Тельма пропела большую часть этого текста своим прелестным голосом с весьма серьезным видом, но, дойдя до последних слов, случайно перехватила устремленный на нее полный неподдельного восхищения взгляд Эррингтона. Ее голос дрогнул, а щеки покрылись румянцем. Допев до конца, она сразу же встала и, обращаясь к старому Гулдмару, который наблюдал за ней с удовольствием и гордостью, сказала:

– Отец, уже поздно. Нам следует попрощаться с нашими друзьями и возвращаться домой.

– Нет, пожалуйста, не торопитесь! – взмолился сэр Филип. – Пойдемте на палубу – там мы выпьем кофе, а затем вы покинете нас, если захотите.

Гулдмар принял это предложение прежде, чем его дочь успела что-либо возразить. Все отправились на палубу, где Тельму усадили в удобный шезлонг, с которого прекрасно просматривалось все небо. Оно в этот вечер напоминало море расплавленного золота, на котором кое-где были разбросаны неровные, извилистые пурпурно-малиновые прожилки. Молодые люди собрались на носу яхты выкурить по сигаре, но так, чтобы дым не попадал на Тельму. Старый Гулдмар не курил, но оживленно участвовал в общей беседе. Эррингтон, видя, что пожилой фермер полностью сосредоточился на описании лучших методов ловли семги с помощью копья, осторожно приблизился к сидящей девушке, задумчивый взгляд которой был устремлен на сверкающий красками небосвод.

– Вам не холодно? Может, принести плед? – поинтересовался он с нотками нежности в голосе, которых сам, кажется, даже не заметил.

Тельма улыбнулась.

– У меня есть капюшон, – сказала она. – Он очень хорошо согревает – только не зимой, конечно.

Филип посмотрел на капюшон, который девушка надвинула поглубже на голову, и подумал, что, пожалуй, трудно представить какую-то другую деталь женской одежды, которая была бы столь очаровательна и так же подходила Тельме. Ему никогда раньше не приходилось видеть ничего подобного – капюшон действительно был теплым и имел ярко-малиновый цвет, напоминавший цвет лепестков алой дамасской розы. Он в самом деле идеально гармонировал со светлыми волосами девушки и ее голубыми глазами, которые в этот момент казались задумчивыми.

– Скажите мне, – поинтересовался Эррингтон, подходя еще чуть ближе и еще больше понизив голос, – вы простите мне грубость, которую я проявил во время нашей первой встречи?

На лице девушки промелькнуло выражение беспокойства.

– Пожалуй, я тоже вела себя невежливо, – мягко сказала она. – Но я ведь была с вами не знакома. Я подумала…

– Вы были совершенно правы, – перебил ее Филип. – Было очень дерзко и бесцеремонно с моей стороны требовать, чтобы вы назвали свое имя. Я мог бы выяснить его сам, что и сделал впоследствии.

Произнося последнюю фразу с некоторым нажимом, Филип улыбнулся. Девушка подняла на него взгляд, в котором по-прежнему читалась грусть.

– И вы рады? – тихонько поинтересовалась она с некоторым оттенком удивления.

– Рад ли я, что узнал ваше имя? Что познакомился с вами? Ну конечно! Как вы можете в этом сомневаться?

– Но почему? – настаивала Тельма. – Вы ведь не страдаете от одиночества – у вас уже есть друзья. Мы для вас никто. Скоро вы уедете отсюда, и Альтен-фьорд станет для вас просто сном, и наши имена вы забудете. И это естественно!

У Эррингтона буквально кровь закипела от этих слов Тельмы, и он с трудом сдержал поток слов, которые так и рвались у него из груди. Весь пыл Ромео, которого он до сих пор был склонен считать глупым, не в меру романтичным юнцом, разом стал понятен ему в эти секунды. Сейчас он, хладнокровный, гордящийся своим самообладанием молодой англичанин, пожалуй, вполне мог превзойти в пылкости и безрассудстве возлюбленного Джульетты. Несмотря на всю сдержанность Эррингтона, его голос, когда он отвечал Тельме, немного дрожал.

– Я никогда не забуду ни Альтен-фьорд, ни вас, мисс Гулдмар. Разве вы не знаете, что есть вещи, которые невозможно забыть? Такие, например, как потрясающе красивый пейзаж, или прекрасная песня, или чудные стихи?

Тельма наклонила голову в знак того, что понимает, о чем говорит Филип.

– А здесь столько всего, что нельзя забыть, – продолжил молодой баронет. – Свет полуночного солнца, живописные горы, красота здешней природы!

– Здесь красивее, чем в других странах, в которых вы бывали? – с явным интересом спросила девушка.

– Намного красивее! – горячо воскликнул сэр Филип. – Скажу вам больше, по моему мнению, нет более прекрасных мест, чем эти.

Тельма тихонько засмеялась.

– Вы, я вижу, – как это правильно сказать? – просто в экстазе, – весело заметила девушка. – А скажите, вы бывали на юге Франции и в Пиренеях?

– Конечно. Я объездил весь континент. Путешествовал столько, что даже устал от этих странствий. А что, юг Франции нравится вам больше, чем Норвегия?

– Нет, я бы так не сказала, – с сомнением в голосе произнесла Тельма. – Ну, может быть, кое в чем. Там так тепло и солнечно, и люди очень веселые. Здесь люди мрачные и упрямые. Мой отец очень любит путешествовать по морям под парусами, и перед тем, как я впервые попала в школу в Арле, мы с ним проделали большой, длинный, чудесный морской круиз. Сначала мы дошли до Голландии и посмотрели тамошние красивые города с их каналами и причудливыми мостами. Потом мы отправились через Английский канал в Брест, потом через Бискайский залив в Байонну. Этот город показался мне очень красивым, но мы там пробыли недолго. Дальше мы путешествовали по суше и преодолели большое расстояние, увидев по пути тоже много интересного, и наконец прибыли в Арль. И хотя маршрут получился очень длинным – немногим людям он под силу, – я дважды проделала весь этот путь до Арля и обратно, так что юг Франции я знаю довольно хорошо. Да, я думаю, кое в чем там лучше, чем в Норвегии.

– Что заставило вашего отца отправить вас учиться в такую даль? – с любопытством поинтересовался Филип.

– Ну, это нетрудно понять, – сказала девушка, и взгляд ее еще больше смягчился – настолько, что в нем промелькнула нежность. – Моя мама была родом из Арля.

– Значит, она француженка? – изумился Эррингтон.

– Нет, – печально ответила Тельма. – Она была норвежкой, потому что ее родители, и отец, и мать, родились здесь. Она, как принято говорить, «нежеланный ребенок». Пожалуйста, не надо меня больше расспрашивать о ней!

Эррингтон тут же смущенно извинился, и щеки его снова залились румянцем.

Тельма посмотрела на него открытым взглядом.

– Может быть, я когда-нибудь расскажу вам о ней, – сказала она, – когда мы получше узнаем друг друга. Знаете, мне очень нравится с вами разговаривать! Наверное, большинство англичан такие же, как вы?

– Ну, я не думаю, что являюсь каким-то исключением, – со смехом ответил Филип. – А почему вы спрашиваете?

Тельма неопределенно пожала плечами.

– Вообще-то я видела кое-кого из них, – медленно произнесла она, – но они какие-то глупые. Они целыми днями охотятся, все время стреляют или ловят рыбу. И ужасно много едят…

– Моя дорогая мисс Гулдмар, но ведь и я делаю то же самое, – с улыбкой сказал Эррингтон. – Это всего лишь внешние, так сказать, поверхностные недостатки. Вообще-то англичане – лучшие люди, каких только можно встретить где бы то ни было. Вы не должны судить о них только по их приверженности спорту и активному отдыху, как и по их неумеренному аппетиту. Если вы хотите узнать, какие они, вы должны выяснить, что таится в их душах и сердцах.

– А еще лучше – в их карманах! – игривым тоном заметила Тельма и приподнялась с шезлонга, чтобы взять чашку кофе с подноса, с которым к ней почтительно приблизился стюард. – О, какой приятный вкус! Он напомнил мне о кофе, который мы пили в Арле!

Эррингтон посмотрел на нее с легкой улыбкой, но продолжить беседу не решился, поскольку к ним с Тельмой подошли остальные.

– Вот что я предлагаю! – сказал Лоример, лениво опускаясь в соседний шезлонг и глядя на Тельму. – Мисс Гулдмар, приходите поглядеть, как мы завтра будем ловить семгу с помощью копья. Ваш отец пообещал показать нам, как это делается, так сказать, в норвежском стиле.

– Ну, это занятие для мужчин, – слегка высокопарно сказала Тельма. – Женщинам не следует ничего знать о подобных вещах.

– Бог мой! – воскликнул Лоример, который, похоже, был искренне изумлен таким ответом. – Что вы, мисс Гулдмар, в наше время женщины занимаются и интересуются чем угодно! Охотой, стрельбой, боями быков, дуэлями, скачками, чтением лекций – да бог знает, чем еще! Они ни перед чем не останавливаются, так что охота на семгу с копьем – это, можно сказать, мелочь в списке достижений представительниц современного феминистского движения.

Тельма послала Лоримеру язвительную улыбку.

– Я вижу, вы всегда будете гнуть свою линию, – сказала она чуть снисходительно. – Похоже, вам нравится переворачивать все с ног на голову? Но, как бы то ни было, вам никогда не удастся заставить меня поверить, что женщины в самом деле способны на все эти ужасные вещи. Как такое вообще возможно? Мужчины им этого не позволят!

Эррингтон засмеялся, а Лоример, казалось, просто впал в ступор от изумления.

– Мужчины… этого… не позволят? – медленно повторил он. – О, мисс Гулдмар, вы очень слабо представляете себе, как сегодня обстоят дела! Вы все еще живете представлениями о былой славе викингов! Разве вы не знаете, что власть мужчин в этом мире закончилась и женщины делают то, что им хочется? Сегодня проще управлять ударом молнии, чем помешать женщине идти тем путем, который она выбрала, и действовать так, как она пожелает.

– Все это чепуха! – решительно возразила Тельма. – Там, где есть мужчина, который может править, он должен править, это совершенно ясно.

– Вы действительно придерживаетесь этого мнения? – уточнил Лоример с еще большим изумлением.

– Разумеется. Так думают все! – заявила Тельма. – Было бы ужасно глупо, если бы женщины не повиновались мужчинам! В мире наступил бы хаос! Нет, даже не пытайтесь переубедить меня и заставить согласиться с вашими смешными представлениями – это бесполезно! – Девушка звонко засмеялась, встала с шезлонга и уже более настойчиво сказала: – Отец, дорогой, разве нам не пришло время попрощаться?

– Думаю, так оно и есть на самом деле, – ответил Гулдмар, встряхнув головой, словно старый лев, и прерывая весьма утомительную беседу с Макфарлейном. – Сигурд будет нас разыскивать, да и бедная Бритта, наверное, уже думает, что мы слишком надолго оставили ее одну. Спасибо, молодой человек! – Последняя фраза Гулдмара была адресована сэру Филипу, который немедленно приказал спустить на воду шлюпку. – Вы подарили нам прекрасный день, в течение которого мы постоянно получали радость и удовольствие. Надеюсь, я смогу каким-то образом отплатить вам за это. Мы с вами должны общаться как можно чаще.

Гулдмар и Эррингтон обменялись сердечным рукопожатием, и Филип предложил проводить старого фермера и его дочь до пристани. Однако Гулдмар отказался.

– Ерунда! – жизнерадостно воскликнул он. – Еще не хватало, чтобы нас везли обратно четверо гребцов. С какой стати мы будем прерывать ваше общение с друзьями? Даже слушать не хочу! А теперь по поводу водопада Ньедегорзе. Мистер Макфарлейн говорит, что вы на нем еще не были. Лучший гид в данном случае – это Сигурд. Мы все соберемся и отправимся туда, когда вам будет удобно. Виды там великолепные – есть что посмотреть. Завтра мы встретимся, чтобы заняться ловлей семги копьем – гарантирую, что время для вас пролетит незаметно! Как долго вы собираетесь оставаться здесь?

– Как можно дольше, – рассеянно ответил Эррингтон, чей взгляд в этот момент был устремлен на Тельму, которая пожимала руки его друзьям и желала им всего хорошего.

Гулдмар засмеялся и хлопнул молодого человека по плечу.

– Это означает, что вы еще не устали от здешних мест, – добродушно сказал старый фермер. – Ну, думаю, я смогу не позволить вам скучать. До свидания, и спасибо вам за гостеприимство.