Я (не) сделаю больно (страница 4)
У меня сбито дыхание, глаза выпучены от настигающего ужаса. Я тянусь к телефону, чтобы при необходимости вызвать полицию. Шум чужих шагов усиливается.
Я едва не вскрикиваю, когда мимо меня пробегает…
– Привет, Лили! – Соседка Леона, которая занимается вечерними пробежками, машет мне рукой.
– При-ри-ве-ет, – шепчу я дрожащими губами, наблюдая, как соседка легкой трусцой направляется дальше по улице.
И как я могла забыть о Леоне?
Сердце перестает тарабанить. Я опускаю телефон обратно в карман ветровки и, осторожно оглянувшись, направляюсь к дому. Поднимаюсь на крыльцо, еще раз оглядываюсь – вокруг пусто, тихо и достаточно светло, чтобы трусиха Лили Уилсон выглядела чертовски глупо.
Вхожу в дом. Тетя в гостиной – пьет чай и смотрит сериал. Приветственно машу ей и прохожу к лестнице.
У меня все еще не гнутся ноги, язык едва ворочается в пересохшем рту, а адреналин, выплеснувшийся в самый острый момент, потихонечку расползается по телу, превращаясь в кисель из пережитого ужаса и понимания, что я действительно себя накрутила. Нужно что-то делать с разбушевавшимися нервами. Иначе долго в стрессе мне не протянуть…
***
– Что-то сегодня многолюдно, – замечает Эми, пробиваясь через толпу студентов. Мы идем следом и думаем о том же.
– Чем ближе промежуточные тесты, тем больше прогульщиков объявляется, – отвечает Сэм, и от ее слов у меня мурашки по спине бегут.
Ну вот, вчерашняя попытка настроить себя на лад и наконец-то перестать думать о странных, совершенно не касающихся меня страхах напоминает о себе с новой силой.
Приходится уговаривать себя, что ничего плохого в колледже со мной не случится. Особенно когда подруги рядом. А этот страх… Он скоро пройдет. Я уверена, что дело в тестах, о которых говорит Сэм, и мне тоже нужно подтянуть хвосты, чтобы не запороть простые задания.
С этими мыслями я занимаю свое место в аудитории, ожидая, когда Эми и Сэм тоже достанут тетради и ручки. Впереди нас ожидает утомительная лекция по общей истории, и я готова зевать, ведь прошлой ночью едва ли удалось нормально поспать.
Мое сонное состояние подметили подруги, но пришлось им солгать, сказав, что разболелась голова, и поэтому не могла долго уснуть. А не потому, что все думала и думала о том, что случилось вчера вечером.
Саманта лишь посмеется надо мной, сказав, что я трусишка. А Эми только покачает головой. Никто из них не будет искать причины моего страха. Убедившись, что так будет лучше, я уже готова зевнуть, как краем глаза подмечаю шевеление у дверей в лекционный зал. Небольшая толпа студентов расходится, будто кто-то, кто проходит мимо них, раздвигает зевак. Но на самом деле все просто отходят в стороны, лишь бы ненароком не попасться на пути…
Это он!
Мое сердце бешено молотит в груди. Зрачки увеличиваются, дыхание перехватывает.
– Эй, что там за бурления? – спрашивает вполголоса Эви, толкая в бок Сэм.
Та поворачивает голову и тоже смотрит, как и я на толпу и незнакомого парня, широким шагом преодолевающего лекционный зал. Он приближается к ступеням, намереваясь подняться повыше. Туда, где сидим мы.
У меня едва не кружится голова только при мысли, что он вот-вот пройдет мимо меня.
Стоп! Раз Эми и Сэм его видят, значит, он существует.
– Уф, – выдыхаю я, чувствуя себя идиоткой. Ночью я думала, что парня с татуировкой не существует, что он всего лишь призрак, призванный пугать меня.
Но он реальный. И вновь одет во всё темное.
Я понимаю, что мне нужно отвернуться и не пялиться на него так, но не могу. Мой взгляд прикован к незнакомцу, при мысли о котором становится дурно. Ведь еще только вчера я думала, что тот парень из автобуса и есть он. И что он меня преследует, а это бегала всего лишь Леона.
У меня так много мыслей в голове, что я не сразу понимаю, что мрачный незнакомец уже прошел мимо нас, а Сэм, наклонившись поближе ко мне и Эми, шепчет:
– Это Николас Харт. И черт его знает, что он здесь забыл, но блин, будет жутко весело…
Глава 5
Ожидаю, что его имя произведет на меня ужас, и я свалюсь в обморок. Но ничего не происходит.
Я ведь слышала, как профессор назвал его Николасом. И все-таки когда это имя произносит Сэм, мне становится интересно, почему она считает, что его появление будет веселым?
Жутким, да. Тут я согласна.
Потому что мне становится жутко каждый раз, когда я его вижу, и объяснений собственным чувствам так и не нахожу. Но Саманту позабавило его появление на лекции, а значит, она что-то знает.
Мне любопытно, не спорю, но я держу язык за зубами, потому что опасаюсь, что мой интерес к нему может вызвать ответное любопытство уже у подруг. Выручает Эми. Ей, оказывается, тоже интересно, что именно о Николасе Харте знает Сэм.
– Кто он такой? – спрашивает Эми, прикрывая рот ладошкой. Может показаться, что ей действительно хочется знать всё о Харте, но я замечаю, что Эми на самом деле просто зевает.
Саманта немного крутится на месте – оглядывается по сторонам. Когда убедившись, что нас не подслушивают, вновь наклоняется к центру стола и произносит:
– Его мать пользуется услугами моей матери.
Я удивленно смотрю на Сэм. Та поясняет:
– Вы же знаете, что моя мама владеет рекламным агентством.
Мы киваем.
– Так вот, – Саманта подпирает подбородок рукой, – его мать зовут Элизабет Харт. Она актриса, певица, модель. Ну, в общем всё в одном флаконе. Даже пару книжек написала. К моей матери Элизабет Харт обращалась как раз для продвижения новой книги. Тогда-то я узнала, кто она такая. Ну, – Сэм усмехается, – подслушала разговор родителей.
Оказывается, мать Николаса Харта долгое время была любовницей одной очень известной в нашем городе личности. У меня даже мурашки по телу бегут, когда Сэм называет его имя.
– Роберт Рамзи.
– Тот самый? – пищит Эми.
Сэм шикает на нее, но отвечает утвердительным кивком.
У меня в горле першит.
– Он даже чуть жену свою не бросил ради Элизабет, – продолжает шептать Сэм, то и дело поглядывая по сторонам. – Но вроде папаша Рамзи одумался и семью сохранил.
– Получается, что сучка Крис…
– Тс-с-с, – шикает Сэм, с упреком глядя на Эми. Еще не хватало, чтобы кто-то из подружек или сама Кристина нас услышали.
– Получается, что они того самого?
– Ага, едва не породнились. Но насколько мне известно, она, – произносить ее имя незачем, ведь мы все понимаем, что речь идет о Кристине, – не ладит с ним, – а это намек на Николаса Харта.
Я задумываюсь над словами подруги. Получается, что Кристина ненавидит Николаса за то, что его мать чуть не разрушила ее семью. О том же самом думает Эми, задавая следующий вопрос:
– А они, случаем, не родственники?
У меня подскакивает сердце, стоит только представить, что между Кристиной и этим мрачным типом есть что-то общее.
– Ты хочешь сказать, не брат и сестренка ли они?
Эми кивает. Я же замираю, жадно прислушиваясь к каждому слову подруги, которая, как оказывается, настоящий кладезь информации.
– Неа. Насколько мне известно, у него папка – какой-то режиссер. Правда, сына своего он не признал, потому что там есть своя семья, и внебрачный ребенок ему не нужен.
В горле собирается комок.
Саманта так легко рассуждает о чужих судьбах, будто пересказывает какой-то мыльный сериальчик с затертым до дыр предсказуемым сюжетом. Но ведь за ее словами скрываются чьи-то жизни.
На миг мне становится обидно за Николаса. Но лишь на миг. Потом я вспоминаю, как меня трясет лишь при одном взгляде на парня, что отбрасываю непрошеные мысли. И с чего мне переживать за него? Сам разберется в своей жизни, не маленький же!
С другой же стороны, зная хоть что-то о нем, я уже не так боюсь. У него есть имя. Есть своя история. А значит, он такой же человек, как и все мы. Разве что жутко пугает меня. Но с этим я как-нибудь разберусь.
– Итак, почему будет весело? – тянет Эми, опять зевая. Похоже, кто-то прошлую ночь тоже проворочался без сна.
Сэм хмыкает, загадочно поигрывая бровями.
– Потому что, подруженьки мои любимые, Крис так просто не оставит, что Харт тут объявился. Уверена, она ему кровь еще попьет.
Я нервно сглатываю.
Это ведь хорошо, что все внимание стервы будет обращено на ее личного врага? Тогда она и ее подружки не будут докучать обычным студенткам, и нам всем можно выдохнуть.
Эми неопределенно хмыкает, а я же чувствую, как отчего-то щемит в груди.
Тем временем в лекционный зал входит профессор Доэрти. Гомон стихает, а значит, мы больше не можем без последствий обсуждать чужие жизни.
Профессор обводит собравшихся удовлетворенным взглядом и, встав за кафедру, говорит:
– Что-то сегодня вас много. Небось, все хотят сдать тесты?
Все студентом хором отвечают и смеются. На губах профессора сияет улыбка. Похоже, ему удалось собрать всех отъявленных прогульщиков и лентяев под одной крышей. Даже таких прогульщиков, как Николас Харт.
***
Когда же уже пройдет конференция и профессор Доэрти перестанет отвлекать меня каждый раз, когда у него заглючил какой-то слайд?
Мысленно я ругаюсь, но упрямо топаю к преподавательскому корпусу. В этот раз я намерена по-быстрому разобраться с очередной проблемой вселенского масштаба и отправиться домой. Голова гудит от мыслей.
Признаться честно, весь остаток учебного дня я то и дело думала о Харте. О том, что узнала от Сэм. Прокручивала в голове ее рассказ, продумывала вопросы, которые хотела бы ей задать, да так и не рискнула. И навряд ли когда-нибудь спрошу. Думала о том, что всю лекцию Николас просидел в самом конце лекционного зала, а вот Кристины на занятиях не было. Может быть, из-за него?
Хотя к чему эти вопросы?
Меня не должны касаться проблемы Кристины и Николаса. Сами разберутся.
Я лишь надеялась, что больше не увижу Харта. По крайней мере, сегодня.
Профессор много извиняется, пока я заново собираю все слайды в один файл. Оказывается, вчера он решил просмотреть материалы, чтобы убедиться, что всё готово к конференции. А в итоге куда-то натыкал, как он выразился, и все полетело к чертям, это уже думаю я. Но моя предусмотрительность в этот раз меня не подвела. Я нахожу все предыдущие файлы, сохраненные на компьютере профессора и на личной карте памяти, и готовлю заключительный слайд, когда в дверь стучат.