Мария Корелли: Тельма

Marie Corelli

THELMA

© Перевод. А. Загорский, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Книга I
Земля полуночного солнца

Глава 1

Сон за сном видела она,

И каждый новый ярче прежнего.

Алджернон Чарлз Суинберн

Полночь выдалась светлой будто день, хотя и совсем без звезд. Полночь – но солнце, точно совсем не уставшее за день, все еще отчетливо виднелось в небесах и казалось королем-победителем, сидящим на розово-фиолетовом троне, обрамленном золотистой каймой. Небо – балдахин, накрывающий трон, – было глянцевого холодновато-синего цвета. По нему медленно плыло несколько бледно-янтарных облаков, которые по мере приближения к солнечному диску становились темно-оранжевыми. Струящийся сверху поток света заливал весь Альтен-фьорд, искрящиеся воды которого то и дело меняли оттенок, блистая то бронзой, то медью, то серебром, то лазурью и бирюзой. Окружающие фьорд холмы темнели фиолетовыми громадами, испещренными там и сям легкими ярко-красными мазками, словно сказочные феи разжигали на их склонах праздничные костры. Поодаль виднелась темная глыба ближайшей горы, но ее резкие линии смягчались нежной розоватой дымкой, наводившей на мысль, что вдали только что закатилось еще одно солнце, поменьше. Стояла полная, глубокая тишина, не нарушаемая даже криками чаек или других морских птиц. Воздух был совершенно неподвижен – даже легкий бриз не наводил рябь на зеркально-гладкую поверхность воды. Все это очень походило на картину воображаемого художника, мастерство которого превышает все мыслимые пределы. Однако это было замечательное зрелище, созданное норвежской природой и вполне привычное для этих мест, особенно для Альтен-фьорда. Хотя он и находился за полярным кругом, летом здешняя погода могла сравниться с погодой в Италии, а местные пейзажи, поистине прекрасные, – служить таким же эталоном красоты, как Эндимион^[1].

Наблюдал это великолепие всего один человек. Это был мужчина с правильными чертами лица, благородной наружности. Сидя на специально расстеленной на берегу накидке из шкур, он взирал на окружающий мир с выражением искреннего восторга в ясных светло-карих глазах.

– Восхитительно! Превосходно, просто восхитительно! – пробормотал он вполголоса и, взглянув на наручные часы, увидел, что они показывают ровно полночь. – Что ж, кажется, мне удалось увидеть максимум из возможного. Даже если мои друзья найдут для «Эулалии» хорошее местечко, они не увидят ничего более прекрасного, чем все это.

Затем мужчина поднес к глазам подзорную трубу и вгляделся в даль в поисках своей прогулочной яхты, на которой трое его друзей пожелали отправиться на расположенный напротив остров Сейланн. Он возвышался на три тысячи футов над уровнем моря, а главной достопримечательностью был пик Джедке – самый северный ледник во всей необжитой части Норвегии. Паруса возвращающегося судна мужчина не обнаружил и продолжил рассматривать великолепное небо. Цвета и оттенки становились все более насыщенными, и облака, окаймлявшие снизу солнечный диск, сделались плотными и налились пурпуром, напоминая своим видом подставку для ног у королевского трона.

– Как странно тихо, будто только что отгремели трубы, провозгласившие воскрешение из мертвых, и ангелы вот-вот спустятся на землю, – негромко проговорил мужчина, улыбаясь собственным словам: несмотря на поэтическую жилку в глубинах его души, все же в целом он был скептиком. Весьма глубокое влияние оказал на него модный в последнее время атеизм, поэтому он не мог всерьез думать об ангелах и трубном гласе, возвещающем о воскрешении из мертвых. Но в то же время в нем все еще жила природная склонность к мистицизму и романтике, которую не смогли уничтожить даже учеба в Оксфордском университете и холодная скука английского материализма. Да и в самом деле, до того величаво и впечатляюще выглядело дневное светило на небосклоне в полночный час, настолько чудесным, почти неземным казалось созерцание все еще наполненного светом неба и эта невероятная тишина, царящая вокруг, что мужчина на миг действительно погрузился в состояние, близкое к религиозному экстазу. На память ему пришли строфы из стихотворений поэтов-мистиков, чье творчество он любил, фрагменты старинных песен и баллад, которые он слышал в детстве и не забыл до сих пор. Он переживал один из тех моментов, которые порой переживаем мы все: когда время словно прерывает свой бег, а окружающий мир замирает, и мы получаем возможность дышать вольно и свободно. В такие моменты все мы можем остановиться, оглянуться, прислушаться и на какое-то время задуматься о неизъяснимой силе, таящейся внутри нас и движущей нами, позволяющей нам спокойно размышлять, задержавшись в крохотной сиюминутной точке, которая есть настоящее и расположена между темными бездонными пропастями прошлого и будущего. На краткий миг наступает безмолвие, гигантские жернова Вселенной перестают вращаться, и сама бессмертная человеческая Душа подчиняется высшей и вечной Мысли, которая властвует надо всем. Балансируя на тонкой, почти неразличимой грани, что отделяет реальность от мира грез, мужчина позволил себе отдаться сладостному, но отчасти болезненному ощущению полного погружения в мечты и забыл обо всем. Внезапно покой и тишину, царившие вокруг, нарушило пение. Голос был женский – сильное, звучное контральто, в неподвижном воздухе подобное звону золотого колокола. Это была старая норвежская песня из тех, где собраны все страстные чувства – горе, восхищение, грусть, какие-то еще переживания, слишком сильные, чтобы выразить их словами; потому они и выплескивались из сердца единственно возможным способом, через музыку. Мужчина поднялся с земли и огляделся в поисках певицы. Однако вокруг никого не было видно. Янтарные полосы на небе тем временем стали превращаться в багряные огненные языки. Воды фьорда тоже, казалось, пламенели, словно горящее озеро, которое создал в своем воображении Данте. Где-то высоко в сияющих небесах бесшумно пролетела одинокая чайка, и отблески этой цветовой симфонии замерцали на ее белом оперении словно бриллианты. Никаких других признаков присутствия животных или птиц не было и в помине. Голос, чья обладательница все еще оставалась незримой, продолжал выводить мелодию. Единственный слушатель, изумленный и очарованный, стоял неподвижно, потрясенный совершенством звучания каждой ноты, слетавшей с невидимых губ.

«Голос женский, – подумал он. – Но где же сама женщина?»

Озадаченный, он еще раз посмотрел направо и налево, а затем устремил взгляд на сверкающие воды фьорда, уже почти готовый к тому, что сейчас увидит там неизвестную вокалистку, которая, сидя в лодке, работает веслами и поет на ходу. Но и на поверхности моря не было ни души. Внезапно голос смолк, и в воздухе стал отчетливо слышен скрежет, какой обычно издает трущееся о каменистый берег днище лодки, которую тащат волоком. Повернув голову в том направлении, откуда раздался звук, мужчина в самом деле увидел лодку, которую выталкивал из пещеры в скале, которая располагалась вблизи от кромки воды, кто-то, кого он по-прежнему не мог рассмотреть. Исполненный любопытства, он сделал шаг по направлению к пещере – и вдруг, совершенно неожиданно, оттуда появилась девушка. Выпрямившись, она встала в лодке, глядя на пришельца. Лет девятнадцати на вид, ростом девушка была выше большинства женщин. Бросилась в глаза грива чудных, неприбранных волос цвета полуночного солнца, рассыпавшаяся по плечам. Волосы обрамляли изумительно белую кожу лица, при этом щеки заметно порозовели. Голубые глаза незнакомки выражали одновременно удивление и возмущение. Мужчина же, явно не готовый к столкновению с такой совершенной красотой в столь уединенном месте, на мгновение был до такой степени поражен, что утратил дар речи. Наконец, восстановив свое обычное самообладание, он приподнял шляпу, а затем, указывая на лодку, корпус которой торчал из пещеры чуть больше, чем наполовину, просто сказал:

– Могу я вам помочь?

Девушка, не ответив, пристально рассматривала его, причем в ее взгляде явственно читались неприязнь и подозрение.

«Полагаю, она не понимает по-английски, – подумал мужчина. – А я ни слова не знаю по-норвежски. Что ж, буду объясняться жестами».

Приняв такое решение, он изобразил сложную пантомиму, довольно смешную и нелепую, но в то же время достаточно понятную. Девушка рассмеялась – громко и искренне, и от этого смеха ее чудесные глаза словно заискрились.

– Это было очень недурно, – с достоинством сказала она по-английски с легким акцентом. – Вас поняли бы даже лапландцы, хотя они, бедолаги, очень глупые!

Изрядно смущенный смехом этой высокой девицы с великолепными волосами, – понимая, что именно он причина ее веселья, – мужчина, прервав свою жестикуляцию, застыл неподвижно, глядя на незнакомку и чувствуя, что краснеет.

– Я знаю ваш язык, – спокойно сказала девушка после небольшой паузы, за время которой явно успела оценить внешность и манеры незнакомца. – Я поступила невежливо, не ответив вам сразу. Да, вы можете мне помочь. Киль лодки за-стрял между камнями, но вдвоем мы легко сдвинем ее с места.

Затем, выпрыгнув из суденышка, она ухватилась за край борта своими сильными белокожими руками и весело воскликнула:

– Ну же, толкайте!

Следуя ее указанию, мужчина, не теряя времени, налег на нос лодчонки, используя свой немалый вес и мышечную силу, и вскоре суденышко было уже на воде и нетерпеливо танцевало на небольших волнах, словно ему ужасно хотелось поскорее отплыть. Девушка уселась на банку, отвергнув попытку незнакомца помочь ей забраться на борт. Взяв весла, она вставила их в уключины и, казалось, уже готова была начать грести, но затем внезапно спросила:

– Вы моряк?

Мужчина улыбнулся:

– Только не я! А что, я похож на моряка?

– Вы сильный, и по тому, как вы обращаетесь с лодкой, видно, что для вас это привычное дело. Да и выглядите вы так, как будто вам доводилось бывать в море.

– Вы верно угадали! – ответил мужчина с улыбкой. – Мне действительно доводилось бывать в море. Я прошел по морю вдоль побережья всей вашей замечательной страны. Сегодня днем моя яхта отправилась на Сейланн.

Девушка вгляделась в собеседника более пристально и, будучи женщиной, без труда заметила, что одет он с большим вкусом. Не укрылись от ее внимания ни модный покрой его дорожного сюртука, ни отделанная великолепным лисьим мехом накидка, небрежно брошенная на землю неподалеку. Когда девушка закончила осмотр, на ее лице появилось смешанное выражение заносчивости и чего-то еще, напоминающего презрение.

– Так у вас есть яхта? О! Значит, вы джентльмен. Выходит, вы ничего не делаете, чтобы заработать себе на жизнь?

– В самом деле, ничего! – Мужчина пожал плечами – этот жест выражал одновременно скуку и жалость к самому себе. – Кроме одного: я живу.

– И что, тяжелая это работа? – с любопытством поинтересовалась девушка.

– Очень.