров, эти только до 100-120. Вот данные, которые нами собраны по данному пуску. Подъем строго вертикальный, ракета на курс не ложилась. Высота подъема 120 км. А устаревшими ракетами стрелять удобно. Максимальный забрасываемый вес 40 килограммов, а к Луне семь килограммов. Так что, имитируют активность, товарищ Сталин. Пока ничего более мощного у них нет. Появится – известим. Наблюдаем за ними, находясь далее, чем они могут нас обнаружить.

– Тем не менее, необходимо ускорить отработку элементов лунной программы. Имей это в виду.

Можно было бы сказать, что и так прем на всех парах, вот только толку от этого не было никакого. Ответил «Есть», взяв под козырек. Обратил внимание, что левый глаз у него начал подергиваться. Сталин это заметил, что я присматриваюсь к нему.

– Что, ждешь-не-дождешься, когда я уйду и перестану мешать?

– Нет, Иосиф Виссарионович, во всех моих делах от Вас только помощь имею. Берегите себя, не хочется мне Вас терять. Извините за откровенность.

– Давление подпрыгнуло, когда о пуске услышал. Самому неприятно, веко дергается.

– Надо бы полежать, товарищ Сталин. Ничего страшного не происходит. Это нормальная реакция на наши успехи.

Все было именно так: «Зениты», разведывательные корабли, основная продукция, уверенно летали. После того, как распространили опыт «ОБ-155» и «НИИ-88» на все предприятия отрасли, количество аварий пошло вниз. Помогли и полные наземные стенды. Под шумок успехов немного рискнули: «старую» 8К71 усовершенствовали, с помощью ленинградцев с «Арсенала», применив стартовые ускорители на смесовом топливе. Сначала успешно стартовали в варианте «Вертикаль»: вторая ступень плюс два пороховых ускорителя, для вывода опорного спутника системы «Локус» импульсной СРНС. Их требовалось выводить максимально дешево и из района Плесецка. Большого прогресса наши «физики» не достигли, солнечные батареи у них получались довольно слабыми, да и система ориентации заметно хромала. Так что, забрасывать их пришлось с ЯЭУ, радиоизотопным источником питания, чисто для отработки КИКа, контрольно-измерительного комплекса, и снабжать системой мягкой посадки эту самую ЯЭУ. Можно было, конечно, топить ее в Тихом океане, сваливая все на Англию, Францию и США, у них там полигоны ядерные. Но лучше этого не делать. А моряки заказали твердотопливную ракету, ее даже показали на параде в Москве, но в серию она не пошла. Пригодилась нам. Дополнительные два или четыре ускорителя на старте лишними не оказались. НОО спутники научились достигать без помощи третьей ступени. Ускорители имели отношение к первой ступени. Ведь почему американцы даже в «Челноке» их использовали? Самый первый их «спутник» был заброшен на орбиту с помощью пороховых ракет «Сержант», а в качестве первой ступени использовали «Рэдстоун». «Сержант» даже системы стабилизации не имел, просто собранные в один пакет семь ракет, которые продольно раскрутили. Спутник сделал несколько оборотов вокруг Земли, и «бикал» с орбиты радиостанцией мощностью 0,18 ватта. Передатчик был полностью транзисторным. Хуже всего у нас дело обстояло с КИКами. Вычислительные машины того времени были очень солидным сооружением, несмотря на появившиеся транзисторы и стерженьковые лампы. Антенны и приемо-индикаторы требовали капитальных зданий и роту связистов для обслуживания. Это было и дорого и «невкусно». Окончательное решение еще и за горизонтом не видно.