Работы резко ускорились после того как 1958-м году американцы скрестили «ежа и ужа»: «Атлас» и пороховые ускорители, получив «Атлас-A2S». Объявили, что вес спутника достиг 3980 килограммов. Впрочем, объявлять можно что угодно. Сам спутник только «умел говорить» с помощью магнитофона. Батарей хватило на 8 сеансов связи. Так что, что туда напихали так и осталось неизвестным. Скорее всего, о массе спутника объявили просто так, требовалось доказать «этим проклятым комми», что и их территория теперь достижима для Америки. Но, есть интересный момент: сообщение об этом и сам запуск пришелся на день рождения Сталина. Больше всего похоже на пламенный привет от Президента Эйзенхауэра первому секретарю КПСС. Тем не менее, у нас последовал приказ на запуск обитаемого «Союза». Административно-командная система сработала четко, приказ пришел за подписью «Верховного», там же стояла закорючка Василевского. Делать было нечего. Первый старт выполнен без объявления об этом, беспилотным, четыре витка и посадка в «заданном районе». Второй старт 31 декабря в 09:32 МСК с двумя космонавтами на борту: Героем Советского Союза полковником Георгием Береговым, командиром корабля, и бортинженером Константином Феоктистовым. Новогоднее выступление Эйзенхауэра, которое намечалось на 23:45 минут Америка/Нью_Йорк (Ист), было сорвано сообщением о полете двух русских космонавтов, которые провели встречу Нового 1959-го года на высотах от 185 до 452 километрах над землей, планетой Земля. Первого января, выполнив 21 виток вокруг «шарика» им дали команду на спуск, и над заснеженной степью Акмолинской области появился бело-оранжевый купол парашютной системы. Штатно отработал пороховой двигатель мягкой посадки и горячий шар продавил почти метровый снег. Вертолеты ринулись к месту приземления. Был вскрыт люк, ребятам помогли выбраться из корабля, уложили на носилки, и внесли в огромный «Ми-6». Их обступили врачи, я успел их только обнять возле спускаемого аппарата. С борта «Черной Акулы» передал сообщение в Москву, непосредственно Сталину. И сразу зазвучал голос Левитана, сообщая советскому народу об успешном завершении первого пилотируемого космического полета. Больше всех удивил Сталин. В январе состоялся Пленум ЦК партии, на котором Иосиф Виссарионович подал в отставку. Его просьба была удовлетворена. Мне кажется, что он несколько обиделся на соратников, считал, что будут уговаривать остаться до конца. Но, время неумолимо, оно расправляется даже с титанами, которым, несомненно, был этот человек. После Пленума у нас состоялась встреча на даче в Кунцево. Я голосовал против, но был один. Он задал только один вопрос:

– Зачем? Ты же видел, что все голосовали «за».

– Вы уже забыли, Иосиф Виссарионович, что мы с Вами впервые встретились, когда я был лейтенантом ВВС. И в ходе знакомства именно Вы приказали помочь мне забрать документы Клухорского перевала. Сейчас я – генерал-лейтенант, а прошло всего 11 лет и пять месяцев. Я руковожу одним из самых важных направлений в развитии страны. Есть успехи, есть неудачи, занят делом. Но первую нашу встречу хорошо помню. Как и всех тех людей, которые помогали выжить, учили меня. Считаю, что на своем месте Вы должны были оставаться до конца. Умереть руководителем страны. Но думаю, что это так и будет. Вы не тот человек, чтобы выращивать крыжовник.

– Не надо было этого делать, там в кулуарах все было решено задолго до Пленума. А тебе этого могут не простить. Иди, мое тогдашнее решение помочь тебе найти документы не было ошибкой. Многое из того, что сейчас имеем, заложено в сорок седьмом году. Ступай!

Всё это было позже, в конце января. Мы прибыли в Москву днем второго января, на Центральном аэродроме обоих космонавтов и меня ждала красная ковровая дорожка длиной сто метров. Так здесь встречают глав иностранных государств. От трапа новенького Ил-18 мы шли обратным клином, я остановился за несколько шагов до отдававшего рапорт полковника Берегового. Подошел к трибуне, когда рапорты были отданы, сам рапорт не отдавал, но после небольшого митинга добирался в Кремль на машине Сталина, на боковом сидении. Зато без остановок у Боровицких ворот. Кинотеатры Москвы уже крутили цветной фильм, снятый Константином Петровичем и, немного, Георгием Тимофеевичем, на цветную пленку, длиной в целый час, снятую в космосе. Было совершенно очевидно, что в этом месяце ее увидят все жители Европы и Северной Америки. Специальный стол был установлен в кабинете Сталина, на котором разложили поздравительные телеграммы со всех стран мира, в адрес Сталина и обоих космонавтов. В сообщении Левитана сразу было объявлено, что выбор именно этих людей для первого полета был не случаен, командир корабля: летчик-испытатель первого класса, фронтовой летчик-штурмовик с большим количеством боевых вылетов, Герой Советского Союза с октября 1944 года, образование: высшее военное, бортинженер Феоктистов является ведущим конструктором космического корабля «Союз», доктором технических наук, участником Великой Отечественной войны, дивизионный разведчик. Оба участника полета удостоены звания ГСС, полковник Береговой стал генерал-майором. Страна шумно отмечала успех советской науки и техники. Эйзенхауэр, несмотря на сорванную передачу, прислал свои поздравления. А вот Фульхенсио Батисте пришлось прямо с новогоднего вечера перебираться на ближайший аэродром и лететь в Доминиканскую республику. В тот день, когда мы прилетели в Москву, в Гаване выступал Фидель, и отмечалась победа революции. Эйзи просто не знал, что за этими событиями тоже стоим мы. Зато мир даже и не заметил, что на Кубе сменилась власть! Аккуратность – прежде всего, Дуля! Не надо было злить Сталина ложными данными о тяжелом спутнике! Метал свои «апельсины», и всем было до одного места: чем ты там занимаешься. Решил соврать по-крупному? И сразу тебе показали то место, которое следует занимать президенту бывшей колонии. Советовали ведь тебе: «Смени советника по космосу!», нет, уперся! Но, в своей телеграмме Дуайт Эйзенхауэр приглашал обоих космонавтов и меня посетить с официальным визитом Соединенные Штаты. Дескать, «Ребята, давайте жить дружно!». «Ту-116» уже прошел государственные испытания и был готов для полета в Америку. Посольство открыло визу мгновенно всем двенадцати человекам, включая охрану, в тот раз они сработали без сучка и задоринки. Эйзи тогда не считал СССР виновником в произошедшем на Кубе. Диктаторы в Латинской Америке менялись с завидной регулярностью. Поэтому наш прилет в Вашингтон и Нью-Йорк прошел в нормальной обстановке.

Глава 5. Визит в Америку и немного об отсутствии дипломов

Самым «тяжеловесом» в самолете был 2-й секретарь ЦК КПСС Алексей Александрович Кузнецов, ранее исполнявший обязанности руководителя промышленного отдела ЦК, затем его передвинули выше, но он продолжал курировать «Спецкомитеты», поэтому с ним мы были дружны. Визит мне напомнил приключения в Америке Никиты: несколько поторопились, а для нашего восьмивинтового гиганта не нашлось трапов должной высоты. Их поиск занял у работников Национального аэропорта добрый час. Пришлось гонять турбогенератор все это время, так как от него работал кондиционер. Нам еще было не так плохо, как американской делегации, которая пеклась на солнышке, хоть и зимнем. На улице было около 18-20°С, солнечно, но довольно ветрено. Наконец, нас пригласили к выходу, первыми, естественно, вышли космонавты, затем мы с Кузнецовым. Так и пошли по красной дорожке. Сам Президент пригласил, и, даже, встречает. Меня он даже обнял. Мы же теперь «большие друзья», несколько раз виделись. Ехали в открытых лимузинах, на улицах было большое количество народа, у которых были американские и советское флажки. От американских флагов просто рябило в глазах. «Великолепная «семерка»» была уже укомплектована. Я, правда, в лицо их особо не помнил, так что пришлось знакомиться и запоминать имена. «Эсэсовца» с ними не было, постеснялся приехать, был директор NASA доктор Хью Драйден, год назад объявивший: «Для нашей страны очень важно как с точки зрения нашего престижа как нации, так и с военной необходимостью, чтобы этот вызов (Спутник) был решён энергичной программой исследований и разработок для завоевания космоса. Соответственно предложено, чтобы за научные исследования отвечало национальное гражданское агентство…». «Семерку» никто не «сопровождал», руководство USAF официально дистанцировалось от отряда космонавтов. Но, все они были военнослужащими. У всех было инженерное образование. Обед в Белом доме, затем поездка на ранчо Президента, где был довольно поздний ужин с большим количеством выпивки и отличных стейков. Но разговоры только о дружбе и чуть-чуть о космосе. «Меркьюри» и «Джемини» только-только начали проектировать в Сент-Луисе. Вскользь Эйзи поинтересовался ближайшими событиями, которые произойдут в этом году.

– Начиная со следующего полета начнем отрабатывать поиск и стыковку на орбите Земли с посадочной ступенью лунного корабля. Вначале для совместного полета к Луне, потом начнем работать с возвращаемым кораблем-лунником. Задача очень сложная, и сколько уйдет на это времени – совершенно неизвестно.

– А лунный модуль большой?

– Да, он достаточно велик и технически сложен, так как будет играть роль стартового стола. При этом космонавты подготавливать к старту стол не будут. Стол должен автоматически занять правильную позицию для старта. Я же Вам говорил в Москве, что мы никуда не спешим, и хотим этот полет выполнить максимально безопасно для экипажей кораблей. Во главу угла поставлено это.

– Тем не менее, Вы отправили людей встречать Новый год в космосе.

– Зато они стали единственными землянами, которые его встретили 20 раз за сутки!

Шепард задал ехидный вопрос про шампанское. Но я был готов к этому! Маленькие бутылочки лежали в экспортной коробке, две из 24-х были пустыми, и побывали в космосе. «Абрау-Дюрсо Советское Космическое» украсило стол, всем присутствующим хватило, а оставшуюся бутылку я подарил Шепарду. Наш «лунный модуль», как и их «Джемини», еще только проектируется, сколько его будут собирать и испытывать – никому не известно, в том числе, и мне, как руководителю проекта.

На следующий день мы перелетели в Нью-Йорк, предварительно посетив штаб-квартиру NASA. Но там ничего не было, все находилось на полностью закрытых авиабазах, куда нас, естественно, не пустили. Визит был совершенно пустым, не считая выступления космонавтов и Кузнецова в ООН, где нам устроили овацию.