– Это в Крыму? – удивилась я. – Но это же…

– Да. Не самый очевидный выбор, верно? – в голосе Софии появились нотки удовлетворения. – Именно поэтому Роман не будет искать вас там. По крайней мере, не сразу. К тому же, там другая юрисдикция, что создает дополнительные правовые барьеры.

Я задумалась. Решение действительно было неожиданным. После событий 2014 года многие россияне избегали поездок в Крым из-за международных санкций и сложностей с пересечением границы. И в то же время, для обычного российского гражданина попасть туда было не так сложно. Идеальное место, чтобы затеряться.

– Как мы туда доберемся?

– Сначала на машине до Ростова-на-Дону. Затем поездом до Симферополя. Оттуда на такси до Гурзуфа. Вся поездка займет около суток.

Я кивнула, мысленно готовясь к долгому путешествию. Илью было сложно удержать на одном месте даже на пару часов, а тут целые сутки в дороге.

– У вас новые документы, – продолжила София, кивая на конверт, лежавший между нами. – Теперь вы Елена Соколова, а Илья – Максим. Запомните эти имена. Никаких оговорок, никаких случайных упоминаний прежних имен.

– Соколова… – я попробовала новую фамилию на вкус. Чужая, непривычная. Но ее предстояло сделать своей. – А легенда?

– Вы вдова. Муж погиб два года назад в автокатастрофе. Переезжаете на побережье по рекомендации врача: у Максима проблемы с дыхательной системой, морской воздух должен помочь. Вы фрилансер, пишете статьи для интернет-изданий, что позволяет вам работать из любого места.

Я слушала внимательно, мысленно проговаривая новую историю, делая ее частью себя. Легенда была продумана хорошо и близка к реальности, но с ключевыми изменениями, которые делали нас невидимыми для поисковых систем и баз данных.

Мои размышления прервала вибрация телефона. Я вздрогнула, глядя на экран. Незнакомый номер.

– Не отвечайте, – быстро сказала София. – Это может быть кто угодно.

Телефон продолжал вибрировать в моей руке. Страх боролся с любопытством. Что, если это важно? Что, если это Вероника с новой информацией?

– Дайте мне, – София протянула руку. – Я отвечу.

Я передала ей телефон, и она нажала кнопку приема звонка, включив громкую связь:

– Алло?

Секунда тишины, затем спокойный, до боли знакомый голос:

– Лея? Это Роман. Нам нужно поговорить.

Кровь застыла в моих жилах. Голос Ромы, такой будничный, словно он звонил уточнить, что купить к ужину, а не преследовал нас, как хищник. София бросила на меня предупреждающий взгляд и ответила:

– Роман Андреевич, это София Данилова, адвокат Леи. Моя клиентка не может и не будет разговаривать с вами напрямую. Все коммуникации через меня или через суд.

Роман вздохнул – я знала этот вздох, полный деланного терпения:

– София, я понимаю, что вы выполняете свою работу. Но ситуация вышла из-под контроля. Я просто хочу спокойно поговорить с матерью моего сына. Без юристов, без угроз. Просто разговор двух взрослых людей.

– После того, как вы нарушили судебный запрет? После ночных звонков с угрозами? После найма людей для похищения ребенка? – в голосе Софии звенела сталь. – Я думаю, моя клиентка имеет все основания избегать прямого контакта с вами.

– Это всё недоразумения, – теперь Роман говорил мягко, почти виновато. – Я никогда не планировал похищение. Да, я нанял частных детективов, чтобы найти своего сына – это законное право отца. Но цель была только в том, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке.

Я закатила глаза. Классический Роман – отрицать очевидное, переворачивать факты, заставлять сомневаться в окружающей реальности.

– В любом случае, – продолжил он, – я хочу предложить решение. Цивилизованное, взрослое решение.

София подняла бровь, глядя на меня:

– Я слушаю.

– На следующей неделе у меня деловая поездка в Дубай. Международная конференция по недвижимости. Нейтральная территория. Я предлагаю Лее прилететь туда с Ильей. Оплачу все расходы – отдельный номер в отеле, перелет бизнес-классом, всё, что нужно. Мы спокойно обсудим условия опеки, раздел имущества, всё, что ее беспокоит. Без эмоций, без давления.

Я обменялась взглядами с Софией. Предложение было неожиданным. И настораживающим. Роман никогда не предлагал компромиссов, если не видел в этом выгоды для себя.

– А если моя клиентка откажется? – осторожно спросила София.

– Тогда мне придется использовать все доступные мне юридические средства, – в голосе Романа появились стальные нотки. – Я подам новый иск об опеке, с требованием психиатрической экспертизы для Леи. У меня есть заключения врачей о ее нестабильном состоянии, свидетельства ее иррационального поведения, включая этот внезапный побег.

София сделала мне знак рукой – молчи.

– Это звучит как угроза, Роман Андреевич.

– Нет, это просто констатация факта. Я хочу решить все мирно. Но если Лея продолжит скрывать моего сына и отказываться от диалога, я буду вынужден действовать более решительно.

– Я передам ваше предложение клиентке, – сухо ответила София. – И свяжусь с вами позже.

– Буду ждать, – в голосе Романа снова появились бархатные нотки. – И, София… Передайте Лее, что я готов забыть всё. Все обвинения, все эти истории про абьюз, весь этот спектакль. Если она проявит разумность, мы можем начать с чистого листа.

София завершила звонок без дальнейших комментариев и положила телефон на приборную панель, словно он был чем-то заразным.

– Что вы об этом думаете? – спросила я после паузы.

– Это ловушка, – твердо сказала София, не отрывая взгляда от дороги. – Классическая стратегия абьюзера заманить жертву на территорию, где у нее меньше защиты, меньше прав. Дубай – идеальное место для его целей. Там совсем другие законы, особенно в отношении семейных споров.

Я кивнула, ощущая, как внутри медленно закипает гнев. Конечно, это ловушка. Роман никогда не предлагал решений, которые уменьшали бы его контроль. Наивно было бы думать, что он вдруг изменился.

И все же… маленькая, слабая часть меня, та часть, которая годами надеялась на перемены, на пробуждение в нем человечности, шептала: «А что, если он действительно хочет мира? Что, если это шанс избежать жизни в бегах?»

Я вспомнила, как Роман вел себя после наших редких конфликтов в начале отношений. Сначала был гнев, отрицание, обвинения. Потом – неожиданное спокойствие, предложения компромисса, обещания перемен. И каждый раз я верила. Каждый раз думала: «Вот оно, он меняется». И каждый раз оказывалось, что это лишь новая стратегия контроля.

– Вы молчите, – заметила София, бросив на меня быстрый взгляд. – О чем думаете?

– О том, что даже сейчас, после всего, что произошло, часть меня хочет ему верить, – честно ответила я. – Это странно, правда?

– Нет, – София покачала головой. – Это нормальная реакция. Годы психологической обработки не проходят бесследно. Он знает ваши слабые места, знает, на какие кнопки нажимать.

Я вздохнула, глядя в окно на розовеющее небо. Рассвет медленно окрашивал горизонт. Новый день, новая жизнь. Я обернулась, посмотрела на спящего Илью. Он выглядел таким мирным, таким беззащитным. Могла ли я рисковать его безопасностью ради иллюзии примирения с Романом?

– Я не верю ему, – наконец сказала я. – Но меня беспокоит его угроза о новом иске. Что, если у него действительно есть доказательства моей «нестабильности»?

– Скорее всего, блефует, – ответила София. – Но я проверю через свои источники. И заодно выясню больше об этой поездке в Дубай.

Мы замолчали, каждая погруженная в свои мысли. Машина продолжала свой путь, увозя нас всё дальше от прежней жизни, от преследования, от опасности. По крайней мере, хотелось в это верить.

К середине дня мы были уже в Ростове-на-Дону. Остановились в небольшом отеле рядом с вокзалом – несколько часов отдыха перед ночным поездом в Симферополь. Илья, сначала обрадованный приключением, теперь был капризен и устал от долгой дороги.

– Я хочу домой, – хныкал он, сидя на кровати в гостиничном номере. – Не хочу никуда ехать.

Я села рядом с ним, обнимая за плечи:

– Я знаю, милый. Дорога утомительна. Но скоро мы приедем в красивое место. Ты увидишь море, сможешь строить замки из песка, собирать ракушки.

– А папа там будет? – неожиданно спросил он, поднимая на меня глаза, в которых читался страх.

Я замерла, не зная, как ответить. Мариана советовала не демонизировать Романа, не внушать Илье страх перед отцом, но и не скрывать правду.

– Нет, милый. Папы там не будет. Мы поедем только вдвоем в наш маленький отпуск.

Он помолчал, теребя край футболки:

– Я не хочу видеть папу. Он… страшный.

Сердце сжалось от этих слов. Шестилетний ребенок не должен бояться своего отца. Не должен испытывать облегчение от мысли, что не увидит его.

– Иногда взрослые ведут себя неправильно, – осторожно сказала я. – Даже родители. И это не твоя вина, понимаешь? Точно не твоя.

Илья кивнул, но я не была уверена, что он полностью меня понял. Как объяснить ребенку сложность отношений, динамику насилия, когда он едва освоил таблицу умножения?

– Давай отдохнем немного, – предложила я, помогая ему лечь. – А потом сходим в кафе. Я видела одно с мороженым, когда мы подъезжали.

Упоминание мороженого сработало, как всегда. Илья улыбнулся и кивнул, устраиваясь поудобнее с Лаптей под боком. Через несколько минут он уже спал, утомленный дорогой и эмоциональным напряжением.

Я тихо вышла из комнаты, оставив дверь приоткрытой, и присоединилась к Софии, которая сидела в маленькой гостиной номера, работая на ноутбуке.

– Как он? – спросила она, не отрываясь от экрана.

– Устал. Расстроен. Скучает по привычным вещам, – я опустилась в кресло напротив. – Но справляется удивительно хорошо, учитывая обстоятельства.

София кивнула, продолжая что-то печатать. Я заметила, что она выглядит напряженной, сосредоточенной больше обычного.

– Что-то случилось?

Она подняла взгляд: