Слежу я за ней совсем недавно, потому сложно сравнивать ее внешний вид с тем, как она выглядела раньше, но она совершенно не производила впечатление человека, которому осталось жить всего пару месяцев. Судя по всему, вопрос необходимо изучить тщательнее, но меня что-то больше совсем не тянуло шпионить за девушкой или покупать информацию подобного рода.

Не уверен, насколько такой подход можно назвать лобовым, но, думаю, эффективнее всего было бы просто с ней подружиться и узнать все напрямую. Впрочем, по ряду причин для меня эта тактика закрыта.

Тут мне позвонили. Я уже сошел на своей остановке и даже увидел дом, как вдруг на телефоне отобразилось имя контакта: «Отец».

– Алло.

– Хикару, привет. Прости, задерживаюсь на работе, ужинать не буду.

– Ага, понял.

Разговор не продлился и десяти секунд. Я отключился и спрятал телефон в карман. До дома еще оставалось немного пройти, но я уже сжал в кулаке ключи.

Осенью седьмого класса родители развелись, и теперь мы жили вдвоем с отцом. Кто-то скажет, что целого дома многовато для двоих, но мне не казалось, что у нас пусто, и я искренне радовался, что мать с отцом больше не живут вместе. Иначе я бы не дожил и до сегодняшнего дня.

Я отпер дверь и шагнул в пустой дом. Пробормотал под нос: «А вот и я», но ответила мне, к моему неожиданному разочарованию, лишь тишина. По пути домой я собирался приготовить карри, но, раз отец все равно не собирается ужинать дома, обойдусь лапшой быстрого приготовления.

С тех пор как родители развелись, домашними делами заведовал я. Поначалу еле управлялся с готовкой, но с тех пор поднаторел и теперь по большей части даже не подглядывал в рецепты.

Развелись они потому, что мать не брезговала домашним насилием, причем доставалось и отцу, и мне, – и это было единственное воспитание, которое я от нее получал. Обычно представляют, что за насилие в семье ответственны мужчины, но наша семья не вписывалась в стандартную схему. Хотя адвокат сказал, что наш случай отнюдь не уникальный.

Насилие в основном было психологическое, хотя до побоев тоже доходило. Честно говоря, психологическое давление я переносил тяжелее.

Мать работала медсестрой и зарабатывала куда больше отца, обычного служащего в небольшой компании, поэтому в нашей семье всегда царила атмосфера нездорового матриархата. Отец, никогда не отличавшийся силой характера, не смел ей перечить, а мать, видимо, сильно выматывалась на непростой работе, поэтому дома спускала на нас всех собак.

Надо мной она издевалась без конца, и стоило мне хоть чем-то ей не угодить – скажем, получить плохую оценку или вернуться из школы чуть позже обычного, – как тут же начиналось. За попытки как-то возразить она немедленно отвешивала мне оплеуху, поэтому я жил в постоянном страхе. «Я не могла родить такую бестолочь!», «Зря я вообще тебя родила!», «Ты такой же слизняк, как папаша!» – вот немногое из того, что я успел услышать в собственный адрес, пока рос. Я искренне верил, что у меня нет права жить и что из меня не вырастет ничего путного, и страшно из-за этого переживал. Когда я заикался, что хочу пойти погулять с друзьями, она запирала меня в комнате и заставляла учить уроки, а иногда оставляла без еды. В общем, на мою долю выпало немало тяжелых дней. Сколько раз после школы я мечтал о том, чтобы не идти домой, а когда близился час ее возвращения с работы, меня просто выворачивало наизнанку от страха.

Благодаря мамаше у меня развился панический страх перед всеми женщинами. Родители уже давно развелись, но перед женским полом я до сих пор трепетал. В средней школе из-за фобии с меня градом струился пот каждый раз, как надо было заговорить с кем-то из одноклассниц, я ерзал и едва мог связать пару слов. Как-то раз одна из них тронула меня за плечо, привлекая внимание, – я от ужаса толкнул ее так, что она упала. С тех пор меня возненавидели все девочки класса.

Я тогда дружил с одним-единственным мальчиком, и только с ним я поделился, как сильно боюсь девочек. Он попытался мне объяснить, что в них нет ничего страшного, но добился обратного эффекта, и в конце концов он даже потешался над моей паникой.

Когда пришло время выбирать старшую школу, я хотел поступить в мужскую, но они все находились так далеко от дома, что от идеи пришлось отказаться. По большей части мои невеселые взгляды на жизненные перспективы так или иначе связаны с моей запущенной гинофобией – так называется по-научному боязнь женщин.

Я много читал об этом явлении. Страх возникает по множеству причин: из-за издевательств со стороны девушек, из-за предательства со стороны возлюбленной либо, как в моем случае, из-за насилия со стороны матери.

Как-то раз в средней школе я попытался преодолеть ужас и пойти гулять смешанной компанией из четырех человек, но не выдержал и сбежал через каких-то полчаса.

Не думаю, что я способен влюбиться, да мне и дела до любви, если честно, нет. Просто я считаю, что надо как-то научиться справляться со своим страхом, однако дело до сих пор не сдвинулось с мертвой точки.

Вот поэтому, чтобы больше разузнать о Рине Асами, мне пришлось пойти обходным путем и покупать информацию у Сэкикавы.

В следующий понедельник проводили промежуточное тестирование. Обычно я готовился к контрольным за неделю, чтобы обойтись без совсем уж плохих оценок, но в этот раз даже не притронулся к учебникам.

Предсказания Зензенманна до сих пор сбывались без осечек – но только те, которые народ смог проверить в интернете. Он давал прогнозы не только для знаменитостей, но и для простых людей вроде нас с Асами, однако их точность никто не исследовал. Если вдруг я не умру, то, наверное, пожалею, что махнул рукой на учебу.

– О, Сакимото-кун! Сегодня новый факт за сто пятьдесят иен. Будешь брать? – с лучезарной улыбкой спросил меня Сэкикава после занятий, заранее протягивая руку для денег.

Я ответил не сразу, но потом попытался сторговаться:

– Уступи за сто двадцать.

– Только в этот раз, – проворчал Сэкикава, недовольно морщась.

Я отдал деньги, и он мне доверительно прошептал:

– Асами любит… серьезных парней.

Вымогатель довольно кивнул и выбежал из класса. Я давно подозревал, что он считает, будто я влюбился в Асами и именно поэтому покупаю у него информацию. Вот и загоняет мне по завышенной цене всякую вульгарную хрень вроде того, какого цвета у нее сегодня белье, не потеряла ли она девственность и каких предпочитает парней.

Конечно, его предположение вполне логично, но я про себя решил, что отныне и впредь буду покупать только дешевые факты. А пока пора на выход. И откуда он вообще узнал, какие вкусы у Асами?

С самого утра лило как из ведра, так что в школу я опять добирался на автобусе. Обычный дождь меня не останавливал, но сегодня на улице разыгрался практически тайфун.

На остановке уже столпилось много ребят, и я, стараясь затеряться, пристроился в самый конец очереди. Однако, когда поднял глаза, обнаружил перед собой стоявшую в одиночестве Асами.

Все-таки нельзя сказать, что у нас нет совсем ничего общего: в дождливые дни, если она никуда не отлучалась по делам, мы не раз и не два оказывались в одном автобусе. Просто из-за фобии я с ней ни разу не заговаривал и вообще старался сесть подальше от нее, а она ко мне тоже не подходила.

Через несколько минут подошел автобус. Мы все вошли, я встал в проходе и схватился за поручень, и грузная машина тяжело тронулась с места. Но в ту же секунду прозвучали слова, от которых меня парализовал страх:

– Сакимото-кун, садись!

Автобус ехал медленно, а я обернулся еще медленнее – и встретил дружелюбную улыбку Асами. Одноклассница похлопала по пустому сиденью рядом с собой.

Наши взгляды на миг встретились, но я тут же отвел глаза. Пот заструился по коже ручьями.

– Не сядешь? – окончательно добила мою психику она.

Асами настолько застала меня врасплох, что даже голос не слушался.

– Я… Не…

– А?

– Мне… мне и так… нормально, – пропищал я, как комар.

– Ну ладно, – только и пробормотала она в ответ и воткнула в уши наушники.

Перед тем как отвернуться, я украдкой зыркнул на нее, перехватил поручень поудобнее и глубоко вздохнул.

Мне не потребовалось прикладывать руку к груди, чтобы почувствовать, как колотится сердце. Ладонь чуть не выскальзывала из поручня от пота, и пришлось перехватить его покрепче. Свободной рукой я выудил из кармана платок и утер испарину со лба.

Я уже держался значительно увереннее, чем в средней школе, но во время разговоров с противоположным полом все равно потел как мышь. Разумеется, я понимал, что Асами не станет надо мной глумиться или распускать руки, как мать. Но организм самовольно реагировал на всех представительниц женского пола одинаково.

В интернете писали, что гинофобия проявляется множеством разных способов. В моем случае – через усиленное потоотделение. Еще несколько лет назад у меня в придачу тряслись руки и колени, начиналась паника, и это состояние серьезно отравляло мне жизнь. С тех пор симптомы заметно притупились, но до конца, я думаю, уже не пройдут.

Когда страх отступил, я бросил взгляд за окно, мы как раз проезжали ту самую больницу, в которую ходила Асами. Сегодня, по всей видимости, она туда не собиралась и просто следила за проплывающими пейзажами, слушая музыку.

Когда пассажиры рассосались, я занял местечко в передней части салона.

– Пока, Сакимото-кун!

– Ой!

– Ха-ха-ха! Не пугайся так.

Я слегка задремал, но Асами вдруг похлопала меня по плечу, и я чуть не свалился с места. Автобус подъехал к остановке, на которой одноклассница выходила, и она решила заодно попрощаться.

Ее, видимо, очень позабавила моя реакция, поэтому она со смехом похвалила быстроту моих рефлексов и вышла.

С меня снова градом лился пот, как будто окатили из ведра. До чего паршиво, что из-за толпы Асами обратила на меня внимание. Я бы очень не хотел, чтобы она осознала, как надо мной забавно иногда подшутить. Молясь, чтобы до этого не дошло, я еще раз вытерся влажным платком.

Когда автобус тронулся, я обнаружил, что Асами за окошком машет мне на прощание рукой.

А ведь, кстати, завтра тоже обещали дождь… Я твердо решил, что завтра поеду на велосипеде даже через бурю, и поймал платком очередную каплю, скатившуюся по щеке.

Дома я сбросил пропотевшую насквозь рубашку, переоделся в домашнее и перевел дыхание. Я не ожидал, что Асами со мной заговорит, и озноб до сих пор прошибал от одного воспоминания.

Когда решил принять душ, пришло сообщение: «Сегодня пойду ужинать с Юко-сан^[6], на меня не готовь». Я ничего не ответил и спрятал телефон на место. Юко – это женщина, с которой отец вот уже год находится в отношениях.

Пару месяцев назад он сказал, что надо серьезно поговорить, и сообщил, что подумывает снова жениться. Это было перед ужином в первый день летних каникул^[7]. Через неделю он меня с ней познакомил. Я вернулся с занятий для отстающих, и отец позвал нас всех вместе посидеть в ресторанчике недалеко от дома.

По итогу могу сказать, что я ушел, оставив половину заказанного бифштекса на тарелке. Юко – ни в коем случае не плохой человек. Просто я такой уродился.

За весь вечер я не проронил ни слова, а она пыталась со мной ласково заговорить, но у меня слишком сильно заплетался язык, чтобы ответить хоть что-то осмысленное. Она на пять лет младше матери, но для моей фобии разницы нет: все женщины средних лет пугают меня одинаково. Вернувшись домой, я сказал отцу, что он может жениться, но я в таком случае съеду из дома. Вот уже два месяца мы этого вопроса больше не касались.

После моей смерти преграда между отцом и Юко исчезнет. Они заживут долго и счастливо.

Я искренне считал, что мне лучше умереть.

Вскоре после промежуточных контрольных раздали брошюры о внешкольной стажировке. Ах да, я и забыл, что нас просили заполнить анкеты, кто с какой работой хотел бы познакомиться поближе. Я тогда без колебаний написал, что хочу в океанариум.