Только с силой недовольно сжимала губы и слушала-слушала в свой адрес отборное мамино мнение.

Сначала она мне высказывала, что я напрасно пытаюсь покрывать Романа и такие вещи нельзя спускать на тормозах. С чего она взяла, что я собираюсь прощать его выходки? Но мама не останавливалась и пилила меня почти до выезда на кольцевую.

Я пощадила её вчера и не рассказала полностью подоплёку нашей ссоры. Дело же не в том, что Рома ушёл в загул. Суть проблемы, что он не понимает недопустимости такого поведения в семье. Для него в том, что он тащит грязь в семью, нет криминала. Или Роман бессмертный, или идиот, уверенный, что его зараза не коснётся. Или… я даже не знаю, что думать на эту тему.

Но когда заговорил Пашка…, в этот момент меня прорвало.

– Я завтра же, в понедельник, переговорю с коллегой, и мы оставим твоего престарелого Казанову без штанов! Я сам не буду вести твои дела. Это не этично и не стоит нам нарываться. Но, поверь мне, Рома от возмездия не уйдёт, – сжав несчастный руль до побелевших костяшек, проговорил брат.

Я повернулась, вглядываясь Пашке в лицо, и только хотела возмутиться, но меня опередила мама.

– Паш, ты на развод пока не подавай. Мало ли как повернётся. Только как объяснить детям ту ужасную сцену, когда Роман поднял руку на Асю, – задумчиво ответила мама, и я не выдержала.

Эдак они без меня сейчас такого нарешают, и тысяча мудрецов потом не разберёт, откуда и что взялось!

– Может быть, вы дадите мне самой разобраться с мужем? Не прошло ещё и суток с момента скандала, а вы уже решили за меня как жить и что делать! – просипела, ещё не до конца отошедшим горлом.

– Молчи!

– Уже нарешала!

Хором ответили родственнички.

Отлично! Надо же, как мало нужно, чтобы мой брат и мама в кои-то веки сходились во мнении! И никакого непонимания между ними, и полная поддержка друг друга. Спасители!

– Значит, так! – начала я, строго вглядываясь то в одного, то в другого, и поднимая руки ладонями вперёд, продолжила, – сначала я должна поговорить с Романом.

– Только в моём присутствии! – тут же влез Пашка, и я зыркнула на него, давая понять, что ещё не закончила разговор.

Брат закатил глаза, превращаясь на мгновение в привычного расслабленного родного раздолбая.

– Мама, я не жертва домашнего насилия! Мне неприятно было в больнице, мне стыдно перед врачами и медсёстрами. Пойми, синяки – следствие случайности и моей недальновидности. Ромка был пьян, когда мы начали разговор. Я не сразу поняла, а когда унюхала, то уже не смогла остановиться. Он не рассчитал и наверняка не представляет, что наделал, – заговорила и, видя, как мама собирается мне возразить, перебила её, не давая сказать:

– Стоп! Я не оправдываю его! Не нужно делать такое лицо, я понимаю, что все жертвы говорят похожие слова! Да, это звучит дико. И я не собираюсь его подпускать к себе больше. Но поговорить нам необходимо.

Хотя бы для моего понимания.

Не бывает так, что жили-жили нормально семнадцать лет, а потом – бах! И взрыв. Всё плохо и разбежались. С Ромкой явно что-то происходит нехорошее, и я обязана всё выяснить. Чтобы не винить потом себя.

Замолчала, сглатывая набежавшую слюну.

Как же жалко звучит всё это со стороны. Вероятно, так и начинается путь жертвы…

– Ася! Ты полезла выяснять отношения с пьяным? – мама выразительно посмотрела на меня, давая прочувствовать всю глупость ситуации.

Павел в это время притормозил и, выбрав место, припарковался, прижавшись к бордюру. Включил аварийку. Повернулся ко мне корпусом и спросил, сжимая челюсти:

– Ты хочешь убедиться, что твой распрекрасный Рома на самом деле совсем не такой козёл, как оказалось. Что он болен и страдает?

И замолчал. Явно глотая дальнейшие определения.

– Что ты утрируешь? Я просто хочу поговорить. Спросить ещё раз «Почему?» Я не могу поверить, понимаешь? – устало ответила, отворачиваясь к окну.

Когда я думала про себя всё то, что в этот момент озвучиваю, оно не казалось мне таким жалким. Наоборот. Я чувствовала себя правой. А сейчас… Ещё и после унизительного осмотра у врачей, да и посла маминых нотаций… Все мои доводы звучали ужасно. Наивно. Как в дурном сериале.

– Хорошо, – сдерживая в себе явно прорывающиеся эмоции, сказал брат. – Поехали! Прямо сейчас? Все вместе. Обещаю, что дам вам поговорить и не стану влезать. Просто побуду в другой комнате. При открытых дверях.

Я хлопнула глазами от неожиданности, посмотрела с недоверием на брата и с сомнением перевела взгляд на маму.

– Я посижу в машине, – коротко ответила она на незаданный вопрос.

Нет! Ну, какое взаимопонимание!

– Ась, в воскресное утро он наверняка дома отсыпается. Завтра на работу. Где ты будешь его после вылавливать. Давай! Соглашайся! Куём, не отходя от кассы! – подмигнул мне брат, и я медленно кивнула головой, соглашаясь.

Пашка хмыкнул и тронулся с места, высматривая удобный разворот.

Он ехал в нашу городскую квартиру, и в машине висело тяжёлое, густое, словно патока, неодобрительное молчание.

Такое чувство, будто я попала в бурный поток и события раскручиваются так, что у меня не остаётся манёвра. Только один путь. И совсем нет времени на осознание произошедшей беды. Меня несёт в этом потоке. Я точно знаю, что впереди пропасть. Но сделать что-либо не могу.

Глава 13

Больше четырёх лет назад, ещё в доковидные времена, мы вложились в ипотеку и приобрели трёхкомнатную квартиру. В новом доме. Приличное расположение, близость метро, недалеко от университета и относительно тихий район делало это наше вложение привлекательным. Мы рассуждали с Романом так: дети вырастут, и им нужно жильё. Покупать сразу две однокомнатные оказалось дороже. У нас не было на тот момент суммы на два первоначальных взноса.

В общем, вот уже несколько лет мы с мужем все заработанные деньги практически отдаём за квартиру. За вычетом хозяйственных расходов и на детей. Секции, занятия и прочие удовольствия обходятся недёшево, но я только рада, потому что вижу явно результат. Но я не об этом…

В этой квартире бываю очень редко. Мне не по пути. Я сразу после работы подхватываю детей, а это крюк совсем в другую сторону от квартиры. А потом мы торопимся домой. Ужин, уроки…

Но примерно раз в месяц я приезжаю, чтобы провести уборку, проверить краны. И вообще… по хозяйству.

Мы хотели одно время сдавать жильё, но вынуждены были отказаться от этой идеи. Роман работает в получасе езды на машине, и ему удобно иногда, во время отчётов или проверок, оставаться ночевать вне дома. В этой квартире. Он убедил меня, что обойдёмся и без аренды. После жильцов ремонт делать дороже выйдет, чем доход, уверял муж.

Я не стала спорить. Хотя, деньги были бы нелишними.

Именно ради денег я согласилась на работе ещё на одну ставку и, честно сказать, уставала от этого сильно.

Сейчас, пока Пашка выруливал к нашей многоэтажке, я задним умом понимала, что сама дала Роману возможность жить, как он захочет. Сняла с мужа часть проблем и обязанностей, пожалев его. Решила, что Роман слишком много работает. Ага.

Не нужно было идти у него на поводу и оставлять квартиру в его распоряжении. Нельзя было его провоцировать. Хотя, не я вынудила его силой шляться по чужим девкам. Это его решение и его выбор. И ему нести за него ответственность.

Чем ближе мы подъезжали, тем отчётливее я понимала, что зря согласилась на провокацию брата ехать прямо сейчас. В десять утра. В воскресенье.

Ведь очевидно, что, поругавшись со мной, Роман в подвыпившем состоянии полетел развлекаться. И сейчас он в лучшем случае только-только просыпается. А тут мы. Делегацией с разговорами.

Ясно заранее, что ничего приличного из этого не получится. Но говорить Пашке сейчас, чтобы он развернулся, я всё-таки не стала.

Будь, что будет!

В конце концов, я именно этого и хотела – убедиться.

Мама, как и грозилась, смиренно осталась ожидать нас около подъезда. А мы с братом направились в квартиру.

Честно сказать, у меня ноги не шли. Вот страшно не хотелось видеть, что я предполагала увидеть.

Но действительность превзошла все мои ожидания и предчувствия.

В лифте Пашка выразительно молчал. Очень громко молчал. Я практически слышала, о чём он так сопит, сжав свои губы в прямую линию. А когда вышли на нашем этаже, и я хотела позвонить в дверной звонок, брат отрицательно покачал головой, приговаривая:

– Ась, ты пришла к себе домой. Какой звонок? Кому?

Пожала плечом, забывшись, и скривилась от прострельнувшей боли. Вот тоже… напасть.

Открыла дверь ключом, шагнула в коридор и задохнулась от смеси запахов. Да. Погулял Роман отчаянно. Широко.

В коридоре валялась неопрятной горой его одежда и обувь. А полупустая бутылка с алкоголем закатилась под обувную подставку, оставив за собой пахучий след.

Прошла, не разуваясь, в комнату и застыла в дверном проёме.

Роман спал, упав навзничь на нашей кровати, а рядом, с двух сторон, прижавшись к нему, лежали девицы. Белобрысая и брюнетка. Молодые, голые и до сих пор пьяные. Судя по тому, что моего появления никто из них не заметил.

У меня не было шока от увиденного зрелища. Вероятно, оттого, что я в глубине души ожидала подобного. И теперь просто внимательно разглядывала открывшуюся картину. Без злости и без трепета. Как, вероятно, наблюдает за своими подопытными насекомыми, энтомолог. Или герпетолог, изучающий жизнь лягушек.

За моей спиной послышались шаги. Это Пашка добрался до комнаты. Он заглянул мне через плечо внутрь и присвистнул:

– Однако! Утомился, бедняга!

Я вздрогнула, будто очнувшись от голоса брата, и хотела отвернуться, но в этот момент мой, пока ещё муж открыл мутные ото сна глаза и прищурился на меня.

– Ася? – прохрипел Роман.

– А где рыженькая? – со смешком спросил мой брат.

Ромка перевёл на него взгляд, затем на голые тела девиц, поморщился и попытался встать.

И в этот момент мой Пашка заржал, отодвигаясь и пропуская в комнату ещё одну красотку и сообщая всем:

– А вот и рыжая!

Не стала дожидаться финала. Развернулась и направилась к выходу, на ходу, замечая через раскрытую дверь, какой бардак и в других комнатах тоже. В детских!

– Ася! – послышалось мне вслед рычащее от мужа,– вернись!

Притормозила, оборачиваясь и наблюдая, как Ромка, сдёрнув простынь и прикрываясь, шагает ко мне.

– Сейчас будет хрестоматийное: Ты всё не так поняла! – продолжал развлекаться Пашка, заступая Роману дорогу.

– Отойди! – прохрипел мой муж, пытаясь отодвинуть Павла.

– Видишь синяки на горле своей жены от твоих пальцев? Я не отойду. И не дам тебе больше к ней прикоснуться! – тихо и зло ответил ему мой брат, и Ромка с удивлением уставился на мою шею.

Потом хмыкнул, помрачнел и проговорил:

– Ася, собери вещи! Я заеду на днях!

Глава 14

Муж сказал это таким тоном, что всё во мне всколыхнулось в ответ. Как же он меня разозлил! Стоял, накинув простынь на голое тело, словно римлянин времён цезарей, и излучал уверенность в своей правоте, самомнение и эгоизм посильнее, чем разил перегаром.

Павлин самовлюблённый!

Не стала ничего отвечать. Время разговоров ушло. Надеюсь, безвозвратно. Просто развернулась и вышла из квартиры.

За спиной что-то бухнуло, грохнуло, но я не стала оборачиваться. Разберутся и без меня, мальчики.

Лифт, к счастью, стоял на нашем этаже и раскрыл двери, стоило нажать кнопку. Сделала шаг и услышала Пашкин голос, а затем быстрый топот ног:

– Освобождай жилплощадь, престарелый ловелас.

Брат заскочил в кабинку и, резким движением нажав кнопку первого этажа, повернувшись ко мне, спросил:

– Ты как?

– Нормально.

– Слёз и истерик не предвидится?

– Готовь документы, Паш, – произнесла я спокойным тоном и отвернулась от брата.