Сохранившаяся копия немого фильма на целлулоидной пленке начинается с того, что Лаза Йованович, подбоченившись, стоит перед входом в отель. Его мечты сбылись, выглядит он гордо, улыбается, часто моргает… Ввиду того, что позирование длится и длится, а Лаза не привык оставаться без дела, он переступает с ноги на ногу, не знает, куда девать руки, сдвигает на затылок полуцилиндр, почесывает темя… При этом вокруг него мотается какая-то дворняга, того и гляди укусит. Лаза бы ее шуганул, но понимает, что это не соответствует моменту… Слава богу, новая надпись в виньетке:

Первоклассный

и самый благоустроенный здешний отель

рекомендуем путешествующим

и прочей публике.

После чего хозяин Лаза Йованович, словно наконец-то дождавшись, широкими движениями рук приглашает камеру осмотреть отель. Время от времени оборачивается, как бы для того, чтобы убедиться, что оператор исправно следует за ним. Движения Лазы то ускоренные, то комично замедленные, потому что число кадров в секунду зависит от скорости и равномерности того, как поворачивают ручку камеры. Картинка на экране выглядит потертой, поцарапанной, на ней полно белых шрамов и трещин, неожиданно возникающих то тут, то там. В двух местах последовательность событий выглядит нелогичной, похоже, здесь не хватает какого-то фрагмента. Но видно все вполне прилично, а там, где замысел оператора, снимавшего сюжет, не вполне ясен, имеются надписи… Лаза останавливается в вестибюле ресторана, перед большим стенным зеркалом. Он вполне доволен отражением своей собственной фигуры. Зеркало снято под таким углом, что в нем видно и фотографию в богатой раме на противоположной стене – портрет короля Александра Первого Карагеоргиевича, из тех, что поставляет всей стране Придворная канцелярия. Благодаря уже упомянутому углу съемки создается впечатление, что правитель Югославии и хозяин отеля «Югославия» стоят плечом к плечу. А точнее, что Его величество в военной форме выглядывает из-за плеча одетого в гражданское Лазы… Говорят, что заказчик киносюжета настаивал на следующей надписи в виньетке:

Имеется огромное венское зеркало,

в котором вы всегда

можете увидеть себя целиком,

а не так, как у конкурентов,

частично или по пояс, т. е. наполовину.

Потом Лаза поправляет складки скатерти в зале ресторана, указательным пальцем постукивает по краю хрустального бокала, переставляет на другое место вазу с веткой распустившейся сирени, передвигает пепельницу так, чтобы лучше была видна изображенная на ней монограмма «ОЮ»… Это должно свидетельствовать о том, что обо всем заботится он лично. В глубине ресторана виден гость. Один-единственный, хотя стоит он девяти! Это Панта, известный в городе «Маэстро обедов». Делать Панта не умеет совсем ничего, за что бы ни взялся, все идет прахом, но пищу принимает так основательно и со вкусом, что у владельцев ресторанов и кафе он нарасхват, все приглашают его бесплатно отобедать, чтобы аппетит разыгрался и у других гостей. Работы так много, что Панта с трудом успевает обслужить главные места в городе. Приглашать его следовало заранее, за месяц. Иногда ему даже приходится за день обедать в двух местах, правда, на третье уговорить трудно, аппетит падает, а это чревато утратой складывавшейся годами репутации. Видеть Панту за столом, упитанного, с торжественно повязанной салфеткой, смотреть, как он величественно смакует поданное, как с удовольствием пробует и одно, и другое, как сосредоточенно прихлебывает и обгладывает, как методично обмакивает и намазывает, как внимательно пережевывает каждый кусок, как драматично выкатывает глаза, как громко причмокивает, как элегантно наливает вино, как потом, высоко держа бутылку, метко подливает туда содовой, как театрально поглаживает свой живот после окончания обеда… смотреть на это высокопрофессиональное выступление и тут же не сесть за стол и не заказать то же, что ел Панта, а просто пройти мимо, означает только одно – на самом деле вы его не увидели. Поэтому и в киносюжете он тоже присутствует, в роли статиста. Следует надпись в виньетке:

Также рекомендуем

нашу и иностранную кухню

высшего разряда.

Постоянным посетителям – скидки.

После чего хозяин Лаза Йованович открывает двустворчатую дверь, раздвигает тяжелый бархатный занавес, приглашая камеру в большой зал для концертов и танцев, показывает на радиоприемник «Телефункен» и на молодую пару, упоенно танцующую танго… А потом поднимает палец к потолку, где действительно очень художественно изображена гипсовая картина Вселенной: жаркое Солнце и полная Луна, планеты, созвездия, по краям тут и там кометы… Здесь кадры не такие ясные, видимо, оператор направил объектив на какой-то сильный источник света, поэтому на экране большая часть картинки остается белой. Надпись в виньетке гласит:

Каждый вечер играет джаз-оркестр.

Каждый вечер дансинг,

по воскресеньям и праздникам матинэ.

Организация суарэ, лотерей,

театральных представлений…

Место для избранной публики!

Затем Лаза терпеливо водит камеру из номера в номер. Где-то поправляет штору, смотрит на улицу или во внутренний двор, где летняя веранда… Где-то проверяет выключатель светильника для чтения, где-то присаживается на кровать, словно проверяя, насколько удобен матрас, где-то открывает шкаф и пересчитывает вешалки, где-то за письменным столиком перебирает новые почтовые открытки с названием отеля, где-то рассматривает узоры на «ночной вазе», где-то открывает кран над раковиной… Надпись в виньетке здесь короче:

Современно оборудованные номера!

По ходу экскурсии хозяин Лаза время от времени встречается с персоналом отеля, с кучером, который несет чемоданы, с подсобным рабочим, который тащит блок льда, с утонченно выглядящими поварами, с окаменевшими, как статуи, барменами, с крепкими горничными… Все они приветствуют его поклоном, а хозяин Лаза Йованович отвечает им, приподнимая полуцилиндр, пожимая руку, похлопывая по плечу, а одну ядреную горничную даже по-отечески щиплет за щечку.

Киносюжет заканчивается резким переходом от интерьера к экстерьеру – Лаза и все служащие танцуют коло перед отелем «Югославия», стоящим на главной улице города. К ним присоединяются «случайные» прохожие, в числе первых – жена Лазы и его сыновья. Коло становится все более многочисленным, оно уже не помещается в кадре… Оператор отступает назад… Но напрасно, народу в коло все прибывает, оно вытекает за пределы кадра… Такое повторяется несколько раз, оператор отказывается от тщетной попытки целиком ухватить своим объективом картину народного веселья… Его слегка портит та самая дворняга, она вцепляется в штанину одного из танцующих. Но это почти незаметно, увидит только злонамеренный зритель, который вглядывается особо пристально… Последняя надпись в виньетке гласит:

Отель «ЮГОСЛАВИЯ»

Кралево

Добро пожаловать!

После чего экран становится совершенно черным, не считая мигающих белых точечек и трещин.

До этого еще можно было как-то терпеть

До этого еще можно было как-то терпеть.

Ну ладно, сапожник проявил смекалку на аукционе Военного министерства, обскакал крупных торговцев.

– Да бросьте, какая смекалка, просто дал взятку, чтобы ему продали сначала правые, а потом и левые ботинки.

Лаза несколько лет трудился, соединяя в пары тысячи и тысячи ботинок из двух огромных куч, потом, если надо, чинил…

– Грязь-то из-под ногтей он выковырял, да только все равно от него дубленой кожей воняет! К тому же окосел!

Он работал, он экономил. Стал богатым.

– Деньги – это еще не все! Хрена лысого этот простолюдин научится когда-нибудь господским манерам!

Он хотел построить лучший в городе отель.

– «Югославия»?! А чем плохи «Европа» и «Париж»?! Он сам туда ни разу и не зашел! Вот возьмем и заплатим уличным соплякам, чтобы разбили ему витрины! И витрины, и это его гроссе зеркало!

Панта в последнее время бесплатно демонстрировал «мастер-класс» только у хозяина Лазы Йовановича, от всех остальных предложений отказывался.

– Панта, где твоя гордость? Ах ты предатель! Значит, достаточно добавить тебе в тарелку кусок побольше и повкуснее, и ты готов тут же поменять и друзей, и стол! Смотри, Панта, как бы тебе этим куском не подавиться!

Только что приехавшая в город попадья сказала, что не собирается делать десерты дома, у Панты будет гораздо лучше.

– Что она знает, эта попадья?! Молода еще. Если бы умела готовить, разве стал бы наш новый поп, отец Дане, после каждого крещения и после каждых похорон столько есть? Только что семинарию закончил, а уже так раздался, ряса на нем того и гляди лопнет…

Постоянными клиентами стали и французские инженеры, которые работали у нас в представительстве авиационной фирмы «Луи Бреже».

– Ну, а вот это и вправду удивительно! Французы считаются настоящими господами. Уж они-то знают, что такое хорошая кухня.

Сначала Миша «Шмол», торговый представитель одноименной фабрики из Загреба; потом Иосип Гец, торговец косметической продукцией фирмы «Нивеа»; третьим некий Трайко, представитель «Борсалино», итальянской фирмы, производящей шляпы; а следом за ними и большинство других коммивояжеров со всей страны, приезжая в Кралево, стали останавливаться исключительно в «Югославии».

– Он снизил цены! Поэтому к нему все и едут.

Хормейстер Вирт и чарующая певица Тильда даже из дальних стран мира привозили блуждающие художественные дарования в зал для танцев и концертов Лазы, хваля великолепную акустику, лучшую в городе.

– Возможно… А известно ли вам, что этот Вирт страдает половым бессилием… А Тильда, она же настоящая шлюха!

Некоторые музыканты из Пешты и Темишоары интересовались, когда могли бы выступить в «Югославии».

– Какие еще музыканты?! Это просто цыгане, такие же, как наши. Просто у них инструменты поновее, и их никто еще не заставлял залезать на деревья, чтобы играть оттуда!

Однако когда об отеле «Югославия» и его хозяине был снят сюжет для киножурнала, это стало последней каплей. Неужели фильм?! Хорошо, пусть короткий, но фильм! И Лаза Йованович расхаживает там, важный, как петух.

До этого еще можно было как-то терпеть. Но тут городок замолк. А всем хорошо известно – любой город становится очень опасным, когда замолкает.

Золотые деньки Малишича-Государства

Тем не менее погибель подобралась к хозяину Лазе Йовановичу с неожиданной стороны. Не снаружи, а изнутри. Виной тому были не только высокие проценты на суммы, занятые у промышленника Милька Петровича Рижи. Не было решающим и то, что Лаза не особенно хорошо разбирался в деле управления отелем и во многом доверился персоналу. Не сыграло значительной роли и то, что работники начали подворовывать, повара уносили часть продуктов домой, метрдотель обманывал хозяина при пересчете выручки, горничные начали тайком приводить богатым постояльцам сомнительных девушек… Погибель Лазы Йовановича подобралась с той стороны, откуда никто и не ждал, – со стороны самого Лазы.

У него была великая мечта, но когда она наконец осуществилась, приняла конкретные формы, все окружающее сначала стало его беспокоить, а потом и вовсе раздражать. Он привык всегда что-то делать, и ему было все труднее смотреть на всех этих людей, которые приходили к нему, чтобы ничего не делать. Странно, он жил благодаря гостям своего отеля и ресторана, но они настолько действовали ему на нервы, что он все чаще не мог сдержаться. Когда Лаза видел, что Св. Р. Малишич за столиком у него в ресторане пьет вторую чашку утреннего кофе, он задавал ему вопрос:

– Извините, Государство, у вас что, государственный клей проступает на коже, и вы здесь приклеились к столу и стулу?! Может, послать кого-нибудь в хозяйственную лавку за разбавителем? Как вам не стыдно, ведь под дверью вашего кабинета ждут люди!

И тому подобное, до конца дня. Агента Невидимку, постоянно прятавшегося за развернутой газетой, Лаза выставлял на смех перед всей «Югославией».