Что-то слишком много необычных событий со мной происходит в последнее время… Сначала ко мне впёрлась непонятная девица, якобы за вантузом. Потом она явилась с конфетами и отключила меня какой-то дрянью. Слава богу, что в квартире ничего не пропало. А сегодня какие-то придурки попытались меня похитить. Не понимаю… Зачем я им понадобилась? Я не миллионерша, и не богатая наследница, и никаких ценных секретов не знаю. А бандюганы не побоялись напасть на меня прямо возле дома, притом что у нас имеется охрана и камеры установлены. И вообще в доме живут приличные люди, и никакая шваль поблизости не ошивается.

Тут мой взгляд упал на коробку с конфетами, и я вспомнила, что говорила Катька: эту коробку купил интересный мужчина со шрамом, приехавший на синем «мерседесе». Ну, если Катьку послушать, то у нее все мужики моложе восьмидесяти «интересные», это нельзя считать особой приметой, разве что шрам. И то, мало ли в нашем городе мужчин со шрамом? Но вот синий «мерседес» – это уже что-то конкретное. И тут мне пришло на ум, что возле входа в Катькин магазин установлена камера. И что синий «мерседес» на нее вполне мог попасть, раз уж он припарковался рядом с магазином.

Я не поленилась, спустилась на первый этаж и постучала в комнату охраны.

– Открыто! – донесся из-за двери хриплый голос Васильича.

Я зашла. Васильич сидел за столом перед монитором, на который были выведены изображения с нескольких камер, и со вкусом пил чай с пряниками.

– Чаю хочешь? – предложил он приветливо.

Васильич вообще мужик не вредный, а мне как-то особенно симпатизирует. Говорит, что я на его дочку похожа. А сегодня смотрел на меня по-другому, задумчиво как-то. Я удивилась, но вспомнила, что была сегодня в салоне красоты и изменила внешность.

– Ничего так! – Васильич подмигнул мне по-хорошему. – Так чай будешь пить?

– Какой там чай! – вздохнула я.

– Случилось что?

– Да какой-то козел мою машину помял! Прихожу, а на ней такая вмятина!

– Так застрахована машина-то?

– Застрахована, конечно, только у меня франшиза – такое повреждение под страховку не попадает, так что я влетела на деньги.

– Сочувствую! А только я-то чем могу помочь?

– Васильич, миленький, а можно мне посмотреть запись с камеры, может, узнаю, кто мою ласточку задел, и прихвачу козла? Если это кто-то из наших…

– Да, конечно, смотри, нет проблем. С какой камеры тебе показать и за какое время?

Я сказала, что припарковала машину возле магазина, и время назвала примерно то, когда неизвестный мужчина со шрамом покупал у Катьки конфеты.

Васильич поставил нужный диск, пощелкал кнопками и пересел на другой стул:

– Садись, смотри!

Я начала просматривать запись в ускоренном режиме. Васильич наблюдал через мое плечо, чем меня сильно напрягал. Ведь увидит, что моей машины близко не было. Тут ему кто-то позвонил по громкой связи:

– Охрана? Откройте шлагбаум!

– Кто такой? – строго осведомился Васильич. – На каком основании?

Он вообще-то, как я уже говорила, человек не вредный, но не любит, когда на него повышают голос. Вот и сейчас он прикрыл микрофон ладонью и проворчал:

– Ишь раскомандовался! Держится, как большой начальник, а наверняка всего-то курьер!

Водитель сменил тон и стал объясняться. Васильич долго ломался, а я, пока он был занят, быстро просматривала запись. Вот в кадре появился темный «мерседес». Запись черно-белая, так что цвет сразу не определишь, но, скорее всего, машина и правда синяя. А вот из нее вышел высокий мужчина, зашел в магазин… Ну, не сказать, что красавец, но ничего, рослый, подтянутый, и вроде бы действительно шрам имеется.

Через минуту он вышел с коробкой конфет. Ну, ясно, это тот самый, о котором говорила Катерина. Мужчина сел в машину, и тут я заметила рядом с ним еще один силуэт, похоже что женский…

Машина отъехала от магазина и тут же пропала из поля зрения камеры.

Я отмотала немного назад, до того места, когда «мерседес» появился в кадре. Как назло, номера не были видны, машина стояла боком к камере. Но когда отъезжала от магазина, на мгновение развернулась так, что показались номера…

Я поставила плеер на паузу, склонилась к экрану и пригляделась. И мне удалось прочитать номер – УГУ 758. Ну что ж, это хорошо.

Тут Васильич закончил препираться с водителем, поднял шлагбаум и повернулся ко мне:

– Ну что, поймала того козла?

– Нет, наверное, это меня в другом месте задели!

– Ну, если так, я тебе ничем помочь не могу.

– Всё равно спасибо!

Грозен и всемогущ Царь Царей, владыка Азии Ксеркс, сын Дария Великого. Он и сам не знает имена всех племен, подвластных его скипетру, он и сам не ведает, как обширна его держава, не представляет, как велико его богатство. Да ему и не надо – на то есть у него подданные, сатрапы и чиновники, казначеи и писцы. По одному мановению его руки, по одному движению брови исполняют они любой приказ, любое царственное пожелание.

Восседает Царь Царей Ксеркс в огромном зале, облицованном мрамором и порфиром, украшенном золотом и слоновой костью. Трон его усыпан драгоценными камнями, он сверкает, как утреннее солнце в июле. Сам Ксеркс облачен в просторный, расшитый золотом тирский хитон, на голове у него сияющая тиара, увенчанная огромным рубином. Рубин этот украшал статую богини в далекой Индии, но Царь Царей возжелал его – и покорные индийцы принесли рубин и положили к его ногам. Разгневалась богиня – но что такое гнев индийской богини по сравнению с гневом Царя Царей?

В правой руке у царя – скипетр из слоновой кости, усыпанный самоцветными камнями, левой рукой царь перебирает волнистую, выкрашенную охрой бороду.

За спиной у царя стоят два эфиопских раба, обмахивают они Ксеркса опахалами из перьев страуса.

По бокам трона высятся два могучих воина в драгоценных хитонах, с саблями в позолоченных ножнах. Это – Бессмертные, непобедимые царские гвардейцы.

У подножья трона притихли в ожидании приказов грек-переводчик, мидянин-распорядитель и дюжий скиф в рубахе без рукавов – этот на случай, если царь захочет кого-то немедля казнить.

Перед троном на мраморном полу склонился в поклоне посланец Карфагена, на нем расшитая золотом пурпурная мантия, драгоценный головной убор. Ждет карфагенянин царского решения – позволит ли Ксеркс его соплеменникам торговать в его бескрайней империи?

Царь Царей милостиво кивнул, проговорил что-то переводчику, переводчик залопотал на гортанном языке, карфагенянин заулыбался, низко поклонился, принялся благодарить.

В это время распахнулись высокие двери зала и быстро вошел царский родич, военачальник Мардоний. Видно, что только из похода, едва успел переодеться в соответствующие случаю одежды, но не успел смыть дорожную пыль.

Прошел военачальник к трону, оттеснив карфагенянина. Тот испуганно отступил, недоуменно глядя на вошедшего.

Царь Царей помрачнел, знает, что не посмел бы Мардоний нарушить порядок без серьезной причины. Знаком велел вывести карфагенянина, когда двери за ним закрылись, спросил:

– Что случилось?

– Не вели гневаться, великий царь! – Мардоний склонился перед Ксерксом. – Я лишь принес эту весть!

– Говори!

– Греческие города в твоих владениях взбунтовались, перебили гарнизоны.

Побагровело лицо царя, глаза его вспыхнули от гнева.

– Как они посмели?! Знают ведь, что будут за это сурово наказаны!

– Они не посмели бы поднять мятеж, если бы не помощь.

– Помощь? Чья помощь?

– Афины прислали им двадцать боевых кораблей.

– Вот как? – Царь царей опустил голову, задумался. Затем взглянул на своего распорядителя и приказал: – Приведите того грека!

Распорядитель тут же понял, о ком идет речь, шепнул что-то своим подчиненным, те мгновенно исчезли.

Не прошло и часа, как в зал в сопровождении двух придворных вошел хмурый грек в стоптанной обуви, в простой льняной тунике и поношенном сером плаще. Прошел через зал, не глазея по сторонам, не дивясь блеску мрамора и сверканию драгоценных камней. Сопровождавшие его придворные упали ниц перед троном, грек же остановился и кивнул Царю Царей как ровне, как старому знакомому.

Все в зале замерли в испуге. Даже рабы с опахалами на мгновение перестали обмахивать царя. Только гвардейцы-Бессмертные не шелохнулись и не выказали страха.

Мидянин-распорядитель подскочил к невозмутимому греку, испуганно залопотал, косясь на правителя. Переводчик в трепете перед царским гневом зашептал:

– Ты лицезришь Царя Царей, владыку Азии, бессмертного Ксеркса! Немедля склонись перед ним, коснись лбом пола и жди позволения подняться!

Грек презрительно взглянул на мидянина и на толмача, проговорил сухо:

– Я Демарат, царь Спарты, потомок Геракла. Я благодарен великому царю за его благосклонность, но спартанцы никогда и ни перед кем не склоняются.

Все присутствующие застыли в страхе. Скиф-палач потянул из ножен меч, ожидая царского приказа обезглавить наглеца. Переводчик побледнел, не решаясь перевести слова грека.

Но перевод не понадобился – Царь Царей неплохо понимал по-гречески, переводчика же держал для соответствия придворным правилам, а также для того, чтобы иметь запас времени на раздумья.

Лицо владыки перекосилось от гнева… но затем оно разгладилось, Ксеркс взял себя в руки и заговорил:

– Никто из смертных не смел стоять перед моим троном так гордо, как ты. За такую заносчивость любого другого я приказал бы тотчас же казнить, но я вижу твое царственное лицо и понимаю, что ты – истинный царь и ни перед кем не склоняешь головы. Расскажи же, Демарат, что привело тебя в мой дворец и чего ты хочешь.

– Я – законный царь Спарты, двадцать поколений моих предков правили в этом великом городе, но сейчас родственники сместили меня. Я пришел просить тебя, о Ксеркс, о военной помощи, чтобы восстановить справедливость.

– Я выслушал тебя благосклонно, о Демарат. Теперь я хочу спросить: если я помогу тебе вернуть трон твоих предков, поможешь ли ты мне покарать заносчивые Афины?

– Да, великий царь! Демарат всегда возвращает долги и держит слово! Тем более я ненавижу заносчивых афинян, не ценящих истинное благородство и идущих на поводу у простого народа!

– Скажи мне, Демарат, Спарта – это и впрямь такой великий город, как ты говоришь?

– Да, великий царь. Самый великий и самый могущественный из греческих городов.

– В чем же его величие? В огромной армии? В мощном флоте? В несокрушимых крепостных стенах?

– Нет, великий царь! У Спарты нет флота, ибо она расположена далеко от моря. У Спарты нет каменных стен, ибо ее стены – это щиты ее сыновей. Армия Спарты не очень велика, но каждый спартанец стоит сотни других воинов.

– Я выслушал тебя, Демарат. Но это всего лишь слова. Ты говоришь, что каждый спартанец – великий воин? Но у меня есть моя гвардия, десять тысяч Бессмертных. Каждый из них – великий воин. Можешь ли ты сразиться с одним из них?

– Да, великий царь.

Царь Царей сделал неуловимый жест рукой – и один из Бессмертных выступил вперед, встал перед спартанцем, вытащил из ножен длинную саблю.

Демарат быстрым взглядом окинул персидского воина, оценил его высокий рост и мощное телосложение, достал из ножен свой короткий меч – акинак.

Распорядитель и переводчик стояли чуть в стороне, наблюдая за происходящим. Они успокоились, царский гнев на сегодня их миновал, и теперь можно было полюбоваться поединком.

– Твой соотечественник глуп, – вполголоса сказал переводчику мидянин. – У него нет ни одного шанса против Бессмертного! Кроме того, что он меньше ростом и слабее, его меч слишком короток. Он не сможет даже приблизиться к гвардейцу – тот снесет ему голову своей длинной саблей! И вообще, как хваленые спартанцы сражаются такими короткими мечами? Их слава явно преувеличена!