Я вижу тебя (страница 2)
На открытии был полный зал, Буров с Ли устроились в последнем ряду, чтобы их негромкая беседа никому не мешала. Открытие всегда сопровождалось научно-популярным докладом для спонсоров и интересующихся. Специалистам было не слишком интересно слушать, но не присутствовать неприлично. А вот щебетавшая рядом стайка студентов явно пребывала в нетерпении. Видно, пошли целой группой в рамках курса по выбору. Когда-то и сам Буров, будучи химиком, после такой конференции заинтересовался бионикой. Защитил докторскую, только вот теперь зашёл в тупик.
Тем временем после серии торжественных приветствий свет приглушили, и с презентацией вышел профессор Калинин, глава направления «Бионика» и первый зам Руководителя центра «Заслон». Студенты притихли, уставившись на небольшого пожилого человека за кафедрой.
– Что есть жизнь? – философски произнёс тот и окинул взглядом зал. – Отчаянная кратковременная попытка сохранить свою структуру перед лицом неизбежно наступающей энтропии. Наш интеллект постоянно ищет способы ей противостоять. Инженеры научились создавать материалы и конструкции, которые могут существовать веками. Но… – Калинин развёл руками. – Остаётся ещё одна конструкция, существование которой нам очень хотелось бы продлить. Правда, сделать такое – непростая задача. Потому что конструкция эта – наше тело.
– Красиво завернул, – сообщил Бурову голос автоматического переводчика, и он повернулся, чтобы встретиться взглядом с улыбающимся китайцем.
– Сорок лет преподавательского стажа. Я и сам в студенчестве стал жертвой подобного выступления, тогда Кузмичёв рассказывал про новые достижения в протезировании, а мы с этим самым Калининым сидели в аудитории, – тихо ответил Буров.
– Технологии сейчас дошли до такого уровня, – продолжал Калинин, – что мы можем собрать любой протез, не уступающий по качеству телу человека. Даже выше! Рука или нога из современных сплавов сильнее и прочнее, камеры искусственного глаза могли бы воспринимать картинку не только в нашем дневном спектре, но и, например, в инфракрасном. Можно даже встроить макросъёмку! Но вот вопрос: как соединить эти устройства с человеком? Вот главная задача. Чтобы сигналы от того же глаза воспринимались мозгом и складывались в картинку. Или чтобы точность руки была достаточно высока для работы с сенсорными дисплеями. – Калинин грустно улыбнулся. – Ну, или хотя бы с клавиатурой. Для этого необходима проприорецепция, чтобы организм эту руку чувствовал, воспринимал как свою родную. И тут мы сталкиваемся с проблемой, если можно так выразиться, соединения наших нервных окончаний с «нервами» протеза. Нужно срастить его с человеком через так называемый «мост», переходник между тканями организма и искусственной конструкцией. К сожалению, на настоящий момент попытки не увенчались успехом. Пока у нас есть два высокотехнологичных устройства: одно создано природой, второе – инженерами. Но эти устройства не желают соединяться. Пока организм отторгает любой инородный материал.
И пока наши биохимики взяли передышку, некоторые задачи нам помогают решить нейросети. Так же, как многие сейчас прибегают к помощи электронных переводчиков, люди, потерявшие зрение, могут использовать нейросети для описания окружающего их пространства. Позвольте вам представить: улучшенная разработка, нейрогид на базе нейросети «Тейя», – Калинин вывел на экран презентации изображение очков.
– Серьёзно? – шёпотом возмутился Буров. – Какое отношение это имеет к бионике?
Калинин же продолжал распинаться о новой модели нейрогида, которая сейчас проходит испытания на добровольцах. И отклик быстрее, и описание точнее, и захват триста шестьдесят градусов. Как будто лекция затевалась ради этих очков! Судя по довольным кивкам сидящих впереди мужчин в строгих костюмах, так оно и было. Инвесторы. А вот проект Бурова уже четыре года только на государственной поддержке.
– А это уже признание поражения, – покачал головой китаец. – Но, кажется, все немного выдохлись. Помнишь, сколько было надежд на «Нейралинк»? А в итоге – пшик! Они так и не смогли разработать чип, который не стал бы отторгаться. Если мне не изменяет память, полгода – это максимум, чего удалось добиться. А очки, хм, и правда, передышка.
Буров скривился.
– Вопросы? – Калинин закончил лекцию и облокотился на трибуну, обозревая зал.
– Можно? – короткостриженая брюнетка, студентка из стайки, расположившейся на задних рядах, подняла руку. – Вы ничего не сказали об этической стороне таких изобретений. Очки – это очередное устройство, которое можно надеть и снять. Тут всё понятно. Но те протезы, про которые вы говорили вначале. Если люди смогут заменять любые части тела, вы не думали, как это на нас отразится? На нашем обществе? Что мы, люди, превратимся в нечто иное?
– Нет, – Калинин изобразил на лице удивление. – Если у инвалида появится полноценная нога или рука, разве это плохо?
– Глаза у художника, пальцы у пианиста, – продолжила девушка и уже другим тоном добавила: – Которые быстрее и точнее человеческих. Ноги, на которых можно спрыгнуть с третьего этажа, для спасателей. Рука, которая не дрогнет, для хирурга. Я уже не говорю о чипе, который сможет повышать аналитические способности мозга. Протезы – это хорошо, но вы не думаете, что люди начнут улучшать себя, менять здоровое тело, чтобы лучше выполнять свои профессиональные функции? Даже тот, кто не хотел бы так поступать, не выдержит конкуренции и присоединится к гонке. И тогда что? Человечество превратится в киборгов?
– Философский факультет МГУ? Помню, подписывал вам направление на всю группу. Это хорошо, что молодёжь волнуют такие вопросы, – Калинин изучающе посмотрел на студентку и улыбнулся. – Конечно, любое открытие приносит в общество новые риски. Человечество сталкивалось с этим в прошлом и ещё не раз столкнётся в будущем. Любое знание можно извратить и использовать во вред. Но такие опасения не должны мешать прогрессу. Существуют законы, правовые акты, этические стандарты. Может быть, вы нам в этом поможете, молодое поколение?
– Молодёжи не нужны наши с вами игрушки, – усмехнулся Ли. – Может нам отойти от дел и не мешаться?
– И кто тогда продолжит исследования? – возмутился Буров. – Вы видели, что их сейчас интересует? Нейронка!
Китаец цокнул языком и покачал головой. Было непонятно, не одобряет он упорство Бурова или новый девайс.
– Ещё вопросы? Да, пожалуйста, – Калинин повернулся к следующему оппоненту.
Девушка, недовольно вздёрнув нос, села. Буров покосился на студенческую группу. Не медики, значит, философы. Когда он упустил тот момент, что бионика перестала привлекать молодёжь? Сколько они уже бьются у невидимого барьера, пытаясь соединить живое и неживое? Десять лет? Или больше? Ещё эта реклама очков, как соломинка. Отчаянная попытка оправдать ожидания: смотрите, мол, мы что-то, да сделали!
3. Ирина
У всех в этой жизни есть точка опоры, цель, стремление, любимое дело. Наверное, чтобы продолжать жить, каждому из нас нужен смысл. Это помогает твёрдо стоять на ногах и стойко встречать трудности. Кто-то выбирает помогать людям и работает врачом, спасателем, пожарным, кому-то нравится создавать новые технологии… А что делать тому, кто не может продолжать дело, которому хотел посвятить всю жизнь? Как быть теперь, когда мир исчез? Когда вокруг пустота?
Ирина больше всего на свете любила рисовать. Ребёнком черкала что-то в блокноте, потом была художественная школа, а за ней – академия. Профессия художника-иллюстратора пришлась ей по душе. Ирина ведь и сама сочиняла истории. Сначала писала их для себя. Потом доверилась Максиму и он уговорил её послать рукописи в издательство. Несколько книг успели издать до аварии, иллюстрации и обложки Ирина нарисовала сама. Она не считала эти истории какими-то особенными, но теперь они неожиданно стали для неё спасением.