– Если вы не хотите лишних неприятностей, мастер Вранич, сейчас самое время отправиться на реабилитацию. Как раз тоже есть повод. Никто не придерется, вы будете на лечении. Только надо своего надежного человека временно на место директора назначить, чтобы не прислали со стороны.

Вот сукин сын! Тебе лишь бы нос сунуть.

– Сукин сын! – озвучила Валери мои мысли. – Если Ива не хочет неприятностей, то ей стоит написать на тебя докладную в Дорнох!

– Да пусть пишет, – согласился Морейра, хотя губы все же чуть виновато поджал. – Пока докладная дойдет в Дорнох, пока будет какая-то реакция, я успею изучить подземелья.

– И что потом?

– Откуда я знаю, – пожал плечами Морейра. – Потом будет видно. Смотря, что там.

О чем он думает только?

Спокойно. А то у меня сейчас опять какой-нибудь выброс будет.

Морейра упрямо смотрел на меня, не желая сдаваться. Ведь полезет же еще! И кто знает, что натворит там?

Любую дурь надо брать под контроль. Не можешь бороться – возглавь.

– Мастер Морейра, – холодно сказала я, поднимаясь на ноги, – я пойду с вами в выходные к оврагу. Но вы пообещайте мне, что будете ставить в известность по поводу каждого шага. Что никуда не полезете, не известив об этом предварительно. Вот да, чтобы я могла передать комиссии, где искать ваши кости.

Морейра заулыбался снова. Сначала очень осторожно, потом довольно и широко.

– Конечно, мастер Вранич, я обещаю! Если вы поедете, конечно. А то, как извещать?

Весело ему.

Мало того, Валери тоже улыбаться начинает.

– Сдается мне, Ива, он именно этого и добивался. Но сукин сын – все равно!

И не поспоришь!

– А вы, мастер Вранич, – вдруг говорит Морейра, – обещайте, что когда все закончится, отправиться на реабилитацию. Вам это действительно необходимо, и не стоит тянуть. Вот как закончится, и если я выживу, – тут он криво ухмыляется, – то вас из руки на руки передам хорошему специалисту. У меня знакомый есть.

– А если не выживите? – поинтересовалась я.

– Тогда только рекомендации будут.

– С того света дадите?

– Ну, вы же некромант! – и руками развел. – Разве это проблема? – А потом все же чуть серьезнее: – Я заранее напишу. Обещаете?

Мне его на месте убить хочется, а Валери ржет.

Глава 5. О данных обещаниях

– Лес, вон те две сумки – ваши, берите, – Тэд Саливан кивнул Морейре. – Там крупа, сыр, колбаса… в общем, все нам на обед и ужин. Вы, кажется, сами предлагали готовить?

Чуть ухмыляясь. Раз предложил, деваться некуда.

– Конечно, я все сделаю.

И на меня глянул.

Для меня.

Так-то дел всем хватит.

Утром в выходной мы собирались к оврагу.

И каждое утро, надо признать, Морейра ответственно приносил мне кофе. Я так привыкну скоро. А у него какой-то свой сорт, здесь такого не купить, и скоро закончится. Не бесконечно же? Но Морейра сказал, что уже отправил письмо и заказал еще, так что привезут. Я снова осторожно предположила, что, может, не нужно? Но Морейра сказал, что это небольшая компенсация за причиненные неудобства и беспокойства. Вот тут я и согласилась, потому что за такое беспокойство компенсацию разумно бы и куда больше содрать.

Сегодня утром он вместе с кофе еще письмо принес. Для Эйдана Ноэля, с просьбой поработать со мной. Реабилитолога. Те самые рекомендации, которые обещал. Я, как увидела кому адресовано – вздрогнула даже.

– Серьезно? А вы уверены, что это имеет смысл? – спросила с сомнением. – Вряд ли он берет каких-то случайных пациентов.

Слышала о нем, светило с мировым именем, едва ли не лучший в своей профессии. С императорским домом работает. Помню его книги в библиотеке… А тут я. Деревенский некромант.

– Случайных, конечно, не берет, – улыбнулся Морейра. – Это мой дядя, брат моей матери. С мамой они очень дружны, а на меня он поглядывает… ну, как на балбеса, снисходительно, без особого одобрения. Но отказать – не откажет. Если все будет нормально, я вас сам к нему отведу, сам поговорю с ним. Но если вдруг меня какие твари сожрут, то тут он тоже, в память обо мне, не откажет.

– Ваш дядя?

Нихрена себе! Но вот теперь я понимаю, как он в Гринбей попал. С такими родственниками куда угодно попасть можно.

– А что такого? – удивился Морейра.

Конечно, родственники у него не вдруг, а всегда такие были, он привык.

– Чего еще я не знаю о вашей семье? – мне даже чуть не по себе стало.

Он пожал плечами.

– Мой отец служит в императорской службе безопасности. Там такая работа, что про него вы вряд ли что-то слышали, они шума не любят. Оба моих старших брата тоже. Это семейное. Мой дед служил тоже, приехал из Эстелии по приглашению императора. У меня эстелийские корни, это и очевидно, но сам я, как и мой отец, родился здесь. Мама, соответственно, из Нораншира, и она тоже старается быть не на виду, ведет некоторые исследования для короны… А я, как вы сами понимаете, для государственной службы непригоден, характер у меня не тот. Не вышел. Вначале еще думали, что, может быть, Гринбей со своим подходом к дисциплине, это исправит. Но не помогло.

Не помогло, однозначно.

И он, выходит, со своими способностями и своим снобизмом – в семье неудачный младший сын? Надо же как… Но зато теперь все встает на свои места. Если, конечно, все правда.

И как-то совершенно очевидно теперь, что Морейра не отступит в своем желании докопаться. Такие, как он, не отступают. Они просто не привыкли, что что-то может пойти не так, как хотят. Что им могут отказать.

Поэтому и мне придется смириться со своей судьбой. Тем более, что он не так уж и не прав. Одобрять я, конечно, это не одобряю и поощрять не буду. Но хоть присматривать за Морейрой. Лучше заранее знать, куда его понесет.

Да и разобраться, вероятно, действительно стоит.

Днем у меня занятия и прочая работа, а вечерами я пыталась разгрести дедовы бумаги.

Морейра пытался влезть и помочь, но я твердо сказала, что посторонним рыться в дедовых бумагах не позволю. Впрочем, Морейра отнесся с пониманием.

Он ждал.

Я пока так ничего и не нарыла, но очень надеюсь, что хоть сегодня нас твари из подземелий не сожрут, и время еще будет.

– Надо за лошадью вашей послать, – как-то между делом сказала я, – пусть приведут сюда, тут подлечат.

– Лошадью? – он даже не сразу понял.

– Вы когда пришли сюда, то сказали, что ваша лошадь подвернула ногу?

– А, нет, – Морейра отмахнулся. – У меня нет лошади. В городе не нужна. Честно сказать, содержание обходится очень дорого, а смысла особого нет. Меня довезли до Ружка, а там я уже пешком.

– А почему не сказали сразу?

– Так вышло, – он пожал плечами. – Несерьезно как-то, из столицы без лошади.

И как-то вот… не нравится мне.

– О чем вы еще соврали, мастер Морейра, желая впечатлить? Может быть, там нет ни родственников, ни Гринбея, вы просто пытаетесь пустить пыль в глаза?

С другой стороны, вторая категория и Черная звезда есть. И это не на пустом месте. Но в его личном деле, которое прислали мне, только очень ограниченные сведения.

– На счет моей биографии, вы можете подать официальный запрос.

Подам. А то неспокойно как-то. Не то, чтобы есть основания не доверять, но вдруг там всплывет еще что-то интересное?

К оврагам едем вчетвером – я, Морейра, Валери и Тэд.

Мы чуть позади, а Валери с Тэдом чуть впереди. И интересно… я не замечала до этого, как Валери с Тэдом заигрывает. Легко так, между делом. И Тэд так же легко отвечает. Я слышу, как они разговаривают, слышу звонкий смех Валери… У Тэда гитара в чехле у седла, он действительно решил взять с собой. А Тэд поет, да… я слышала, как он поет.

Что-то было между ними? Они ведь давно знакомы. Кажется, было, но потом как-то… или нет? И вот, теперь снова?

Ладно, я не о том думаю.

Где-то тучки над горизонтом. Дождь будет? Все же сентябрь, сейчас нередки дожди. Но другого времени для этого похода нам все равно не найти. Деревья еще почти зеленые, только кое-где начинает появляться желтая листва.

– Может быть, теперь вы расскажете о своей семье? – вдруг предложил Морейра.

Я пожала плечами.

Ехать еще далеко.

– Даже не знаю, что рассказать. Мои все местные, дед вообще в Заревке родился, папа чуть дальше, за Мишкоцом. Дед был боевым магом, закончил Снервинскую академию. Не сказать, чтобы был сильным магом, но смог себя показать. Его родители не учились. Слабый дар у них был, но учиться так и не пошли, жили в деревне как все, у них был дом, хозяйство. Но дед понимал, что его жизнь теперь сильно отличается от той, что могла бы быть дома. Он мог получить больше. И когда отслужил положенное после академии, начал задумываться о том, что надо дать шанс простым ребятам. Возможность учиться и развивать дар. Начал он все это вообще на свои деньги, потом нашел тех, кто готов поддержать, потом получил поддержку короны. Моя бабушка была природником, занималась здесь же полевыми работами. Мама пошла в нее. Мама никогда не одобряла дедовы идеи, она говорила, что это не шанс учиться, а шанс помереть раньше времени где-нибудь в овраге, в грязи, быть сожженным или разорванным на куски.

Морейра фыркнул.

– Если дар, стоит его развивать.

– Да, – кивнула я. – Дед считал так же. Дар – это судьба. И не стоит от судьбы бегать. И все же мама вышла замуж за военного некроманта. Папа тоже закончил Снерву, успел повоевать, а потом дед пригласил его сюда. Здесь они с мамой и познакомились. У мамы всегда были другие дела и другая работа, не война, а урожай пшеницы и ячменя, капуста, яблоки… Когда папа погиб, она сказала, что не может здесь больше оставаться, с нее хватит войны и всего, что с ней связано. Она не будет участвовать в том, чтобы готовить из местных детей мясо для полей сражений. Так и сказала.

Я поджала губы, поняла, что до сих пор меня задевает все это.

– Злитесь на нее до сих пор? – тихо спросил Морейра.

Я головой мотнула.

– Нет, это ее право. Каждый имеет право на свои взгляды. Если она хочет сажать капусту, пусть сажает. Только мир от этого не изменится. Если бы там, под Брайницом, мы не смогли бы собрать последние силы и выстоять, где бы она была сейчас?

Злюсь, да. До сих пор злюсь.

Морейра фыркнул снова.

– Ваша мать? Сажала бы капусту для Олунхавского хана, думаю, примерно так же, как и сейчас.

Я посмотрела на него. Как-то… слишком, что ли.

– Для хорошего природника, – сказал Морейра еще, – нет большой разницы на кого работать. Природнику важна земля и то, что на ней растет. А политические игры – дело такое… перераспределение ресурсов, не более. Простые люди неизбежно страдают во время войны, но если смотреть шире… Вот эти земли сколько переходили из рук в руки? Даже во времена Огнена, то кнепольские князья владели, то тишойские, потом земли стали частью Тессалийского королевства, потом частью Варайского, потом снова независимость, потом стали частью империи. А семья каких-нибудь местных фермеров как пахала свой огород на холме, так и пашет. И им вообще не важно, кому платить налоги. Сколько – важно, кому – нет. Важна эта земля и спокойная жизнь.

– То есть, по-вашему, не стоит и дергаться?

– Я похож на человека, который считает, что не стоит дергаться? – Морейра засмеялся. – Просто в чем-то ваша мама права.

– Если бы сюда пришли олунхайцы, – сказала я, – они бы многих согнали со своих земель. Лучшие земли бы отдали своим. И простые люди пострадали бы тоже. Лишились бы своих домов.

– Может быть, – согласился Морейра. – А может, и нет. Может быть, сюда бы не дошли. Я не хочу спорить, поверьте. Я тоже был на войне и под Брайницом, и сделал все, что в моих силах. И даже больше. И при жизни и… после смерти тоже…

В его голосе что-то глухо царапнуло.

После смерти?

– Что? – не поняла я.