– До вечера, – махнула Поля рукой, поманила пальцем дочку, которая уже делила сокровища, привезённые Костасом, на всю компашку.

Тыковка уверенно заявила, что останется здесь, ногти ей тётя Ира накрасит, тем более Котя ещё не видел, как она делает колесо.

Поля молча кивнула, соглашаясь. Сказала, что предупредит бабушку, поспешила к калитке, бросая немного кокетливый, при этом совершенно дежурный, и оба это знали, взгляд на Костаса.

Костика в её интерпретации.

Для Поли он Костик. Кос-тик. Спасибо, что не Котя, хотя…

Костас проводил взглядом стройную фигурку, невольно отмечая то, что видел бессчётное количество раз до этого.

Невысокий рост, обманчивая хрупкость, светло-рыжие в блонд волосы волной стекали до лопаток, брюки палаццо, скрывающие обувь, жилет, белая кожа рук – стояла почти летняя погода, – сумочка на цепочке через плечо.

Поля быстро переставляла ноги, неосознанно виляя стройными бёдрами, тонкой кистью поправила упрямый локон, на ходу убирая заколкой-крабиком волосы, оголив изящную шею.

Хороша, божественно прекрасна, так бы и… не будь это Пелагея Андреева, приударить за которой – расстрельная статья без права на помилование.

Отмахнулся от нахлынувшего морока, как от назойливой мухи. Напомнил себе, что в мире миллионы женщин, тысячи из которых не откажутся побывать в роли его подруги сердца.

В конце концов, у него есть Юленька – славная крошка с крепенькой попкой, до которой он пока не добрался…

Вот, звучит как план, а Андреева Пелагея Николаевна звучит, как пуля в лоб.

Зашёл на кухню, где суетилась сестра Ираида, сверкая длинными тёмными ногами. Они все загорали мгновенно. Не успеет проклюнуться весеннее солнышко, сойти снег, а оливковая кожа приобретает бронзовый оттенок.

У плиты стояла мама, помешивая что-то в кастрюле, откуда доносился знакомый до боли запах, в животе предательски заурчало.

В одночасье воздух пришёл в движение. Ираида радостно вскрикнула, мама раскрыла объятия, готовясь задушить в них чадо. Запрыгала, завизжала вокруг детвора, приветствуя дядю писками, выкриками, хаотичными прыжками, пока не раздался окрик матери – бабушки разномастной детворы.

– Мыть руки и есть! Живо! Ленивые вареники ждать не будут. Конфеты на стол!

Раздалось недовольное ворчание, бурчание, сопение, но череда ребятни потянулась к столу, выворачивая карманы, покорно выкладывая «добычу» рядом со своим местом, ревниво косясь друг на друга, чтобы не дай бог… не дай бог… Будто сладости достаются им по великим праздникам.

Потом дружно ели, шестеро детей от трёх до девяти лет, пять тёмных головок и одна огненно-рыжая, не хватало только двоих – сыновей Костаса. Уехать в своё время на север было всё-таки ошибкой.

Ираида зорко следила, чтобы было съедено всё.

Да, со сметаной, да, и Эмилии это тоже касается, и Пети тоже.

Конфеты никуда не денутся, лежат на столе, рядом с каждым своя, лично отобранная кучка.

Как же происходившее напоминало детство… когда-то они точно так же сидели, недовольно пыхтя, заталкивали в себя «правильную» еду, переживая, что на шоколад не останется места в желудке.

Удивительное дело, место оставалось, как и место играм, проделкам, порой хулиганству и седым волосам на головах родителей.

Костас тоже с удовольствием поглощал простое, знакомое с детства блюдо, ловя себя на мысли, что с радостью положил бы перед собой конфету в качестве поощрения.

И даже знает, как эту вкуснятину зовут…

Глава 2

Юбилей Андреева Николая Анатольевича приходил со всем возможным размахом, который только возможен в городке с населением тридцать тысяч человек. В самом престижном ресторане со звучным названием «Акрополь» с колоннами у входа и статуями античных богов в зале.

Помимо мэра города, глав районов, прочих представителей администрации, уважаемых бизнесменов всех мастей, заглянул на огонёк губернатор края. Все с официальными поздравлениями, пожеланиями, а то и с наградами от имени и по поручению.

Были приглашены аниматоры для малышни, коей собралось немало. Какие-то певцы, известные в узких кругах тех, кто вырос из Трансформеров и прекрасной Эльзы. Танцевальный ансамбль из Краснодара, сверкающий перьями и голыми ногами, и естественно, местный казачий хор.

Ведь Андреев – знаменитый казак, так он когда-то решил.

Пропустить юбилей такого человека Костас не мог. Не потому, что Николая Анатольевича было за что уважать, помимо того, что их фирмы много лет работали в крепком тандеме, а потому, что дядя Коля для него как второй отец, пару раз и первый. Не с каждой проблемой пойдёшь к родному, иногда совет со стороны важнее.

И всю эту красоту, включая фейерверк, бодрого ведущего, полуголых девиц в перьях и казацкие удалые пляски организовала Поля – дочь юбиляра. Умница и красавица.

И какая красавица!

Пара рюмок, опрокинутых в начале торжественного ужина, кажется, начали доходить до Костаса. Долго они, конечно, шли, с шести вечера до одиннадцати, зато прямо сейчас плескались и требовали выхода. Желательно в горизонтальной плоскости, в идеале – с Полей.

О чём думать если не грешно, то опасно для жизнедеятельности яиц. Оторвёт ведь.

Костас оглядел полупустой зал. Большая часть гостей разошлась, остались только свои, преимущественно ровесники юбиляра. Сдвинули столы, о чём-то жарко спорили, вспоминали, громко смеялись, иногда срывались в пляс, прося ди-джея поставить что-нибудь подходящее ситуации. Пели, обнявшись, раскачиваясь из стороны в сторону.

Вот-вот разнесётся протяжное «Хас-Булат удалой», и можно смело расходиться по домам.

Нужная кондиция достигнута. Гости станут лишними на этом празднике, останутся только самые близкие, забурятся к кому-нибудь домой, кто предусмотрительно отправил внуков к родителям, и продолжат веселье до утра.

Пара стройных девчонок извивалась на танцполе, задорно вихляя задами. Среди них скакала Тыковка, восхищаясь сама собой и пышной юбкой. Иногда кружилась на месте, иногда выбегала в центр зала, что-то выкрикивала, бежала обратно, порой тащила танцевать Полю – её маму.

Поля выходила, брала за руки дочку, кружилась с ней, переставляя стройные ноги, виляла бёдрами, затянутыми в красное платье, трясла белокурыми в рыжину локонами, перекидывалась с кем-нибудь парой слов, улыбалась, сверкая белыми зубками.

И заставляла несчастный член Костаса бодриться, в надежде получить сладкое.

Тихо ты, нам туда нельзя. Проход закрыт!

Поля, конечно, не сестра, пусть и росла на глазах, думать в этом плане об этом сокровище не запрещено, но голову, даже если она в штанах, а не на плечах, терять не стоит.

Сочная чернявая девица заметила масленый взгляд Костаса, начала извиваться сильнее, поглядывать призывней.

Что ж, похоже, выбор сделан.

Прости Юленька, о чём ты не узнаешь, того не было.

– Потанцуй со мной, Котя! – врезалась в его ноги Тыковка.

– Конечно, принцесса, – сразу отозвался Костас.

Присел, подхватил кроху на руки, отодвинул одну ручонку, начал кружиться, как в вальсе, плавно подбираясь к танцующей Поле.

Да, нельзя, но он же с чистыми намерениями, просто танцует, между прочим, с её же дочерью.

Тыковка обхватила его шею одной рукой, второй обняла маму. Оказалась между ними двумя и начала раскачиваться в такт музыки, довольно подпевая.

– Хороший праздник получился, – похвалил старания Поли Костас, глядя на довольного юбиляра и его компанию.

– Ещё бы Лукьян не опоздал, – фыркнула Поля, почти сталкиваясь с ним лбом стараниями Тыковки. – Соня, осторожней, – одёрнула дочку.

Та в ответ лишь засмеялась, находясь на грани между хорошим настроением и истерикой от усталости, когда в ребёнка, кажется, вселяется бес, и поможет только экзорцист.

– Имей совесть, человек из Норильска прилетел, сразу с самолёта сюда.

– Вообще-то, он к своему отцу прилетел, – назидательно проговорила Поля. – Мог бы и помочь с организацией банкета.

Костас закатил глаза. Помочь с организацией, ага…

Поищите дураков в другом месте. Кому-кому, а родному брату отлично известно – кто вздумает Полюшке помочь, тот два дня не проживёт. И смерть его будет долгой и мучительной.

– Хас-Була-а-а-а-а-ат удало-о-о-ой, – заголосили за столом. – Бедна са-а-акля твоя-а-а-а…

Сигнал подан, больше ни родителям, ни юбиляру точно ничего не понадобится. Можно смело отправляться домой.

– Ну, и где твой друг? – приподняла бровь Поля, глядя в упор, снизу вверх на Костаса.

Нормальная претензия. Давно ли он подрядился в няньки к тридцатичетырёхлетнему бугаю, размером примерно со славянский шкаф.

– Соня, скажи всем «до свидания», мы едем домой, – Поля попыталась оторвать детские ручонки от шеи Костаса.

Тыковка, естественно, имела другое мнение. Неизвестно, кто её отец, но кто мама видно невооружённым взглядом.

– Нет! Нет, нет, нет! – заголосила Тыковка, извиваясь.

– Соня, – терпеливо повторила Поля, – отпусти Костю, у него дела, – бросила быстрый, незаметный для ребёнка взгляд на чернявую, продолжающую изображать жрицу богини Афродиты.

В тему пришлись Акрополь, статуи и отдельно взятый грек.

– Ночью?! – возмутилась Тыковка. – Нет, не поеду домой! Я Эльза! – объявила она.

– Пойдём-ка, Эльза, – буркнул Костас.

Отнял детскую руку от женской шеи, шейки вернее, по которой скользнул взглядом. Оставалось надеяться, что не слишком похотливым. Если что, у него есть алиби – вод-ка.

Водка виновата, сам он – агнец невинный, не знающий, где у женщины что находится.

От стола с оставшимися гостями неслось:

– На заре-е-е-е ю-юны-ых ле-е-е-ет ты погу-у-у-убишь ейо-о-о-о-о…

Костас двинулся к выходу, помахал рукой юбиляру, тот одобрительно кивнул, показывая на часы – подарок Костаса. Поля спешила следом, переставляя ноги на высоченных каблуках. Господи, как она на этом ходит?

Улица встретила головокружительным запахом цветущих садов и прохладным ветром. Костас быстро сдёрнул с себя пиджак, закутал Тыковку, которая полусонно брыкалась и фырчала, но усталость уверенно одерживала победу над вредностью.

– Проводишь, Кос? – как из-под земли появился Лукьян, со щенячьей надеждой посмотрел на друга.

– Иди, – гоготнул Костос, мазнув взглядом по дамочке, жмущейся в стороне. – Доставлю в лучшем виде.

Нормальная цыпочка. Не Костосу жаловаться, он редко оставался ни с чем, но этот пройдоха, лучший друг по совместительству, умудрялся цеплять самых сладких девочек ещё со школьной скамьи.

– Завтра посидим, – пообещал Лукьян Костасу, кивнув на прощание сестре и племяннице.

Развернулся, поскакал широкими шагами, резво для своего телосложения переставляя ноги. В такт им покачивались кудри на рыжей макушке. Подошёл к дамочке, галантным жестом надел свой пиджак, положил лапищу на тонкое плечо, что-то проговорил, выразительно заглядывая в глаза, та растеклась в улыбке, кивнула, соглашаясь, кажется, на всё.

– П-ф-ф-ф, – раздалось неодобрительно фырканье со стороны Поли.

Как пить дать, завтра заставит старшенького брата принимать ванну из мирамистина.

Остановилось вызванное такси. Поля нырнула на заднее сидение, протянула руки, чтобы перехватить дочку. Костас демонстративно уселся рядом, придерживая уже крепко уснувшую Тыковку.

– Тебя ждут, – буркнула Поля, тем не менее, сдвигаясь, уступая место.

– Настроения нет, – полушёпотом ответил Костас. Назвал адрес таксисту.

Поля демонстративно закатила глаза, фыркнула, поправила юбочку Соне, убрала пару кудряшек от лица, посмотрела с любовью, улыбаясь чему-то своему.