– Слушай, а обед ты себе тоже сам готовил?

– Мм?.. Ну да.

Я не сразу сообразил, что она обращается ко мне, и ответил с задержкой. Чувствовал себя как зритель на концерте, которому певица, до того увлеченно певшая на сцене, вдруг передала микрофон. Застигнутый врасплох, я тут же покрылся испариной.

– Кру-у-уто. Как девочка я посрамлена. Ну-ка, покажи! – Она вскочила с места и шагнула ко мне с палочками в руке. – Креветки в кляре, курочка, свернутый омлет… Это же не просто разогретые? Ты прям сам готовил?

– Да. Не очень люблю полуфабрикаты. – Я постарался от нее отодвинуться. От Асами пахло цитрусами – видимо, духи.

– Эх, вот бы мне тоже научиться!

Я промолчал. Только прямые вопросы. Дождался, когда Асами вернется на место, и вернулся к трапезе.

– Научи, а!

Я замешкался, гадая, считать просьбу за вопрос или нет, потому отделался неопределенным покашливанием.

– А в полпервого будет шоу в дельфинарии. Пойдем смотреть? – бодро предложила Асами, покончив с обедом.

В «Санрайзе» такие устраивали каждый день в определенные часы, и с минуты на минуту начиналось уже второе представление за сегодня.

Поскольку она задала прямой вопрос, пришлось отвечать.

– Нет, спасибо. Я уже много раз видел, – промямлил я, уткнувшись в телефон, чтобы не смотреть на нее.

– Но ведь не факт, что у них каждый раз одно и то же! Программу меняют в зависимости от самочувствия и характера дельфина.

Я промолчал.

Да, она совершенно права, дельфины всегда выступают немного по-разному, к тому же на всяком шоу может случиться неожиданная импровизация. Я, наверное, уже сотню раз на них ходил, но любил среди прочего и подмечать маленькие различия.

– Сакимото-кун! Асами-сан! В последний день мы хотим, чтобы вы нам помогли в дельфинарии на представлении, поэтому сходите, пожалуйста, сегодня его посмотреть. Простите, что отрываю от еды, – вдруг огорошил меня Саэки, который как раз заглянул в комнату отдыха.

Асами аж подскочила, как пружинка.

– А я как раз собиралась сходить! – доложила она.

Я вздохнул, поднялся с места и поплелся за ними.

В дельфинарии, несмотря на будний день, собралось много людей – и семей, и парочек. Шоу только началось, и мы с одноклассницей поспешно заняли местечки в заднем ряду. Я сел примерно за три места от нее.

По сигналу дрессировщика три дельфина закружили по всему бассейну, потом начали прыгать, разбрызгивая во все стороны воду, вертеться и показывать трюки один за другим.

После каждого удачного номера Асами охала и ахала, как маленькая девочка.

Вскоре она достала телефон, принялась снимать выступление и громко подбадривать артистов. Я так же искренне, как она, радоваться не мог, потому что знал номер наизусть.

Где-то через двадцать минут шоу подошло к концу, и Асами от переизбытка восторга аплодировала стоя.

В начальной школе, в первый раз увидев выступление дельфинов, я пришел в такой же бурный восторг. Мы тогда смотрели его всей семьей, и от гинофобии я еще не страдал, а жизнь казалась мне отрадной и полной надежд.

Зрители начали расходиться, но Асами по-прежнему не отрывала от бассейна взгляда, а я изучал ее завороженное лицо. Только на мгновение его омрачила какая-то тень, но выражение ее восторга ярко запечатлелось у меня в памяти.

Во второй половине дня нас водили по залам океанариума, рассказывали про рыб, демонстрировали оборудование в кладовых и аквариумы для научных исследований, черепах и все, чем богат «Санрайз».

– Сакимото-кун, ты знаешь, что тунцу надо все время плыть, а иначе он умрет? – спросила Асами со светящимся от гордости лицом.

– Знаю. Они не умеют самостоятельно открывать жаберные крышки, поэтому могут дышать только на ходу. Плавают с открытым ртом, чтобы вода постоянно циркулировала сквозь жабры и кровь насыщалась кислородом. Поэтому они от самого рождения до смерти в постоянном движении. Конечно, знаю.

Я порой за год сюда по сто раз прихожу, и Асами еще век учиться, прежде чем она сможет поразить меня каким-то интересным фактом о рыбах. Одноклассница изумленно на меня воззрилась.

– Вы чем-то похожи, – заметил я, намекая на то, что она жить не может без болтовни.

– Что? В смысле? Мне не нужно постоянно пропускать воду через жабры.

Она не распознала подтрунивание, а я не стал ничего объяснять и просто ушел в служебное помещение.

Вскоре рабочий день благополучно завершился.

– Молодцы, ребята. Приходите завтра, – попрощался с нами Саэки, мы с Асами вразнобой его поблагодарили и отправились переодеваться обратно в школьную форму.

Я хотел ускользнуть домой до того, как она выйдет из раздевалки, потому моментально натянул форму и бросился на велосипедную парковку. Однако Асами настигла меня, пока я возился с замком:

– О, вот ты где! Дойдем вместе до остановки?

– Прости… – ответил я после небольшой паузы. – У меня сегодня еще дела.

– А… Ну ладно.

– Пока, – пробормотал я на грани слышимости, запрыгнул на седло и нажал на педали.

– Ага. До завтра! – крикнула она вдогонку.

Я сделал вид, что не услышал, и на полной скорости припустил прочь.

Зашел в супермаркет, купил продуктов к ужину. Отец опять предупредил, что задержится, так что я приготовил оякодон^[8] на себя одного. С тех пор как в его жизни появилась Юко, я все чаще ужинал в одиночестве.

Вскоре я улегся в своей комнате, ткнул в экран телефона и открыл твиттер. Зензенманн прочитал мои сообщения, но ничего не ответил.

Тогда я перешел в «Галерею» и развернул на весь экран нашу общую классную фотографию. Вспомнил предсказание синигами: «Второму справа в переднем ряду и крайней слева в третьем ряду осталось жить 88 дней с того момента, как сделана фотография». Неужели нам с Асами и правда осталось 88… нет, уже всего 58 дней? Почему мы с ней умрем в один день, где погибнем и как? Сколько я ни думал, даже не представлял, с какой стороны подступиться к этому вопросу.

Девушка на фотографии невинно улыбалась, не ведая, что срок ее жизни уже отмерен. Может, рассказать ей? Или лучше молчать?

Вообще, я бы посмотрел, как она отреагирует. Померкнет ли в тот же миг ее жизнерадостная улыбка? Закроет ли она свой несмолкающий рот?

Из-за фобии я испытывал очень смешанные чувства по поводу возможного разговора с такой же скорой покойницей, как и я. И все же мне, несмотря на собственные обстоятельства, хотелось спросить у нее, правда ли она умирает.

Что милосерднее – сказать или промолчать?

Наутро второго дня стажировки я с трудом поднялся с постели. Тело казалось свинцовым вовсе не от перетруженности мышц, а, так сказать, из-за человеческого фактора.

Наверное, даже объяснять не надо, что все из-за Асами. Я честно поддерживал с ней разговор всю вчерашнюю смену, и далось мне это, прямо скажем, непросто. Устал я не столько физически, сколько ментально. Наконец значительно позже, чем планировал, я все-таки вылез из-под одеяла.

Когда я вышел из комнаты, как раз проснулся отец.

– Что, проспал? – спросил он, подавляя зевок.

Я промычал что-то в ответ, быстро собрался и отправился на выход, даже не поев. Утро у нас обычно проходило в суматохе, и я редко готовил завтрак.

– У вас с сегодняшнего дня стажировка? Удачи, – пожелал отец, пока я завязывал шнурки.

– Угу. Я побежал, – пробурчал я, не уточняя, что она началась еще вчера.

Кажется, отец хотел еще что-то сказать, но, видимо, передумал и просто пожелал мне хорошего дня.

Думаю, хотел опять обсудить Юко, но подумал, что сейчас не время. Я не стал ему объяснять, что скоро все равно умру и вопрос решится сам собой.

Я подъехал к «Санрайзу» за три минуты до назначенного времени, и Асами к тому времени уже переоделась и ждала меня перед раздевалкой. С ней дожидался Саэки.

– Опаздываешь, Сакимото-кун! Мы уже начинаем!

– Простите, – на бегу извинился я. Нырнул в раздевалку, поспешно переоблачился, после чего нам, как и вчера, поручили нарезать корм для рыб.

Мы принялись рубить мелких рыбешек и кальмаров на кусочки подходящего размера. Асами, непривычная к готовке, за день не сильно выросла, потому успела разделать всего три тушки.

Сегодня мы кормили другие виды, не те, что вчера. Потом я почистил аквариумы и фильтры, которые обеспечивали чистоту воды, и без особой надежды спросил, нельзя ли покормить медуз.

Ими заведовал не Саэки, но он знал, как я их люблю, поэтому сразу согласился:

– Тогда поручаю тебе ушастых аурелий.

Куратор проводил меня в нужную зону и объяснил, что делать. Аурелии ушастые легко узнаются по характерному узору из четырех кружков на зонтике, напоминающих четырехлистный клевер. Насколько я знаю, они у нас – самый распространенный вид. Это те самые, которыми кишит море на Обон^[9].

– Какой милый узорчик! Это у нее глаза? – сморозила Асами, вглядываясь в аквариумное стекло.

Во мне закипело негодование медузомана, и я выпалил прежде, чем Саэки успел открыть рот:

– Не глаза, а желудок! Очень удобно, что у них прозрачные тела: можно проследить, поели они как следует или нет.

– Узнаю Сакимото-куна, – усмехнулся куратор.

Под его чутким руководством я капнул из пипетки корм в самый центр аквариума, где вода циркулировала медленнее всего, а потому и дрейфовал он там дольше, позволяя медузам насытиться. Таких подробностей не знал даже я.

К слову, кормили аурелий артемиями, то есть оранжевым таким планктоном, и этим же цветом окрашивались клеверообразные круги на зонтиках.

– Ух ты! Кружочки перекрасились, а остальное осталось, как было!

Я бросил Асами поражаться очевидным вещам, а сам перешел к следующему аквариуму. У меня мечта сбылась: я кормил медуз!

Потом настал обеденный перерыв. Я не успел с утра собрать себе еды, поэтому заказал в столовой океанариума рис с карри и свиной отбивной в кляре. Я любил все местное меню, но это блюдо – в особенности.

Пристроился у окна и смешался с обычными посетителями.

«Санрайз» построили на высоком склоне, и из столовой, как и с открытого балкона, открывался вид на море. Вчера я обедал в комнате отдыха для персонала, и оттуда не видно воды. Я решил, что завтра тоже ничего готовить не стану и приду поесть сюда. Хотя в первую очередь мне просто не хотелось оставаться один на один с Асами.

Из столовой было видно и колесо обозрения. Оно входило в комплекс океанариума, так что я не раз на нем катался. В городе его любили за отличный вид на морские просторы, и по выходным здесь даже выстраивалась очередь.

После обеда я ушел искать напарницу, и Асами опять нашлась в дельфинарии. Шоу как раз достигло кульминации, и после особенно сложного трюка зал взорвался овациями. Асами охватил такой же восторг, как и вчера: глаза ее горели, и она отчаянно рукоплескала и подбадривала дельфинов и дрессировщика.

Не исчезнет ли после одной моей фразы ее невинная и ничем не замутненная улыбка? Сказать или все-таки промолчать? Меня вновь терзали сомнения.

Сам бы я абсолютно точно предпочел, чтобы мне сказали. Думаю, достаточно людей разделяет мою точку зрения, но наверняка не меньше и тех, кто хотел бы оставаться в неведении. Асами из первых или из вторых? Наверное, не стоит сразу в лоб огорошивать ее новостями и лучше сначала прощупать почву.

Пока я размышлял, овации стихли, и наши с Асами взгляды пересеклись. Она тут же расплылась в улыбке, а я вздрогнул и отвел глаза.

– Дельфинчики ну такие милые! Так бы смотрела и смотрела! Вот бы прокатиться на дельфине… – Стоило мне на секунду ослабить бдительность, как Асами тут же пристроилась рядом. Она провожала глазами животных, уплывающих из центрального бассейна для выступлений.