– Нет, это реально так, – настаиваю я. – Представь, что первый парень, с которым я пересплю, окажется таким сексуальным? Это испортит для меня всех будущих мужчин! Я буду ожидать, что каждый следующий будет твердой десяткой, и, когда никто не подойдет, я просто буду опустошена.

– С тобой невозможно. Ты хоть взяла его номер телефона?

– Нет, я же сказала, что убежала, как нервный болтливый кролик.

Она издает громкий, тяжелый вздох.

– Это неприемлемо, Кассандра Элиза.

– Мои глубочайшие извинения, Пейтон Мари.

– Если увидишь его снова, пригласишь на свидание, понятно? – Моя лучшая подруга перешла на тоталитарный режим. – Никакой болтовни. Никаких оправданий. Пообещай мне, что пригласишь его на свидание в следующий раз, когда увидишь.

– Обещаю, – говорю я беспечно, но только потому, что уверена, что никогда больше его не увижу.

Впрочем, сама виновата.

В тот момент, когда мы с бабушкой выходим на улицу пять минут спустя, я обнаруживаю, что на нашей подъездной дорожке стоит не кто иной, как Тейт.

Глава 3
Тейт

Требуется секунда, чтобы понять, что симпатичная рыжеволосая девушка на крыльце – та самая, с вечеринки прошлой ночью. Она была права: в ее волосах больше меди, чем рыжины. Думаю, из-за костра тон казался светлее. Затем мой взгляд устремляется к ее груди, просто быстрый взгляд, дабы убедиться, что вчера я не погрузился в какую-то подростковую фантазию. Но нет, мне это не приснилось. Ее сиськи объективно потрясающие. Подайте на меня в суд за то, что я заметил это. Я мужчина. Я всегда замечаю отличные сиськи.

На ней короткий сарафан длиной до середины бедра, который контрастирует с накрашенными красным лаком ногтями на ногах, торчащими из босоножек на ремешках. И она смотрит на меня так, словно не совсем уверена, что делать с моим присутствием.

– Мистер Бартлетт, что привело вас сюда сегодня утром?

Мой взгляд перемещается на пожилую женщину рядом с Кэсси.

– Доброе утро, миссис Таннер.

Я выдаю непринужденную улыбку, которая, по словам моих друзей, могла бы обезоружить даже диктатора. Не то чтобы Лидия Таннер была диктатором. Она совершенно милая леди, судя по тому общению, которое у нас было, когда я присматривал за домом по соседству. Это мое четвертое лето, проведенное в роскошном доме Гила и Ширли Джексон на берегу моря. Я с нетерпением ждал этого несколько недель.

– Просто хотел заскочить и сообщить вам, что я снова присматриваю за домом Джексонов этим летом, – говорю я ей. – Так что, если увидите включенный свет в неурочное время или, знаете, красивых парней, разгуливающих обнаженными, не пугайтесь… и не стесняйтесь заглянуть на огонек. – Я подмигиваю.

Кэсси издает саркастический смешок.

– Кассандра, – упрекает Лидия. – Пусть мальчик думает, будто он нас очаровывает.

– Думает? – Я добродушно насмехаюсь. – Вы же знаете, что любите меня, миссис Таннер.

– Как я уже говорила тебе в прошлом году, можешь называть меня Лидией. Это моя внучка, Кассандра.

– Кэсси, – поправляет она.

– Вообще-то, мы встречались прошлым вечером, – сообщаю я Лидии. – Столкнулись друг с другом на вечеринке. Как дела, рыжик?

– Не называй меня так. – Кэсси сердито смотрит на меня.

Лидия поворачивается к своей внучке.

– Ну вот, дорогая. Мы только что обсуждали отсутствие у тебя друзей, и смотри, теперь у тебя будет друг прямо по соседству. И он уже дал тебе забавное прозвище! Это чудесно. – Она протягивает руку и похлопывает Кэсси по руке, словно успокаивая расстроенного щенка.

Щеки Кэсси краснеют.

– Ты хуже всех, – ворчит она на свою бабушку.

Посмеиваясь, Лидия спускается по ступенькам крыльца.

– Я пойду заведу машину.

– Она сказала это нарочно, просто чтобы смутить меня, – бормочет Кэсси. Она прищуривает глаза, глядя на меня. – У меня есть друзья.

Я невинно моргаю.

– Конечно, похоже на то.

– У меня есть друзья, – настаивает она, и из глубины ее горла вырывается рычание.

Я подавляю смех. Черт, она симпатичная. Типа до смешного милая. У меня слабость к цыпочкам с веснушками. И тем, кто краснеет, когда я им улыбаюсь.

– Значит, ты не хочешь быть моим другом? – спрашиваю я, с удивлением глядя на Кэсси.

– Дружба – это огромное обязательство. Наверное, нам лучше просто оставаться соседями. Но тебе повезло, ведь это означает, что мы можем делать много веселых соседских вещей. – Она замолкает. – Я не совсем уверена, что именно. Может, встать у двух окон, обращенных друг к другу, и использовать фонарики для отправки сообщений азбукой Морзе?

– Ты думаешь, соседи так поступают?

– Понятия не имею. Окно моего общежития выходит на кирпичную стену, так что никто не посылает мне никаких тайных сообщений, если не считать пьяного парня из студенческого братства, который вечно теряется по дороге на Греческий ряд^[3] и, спотыкаясь, кричит, что луна ненастоящая. И я не дружу ни с кем из соседей в мамином доме в Бостоне. Не то чтобы мы с тобой друзья. Я имею в виду, что даже не знаю тебя. Мы совершенно незнакомы. Хотя я видела, как тебя бросили, что было одинаково огорчительно для нас обоих, и такого рода совместное унижение приводит к вынужденной близости, которую никто никогда не должен испытывать. – Она обрывает себя. – Знаешь что? Я лучше пойду. Мы с бабушкой собираемся в город. Прощай, Тейт.

Мои губы дергаются в весьма непростой попытке подавить усмешку.

– Ага. Ладно. Увидимся позже, соседка.

Она фыркает, и на моем лице расплывается улыбка, пока я смотрю, как она уходит. Мой взгляд опускается, ненадолго задерживаясь на ее заднице. Черт возьми, отличные сиськи и отличная задница. Хотя она низенькая. Меня всегда тянуло к девушкам повыше. Во мне шесть футов и один дюйм, и я не хочу сломать себе шею, наклоняясь, чтобы поцеловать кого-нибудь. Рост Кэсси – пять футов и два или три дюйма, но что-то в развороте ее плеч и в том, как она ходит, придает ей больше статности. И она забавная. Немного странная. Но забавная. Я уже с нетерпением ждал следующих восьми недель в доме Джексонов. Жить по соседству с Кэсси этим летом – просто глазурь на и без того вкусном торте.

Белый «Рейндж Ровер» направляется к концу кольцевой подъездной дорожки, за рулем миссис Таннер. Я смотрю, как он исчезает, затем направляюсь к соседней двери. Поскольку дома́ на этом участке набережной расположены на склоне, между ними не так много пространства, по крайней мере, со стороны, выходящей на улицу, а это значит, что всегда можно увидеть своих соседей. К тому же высокое западное расположение равно захватывающий вид на Авалон-Бэй и непревзойденные закаты.

Дом Джексонов несколько раз пострадал во время последнего шторма, но Гил немедленно нанял подрядчика, чтобы привести его в порядок, и ландшафтного дизайнера – вывезти все упавшие деревья и мусор. Все, что осталось сейчас, – это покрытые мхом дубы и другие взрослые деревья, которые десятилетиями стояли здесь, оставаясь сильными и гордыми. Место полно очарования. Это поражает меня каждый раз, когда я здесь остаюсь.

Я прохожу между изящными белыми колоннами на крытое крыльцо и вхожу через парадную дверь. Внутри я долго осматриваю безукоризненно чистый главный этаж. Я всегда становлюсь параноиком, когда присматриваю за домом, боясь разбить что-нибудь бесценное или пролить пиво на их дорогие ковры. Захожу на кухню и направляюсь к самому длинному острову, который я когда-либо видел. Кончики пальцев скользят по гладкому дубу, выкрашенному в синий цвет моря. Экономка Мэри была здесь вчера, так что все чисто и без пыли. Запах лимона и сосны смешивается со знакомым соленым ароматом, доносящимся со стороны задних дверей. Первое, что я сделал, когда приехал сюда, – открыл все три комплекта французских дверей, расположенных во всю заднюю стену гостиной. Мое настроение всегда в тысячу раз улучшается, когда я чувствую запах океана.

Жужжит телефон, и я достаю его из кармана. Сообщение от мамы.

Мама: Устроился?

Я набираю быстрый ответ.

Я: Да. Распаковал вещи и готов к двум месяцам свободы. Вы, ребята, реально портили мне жизнь.

Мама: Ага, я уверена, вся эта домашняя еда была настоящей му́кой.

Я: Черт. Ладно. По этой части я буду скучать. Но Гил пополнил свой личный автопарк «Фонтанной молнией»^[4], так что это наверняка компенсирует всю жирную еду навынос, которую я собираюсь есть.

Мама: Я завезу немного замороженной лазаньи. Отравление жиром – это не шутка.

Я: Как поживают мои детки? Они скучают по мне?

Мама: Ну… Фадж только что вздремнул где-то четыре часа, а Полли съела жука. Так что я собираюсь сказать… нет?

Я: Не, звучит так, будто они пытаются преодолеть свою тоску по мне. Ты должна позволить им поспать в твоей постели, пока меня не будет, чтобы они не чувствовали себя одинокими.

Мама: Вот уж нет!

Я улыбаюсь в телефон. Мои родители – садисты, которые отказываются позволять нашим собакам спать в их постели. Никогда этого не пойму.

Я: Короче, мне пора идти. Я напишу завтра.

Мама: Люблю тебя.

Я: Я тоже тебя люблю.

Меня не волнует, если это делает меня самым большим неудачником на планете, но иногда я думаю, что моя мама – мой лучший друг. Положа руку на сердце, она самая крутая дамочка, которую я знаю. И я рассказываю ей почти все. То есть, конечно, подробности своей сексуальной жизни держу при себе, но есть очень мало того, о чем я не стал бы рассказывать маме. Папе тоже. На самом деле, я думаю, что и он мог бы быть моим лучшим другом.

Господи, может, я и правда неудачник.

Оставив телефон на стойке, я подхожу к застекленным дверям и выглядываю наружу. За каменным патио, грилем и открытым камином находится короткая деревянная лестница, ведущая на верхнюю террасу. За ней дорожка на нижнюю террасу, тянущаяся к длинному частному причалу Джексонов, оборудованному электрическим лодочным подъемником и крытой пристанью. Я сосредотачиваю свой взгляд на конце причала, любуясь двумя лодками, пришвартованными там в данный момент. Любимая яхта Гила, «Безупречность», пришвартована на пристани яхт-клуба, но свою высокоэффективную моторную лодку и спортивную яхту «Бостонский Китобой» он оставляет на сезон рядом с домом.

По мне пробегает дрожь, когда я таращусь на красно-белую моторную лодку. «Молния». Господи, я бы убил, чтобы выгулять ее, но она безумно дорогая, и мне даже в голову бы не пришло спросить Гила, могу ли я ею попользоваться.

Я серьезно завидую жизни этого мужика. Гил – застройщик, стоящий миллионы, он владеет несколькими объектами недвижимости по всему миру и практически целым флотом лодок. Следующие два месяца они с Ширли проведут в Новой Зеландии, где планируют добавить к своему портфолио еще один дом. И, зная Гила, еще одну парусную лодку. Везучие придурки. Их жизнь кажется мне чистым раем – кругосветное плавание, исследование новых мест…

В частности, плавание под парусом – вот что действительно заставляет мою кровь кипеть. Мне кажется, работы инструктором по парусному спорту в клубе на неполный рабочий день недостаточно. В течение многих лет я мечтал проводить на воде целый день, но это просто неосуществимо, особенно когда мне нужно работать в семейном бизнесе, на пристани Бартлеттов. Не поймите неправильно, это неплохая халтурка. И всегда удивительно видеть, сколько денег люди готовы потратить на свои лодки. Но все равно, я бы предпочел быть на яхте, чем передавать ключи от нее кому-то другому.

Поскольку у меня выходной и Гил разрешил мне воспользоваться «Китобоем» и «Морским котиком», я беру телефон с кухонного стола. Погода идеальная для дня на воде, и я просматриваю свои сообщения, пытаясь решить, кому из друзей написать.

Я почти уверен, что Дэнни, мой коллега-инструктор по клубу, сегодня работает.