Сергей Остапенко: Вестник погибели

Горе миру от соблазнов, ибо надобно

прийти соблазнам; но горе тому человеку,

через которого соблазн приходит.

Евангелие от Матфея, 18:7.

Послание

Вода, пахнущая арбузом, солёная-пресолёная, по щиколотку, можно дойти почти до горизонта. Ветер, горячий, пыльный, с запахом высохших степных трав. Берег крутой, обрывистый, видна в разрезе вся геологическая история, вплоть до миоцена. Весь в осыпях и беспорядочно торчащих кустиках, под ним пористая галька, сухие стебли и глыбы известняка, причудливо обточенные приливами. Всё дикое, нетронутое и настоящее. Здесь всё осталось таким, каким он застал, таким, каким он любил.

Пока они его не достали.

Нунция смахнула наметившуюся слезу, поставила сумку и осторожно извлекла округлый предмет, укутанный в тёмный бархатный плат. Сдвинув ткань, она осмотрелась – кажется, никто за ней не следит – и только потом, полностью освободив урну, пошла прочь от берега, погружая стопы в тёплое сентябрьское море.

Чувство безопасности было обманчиво, и Нунция это знала. Смерть могла прийти в любом, самом неожиданном обличии, в самое неподходящее время, маскируясь под личиной случайного прохожего, невинного ребёнка или милой старушки, человека в форме или безобидного на первый взгляд автоматического уличного уборщика. Она приходила множество раз, но так и не смогла её забрать. А вот отца, всё же, сумела.

Но сейчас Нунцию не беспокоило, что за ней могли шпионить. Пусть катятся в ад.

Вода дошла до колен. «Достаточно» – решила Нунция, остановилась, вынула плотно сидящую глиняную крышку и, мерно погружая кисть в сосуд, стала, как сеятель, разбрасывать прах.

– Прощай, милосердный спаситель, – сказала она. – Прощай, защитник.

Она закусила губу. Сегодня она здесь одна, как и должно быть. В конце концов, её позволили удочерить официально – единственную из всех. Её братья и сёстры, из числа выживших, сделали бы всё, чтобы сейчас быть рядом. Но существует негласный кодекс, который не велит им собираться большими группами. Нельзя впутывать других в свои дела, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание. Всё, что может навредить им, считается «некононичным» и пресекается.

Даже если речь идёт о церемонии прощания с прахом.

Нунция запустила руку на дно и выскребла остатки кончиками пальцев. В горстке пепла был какой-то маленький предмет. Она вынула его и сдула в море всё, что осталось от майора погранслужбы, государственного советника Алексея Кононова, её названого отца. На ладони остался крохотный цилиндр со штекером, похожий на сточенный донельзя огрызок карандаша.

Это послание от него – что же ещё! Нунция впивалась в предмет взглядом, пока не услышала, что на холме, над обрывом, приземлился аэромобиль. Спрятав находку в массивном поясе, придерживающем на бедрах тунику, она рванула к берегу. Неужели хоть в такой день судьба не могла избавить её от непрошеного внимания!

Нунция наклонилась над спрятанной в траве сумкой и положила в неё опустевшую урну.

– Вы обронили.

Молодой человек протягивал ей тёмный бархатный плат, мокрый и запачканный глиной.

Какой подозрительно резвый незнакомец. Только прибыл – и уже внизу. Как будто не по сыпучей тропинке спускался, а сиганул с парашютом.

– Оставьте добычу себе, если нравится.

– Я и правда не прочь получить от вас что-нибудь на память. Но без такого мрачного флёра. Может, айди коммуникатора?

Нунция быстро собирала вещи.

– У вас красивые волосы, – продолжил молодой человек. – Необычный такой оттенок, как будто в чашку с какао бросили щепоть пепельно-розовой пудры. Но это, уверен, ваш настоящий цвет… Серьёзно! И глаза редкие. Тёмно-фиалковые…

Если он один из них, возможно, они предполагали, что в урне её ждёт сюрприз, и искали удобного момента. Тогда возможно, что сейчас всё кончится, и она даже не успеет предупредить своих. А если непрошеный гость просто случайный наглец… нужно действовать быстро, пока он не опомнился.

Нунция сделала быстрый шаг к незнакомцу, мягко обхватила его локти и прижалась к туловищу. Он судорожно дёрнулся и понял, что освободиться не получается.

Парень был на полголовы ниже, худощавый и смазливенький, в летнем костюме, с модной небритостью на щеках и скрывающими уши тёмными локонами. Забавный, и даже милый. Кто знает, если бы она была нормальной, вернее, если бы могла позволить себе близкие отношения, у него мог бы быть шанс. Но нет.

– Прости. Мы с тобой не пара. Мне пора.

Нунция произнесла это максимально внушительно, чувствуя, как синтезировалась под кожей и ушла через поры порция едкого отталкивающего запаха, который сделает её абсолютно непривлекательной для любого мужчины. Она сжимала локти ещё несколько секунд, чтобы в его ноздри гарантированно попал защитный химический агент. Когда он наморщился и скосил лицо в сторону, она ослабила захват и сделала шаг назад. Сработало. С бедняги хватит.

Но он оказался не робкого десятка. Поморщился, но взял себя в руки и посмотрел ей в глаза, показывая, что такими приёмами его не проймёшь.

– Ты ведь одна из этих… Из подкидышей? – спросил он.

Она уже накинула сумку на плечо и двигалась к тропе на обрыве.

– Одна из этих кукушат, чужачка?

– У меня что, надпись на лбу… – пробормотала она себе под нос. Пусть кричит что пожелает, лишь бы оставил её в покое. У неё наметились дела поважнее, чем защищать семейную честь.

– Ну и вали!

Нунция, подобрав тунику, уже взбиралась вверх по склону, оцарапав лодыжку сухими колючками. Бросив беглый взгляд вниз, она увидела, что парень стоит, отвернувшись, и смотрит на утопающее закатное солнце. Тёмный бархатный плат трепали волны. Кажется, его грудь сотрясается. Рыдание или смех?

Нунция юркнула в квартиру, припаркованную у чахлой рощицы над обрывом, неподалёку от бутафорского маяка на окраине законсервированного посёлка. Здесь, на берегу залива, впадающего в Азовское море, они с отцом прожили последние годы. Она проверила окна, и, убедившись, что рядом никто не ошивается, погрузилась в раздумья.

Найденный в урне предмет она протёрла салфеткой и положила на стол, разглядывая с разных ракурсов. Кажется, ей не помешал бы совет. Очень конфиденциальный совет.

Нунция знала, к кому она может обратиться, не опасаясь, что разговор подслушают. Щелчком пальцев она привычно разверстала в комнате экран коммуникатора и отправила вызов сестре. Пользоваться старой моделью было неудобно, но интегрировать в себя интерфейс смартвзора Нунции было не по карману. Контакт замерцал красным – блокировано. Чёрт, точно, она же сейчас на работе… Кого же тогда вызвать, Крона? Клио? Аримана?

Она не успела ни на кого переключиться, – в окне диалога возникло обеспокоенное женское лицо. Лет двадцати с небольшим, в белом лабораторном комбинезоне, под которым темнеет подчёркивающий её стройность бадлон. На Нунцию глядела её копия – может, чуть бледнее, и с волосами, спрятанными под косынкой, а не рассыпанными по плечам. Сестра Рея.

– Прости, – сказала Нунция.

– Ничего, я могу уделить тебе немного времени. Сделаю перерыв. Я понимаю, тебе трудно. Как и всем нам. Уверена, что ты всё сделала идеально, как он завещал.

– Свою скорбь я ношу в себе, сестра. Можешь быть уверена, его последнее желание исполнено. Я тебе звоню не потому, что хочу поплакаться.

– Что случилось? У тебя новая теория, переворачивающая взгляд на мироздание?

Нунция нахмурилась было от шпильки сестры, но не стала язвить в ответ. Вместо этого метнулась к окну и молниеносно осмотрелась.

– За мной увязался какой-то тип. То ли спонтанный ухажёр, то ли… Не знаю как, но он сразу узнал, кто я. Наверное, следил.

– Отшей его, – бросила Рея.

– Я попыталась, но он не отстал. Кажется, теперь он бродит вокруг дома.

Рея закатила глаза:

– Не понимаю, в чём проблема.

– Забудь. Я беспокою тебя не поэтому. Смотри, – Нунция кивком указала на предмет, лежащий на столе.

– Где ты нашла это ископаемое? Эти устройства лет двадцать как исчезли из обихода.

– В урне с прахом отца.

– В урне? Кто её туда положил?

– Не представляю. Может, нотариус, или как там называют душеприказчика? Если не он, остаётся кто-то из наших.

– Исключено. Бывшая жена отца? Сомнительно, что в её состоянии она стала бы заниматься подобным. Или…

– Ты имеешь в виду моего сводного братика? Вряд ли таким экзотическим способом он решил подбросить ещё один жучок в мой дом. Зная папу, я скорее предположу, что он сам положил это в урну, когда понял, что его жизнь в опасности. Причем, сделал это давно, раз модель флешки такая древняя. Клерк из церемониального бюро просто вынул урну из депозитария и сложил в неё прах после кремации. Сомневаюсь, что перед этим он шарил в ней рукой.

– Разумно.

– Интересно, что там.

– У тебя есть пэ-ка или «записочная книга»?

– Что?

– Персональный компьютер или его портативная версия. Это такие громоздкие штуковины, которые использовались до появления облачных коммуникаторов.

– Я антикварный хлам не коллекционирую.

– Ожидаемо. Тогда вот что я тебе скажу, Нунция. Вызывай аэротягач, цепляй свою конуру и тащись ко мне.

– Посреди ночи? В Питер? Где я там припаркуюсь?

– Где-где, на территории «Заслона», конечно. Я проверю стыковочную штангу. Может, свободна пара гостевых мест. В крайнем случае, нырнёшь в подземный ангар, там точно есть резерв.

– К чему такая спешка?

– К тому, что если этот «ухажёр» – вовсе не ухажёр, а их нюхач или чистильщик, то тебе лучше перебраться к нам под крыло. На территории компании ты будешь в безопасности. Давай, вызывай тягач. Срочно. И пока будешь ждать, не выходи и никому не открывай. Жду.

Нунция помахала рукой исчезнувшему силуэту, пошла в ванную, и шумно очистила ноздри от степной пыли. Когда же кончатся эти прятки с препятствиями? Сколько они с отцом пережили грязи в СМИ и покушений, сколько раз приходилось срываться с места, чтобы скрыться от назойливого чужого внимания, сколько раз она начинала всё сначала и пыталась заново строить отношения на новом месте с новыми людьми. Но каждый раз их с отцом ждало одно и то же: непонимание и отчуждение. И это ещё в лучшем случае.

Стоило ли вообще менять «инкубатор» на интернат, если она так и не сумела нормально встроиться в обычную человеческую жизнь, как большинство её братьев и сестёр, спасённых двадцать три года назад? Как Рея и Сабазий, ведущие инженеры в отделе космических разработок корпорации «Заслон». Как Тефнут, руководитель направления глобальных погодных трансформаций в институте управления климатом. Как Клио, конструктор установок для подавления сейсмических толчков.

А профиль Нунции остался не востребован. Формально она получила высшее образование, хотя тема её диплома весьма смутила членов комиссии, один из которых даже ляпнул, что к физике её писанина не имеет никакого отношения. Быть может, поэтому, Нунция и не стала пытаться делать карьеру в науке. А может, когда она жила с отцом, ей просто было не до того. Она несколько раз отправляла в научные издания свои статьи, посвящённые философии физики, но получала отказ. Поэтому всё, что ей оставалось – анонимно делиться своими идеями на форумах, где сидят разные альтернативщики. Каждый раз, когда в общении с реальными людьми она набиралась смелости и представлялась – «Нунция, интуитивный физик-теоретик» – на устах собеседника начинала играть недоверчивая улыбка. Для них это был бессмысленный набор слов, абракадабра, недоразумение. Для неё – призвание. Но без применения на практике на нём много не заработаешь. Теперь, когда отца не стало, ей придётся научиться выживать самой, без его невесомой опёки.

Она ещё раз фыркнула в раковину и вызвала аэротягач.

Первая фаза

Час «х» приближался.