– За все то, что я для тебя сделал… в благодарность, так сказать, ты решила, что можно орать на полный зал уважаемых людей что-то про Снежану и трусы? Про чертов развод?!

Все, что я могла, это вцепиться в его руку своими пальцами и испепелить взглядом, стараясь изо всех сил скрыть первобытный страх перед силой, которую я не могу обуздать физически. Альберт был слишком силен, чтобы я могла сопротивляться без риска отправиться на больничную койку.

Муж видел мой взгляд и не находил там покорность, которую так ждал. Страх его не удовлетворял, судя по всему, да и прятала я его изо всех сил, не давая возможности насладиться временной победой.

– Никакого развода не будет, Элина! – прорычал он и оттолкнул меня.

Я упала на подушки и инстинктивно сжалась, подтягивая к себе ноги. Платье, разодранное по боковому шву, совсем сползло и заставило Альберта оглядеть открывшиеся части тела.

– Я не останусь с тобой, не могу жить с предателем и изменником, даже не надейся! – с чувством выговорила я, чуть охрипшим голосом.

– А я не предоставляю тебе выбора, – огрызнулся муж, – ты слишком многим мне обязана в этой жизни. Сколько бы женщин у меня ни было, ты все равно будешь должна мне намного больше! По гроб жизни ты мне должна! И не только ты, – пригрозил он снова, – думаешь, я не знаю, кому ты постоянно отправляешь деньги, надеясь, что я не замечу? Не вижу, что ты кормишь за мой счет поганого иждивенца?

А вот теперь мне стало по-настоящему страшно, потому что этот «иждивенец» умудряется выживать только благодаря тем деньгам, что я вкладывала в ремонт дома и лечение. И эта тайна не должна была быть раскрыта! Уж точно не так!

– Ты не посмеешь… – пробормотала я, теряя последние силы сражаться «до конца». Это слишком болезненный удар, запрещенный прием.

– Посмею! – Альберт встал передо мной и начал расстегивать платиновые запонки на манжетах. – Ты будешь отрабатывать каждую копейку, что я в тебя вложил! Каждый бриллиант, висящий на твоем теле! Каждый божий день, что я любил и боготворил тебя, одаривая всем, что ты пожелаешь! И никакой свободы ты не увидишь! Развода не будет!

Я смотрела, как он закатывает рукава и его слова впитывались в мой мозг, как вода в губку. Я осознавала их смысл, и мне становилось все страшней за свою… и не только свою судьбу.

Страх заставил меня поползти по дивану, пятясь назад, лишь бы подальше от него.

– Ты не ради меня… вешал все эти бриллианты, – зачем-то сказала я, – ты сделал из меня рекламный билборд. Яркий, блестящий и привлекательный. Чтобы я подчеркивала, какой ты добрый и великодушный, какой любящий муж, который балует свою жену, такую простую девушку из народа, как все любят. Сказку про Золушку им показывал. Только вот ты совсем не принц!

– Ничего, – оба рукава теперь были закатаны, обнажив массивные предплечья, увитые венами, – посидишь немного на «голодной пайке» и еще будешь просить вернуть все, как было. Осознаешь, какая была дура неблагодарная, и будешь вставать в конец очереди за моими любовницами, чтобы ублажить меня так, как я это люблю!

– Не дождешься, – хотела, чтобы это звучало дерзко, но получилось очень жалко и тихо. – Я все равно от тебя уйду! Я разведусь с тобой, Кантор, чего бы мне это ни стоило!

– Ну, попробуй! – оскалился он, – проверь меня на прочность, посмотрим, кто кого перегнет. А сейчас, урок послушания номер один!

Он схватил меня за лодыжки и потащил к себе по дивану, платье задралось окончательно, оголяя мои бедра и живот. Я вскрикнула и попыталась вывернуться, с ужасом понимая, куда все идет.

– Не смей! Не смей! – закричала я.

– Имею полное право! Ты моя законная жена! Ты моя собственность!

Меня сковало ужасом, вмиг выжигая остатки адреналина, парализовало и горло, и конечности леденящим страхом перед собственным мужем и…

– Альберт Измаилович! – раздался оглушающий стук в дверь и голос Вовы. – Альберт Измаилович! Извините, но это срочно!

– Что там еще? – заорал он в ответ.

– Там очень серьезная проблема с одним вашим гостем! Требуется ваше вмешательство!

Альберт рыкнул и выпустил мои ноги, отбрасывая их на диван. Я упала без сил и замерла, тяжело дыша и широко распахнув глаза. Еще немного и я сознание потеряю.

– Я не насильник, – вдруг сказал он мне, будто читал мои мысли, – но я тебе верну память, что значит слушаться мужа! Ты у меня станешь шелковая! А пока не вздумай даже рыпнуться! – кинул напоследок и пошел к дверям, – везите ее домой! Хозяйка бала устала и хочет спать, у нее был нервный срыв!

Я слышала слова, сказанные охранникам сквозь пульс, шумящий в ушах.

– Я все равно от тебя уйду… – прошептала в пустоту, – разведусь, чего бы это ни стоило.

Глава 5

Я ходила из конца в конец кабинета Альберта в нашем особняке, стиснув тугим узлом руки на груди, чтобы не начать что-нибудь ломать. Нервы ни к черту.

Меня выдернули из кровати прямо в шелковой пижаме со словами, что мой супруг хочет со мной поговорить. Сначала привезли домой, заперли в гостевой спальне и сообщили, что выходить мне нельзя, чобы даже поужинать. Принесли стакан воды и все.

Это его голодный паек? Очень страшно.

Судя по возне за дверью, ко мне приставили охранника на постоянной основе. Зная моего мужа – это Вова, самый исполнительный, но туговатый на ум, этому даже зубы не заговоришь, будет стоять на своем «у меня приказ» как верный солдат.

Что мне еще оставалось, кроме как лечь спать? Не в окно же прыгать со второго этажа, да и не выйдет это, потому что в особняке Кантора такая система безопасности, что блокирует даже бронированные окна и двери в случае угрозы.

Ни стулом не разбить, ни выстрелом из пистолета, отобранного у охраны.

Да и вообще о чем я думаю? Меня быстрей с размаху лицом в пол положат эти накачанные манекены, чем я смогу хотя бы попытаться сбежать.

Когда я счастливо жила с Альбертом, мне казалось, что безопасность нужна, чтобы защитить нас от разнообразных негодяев, которые могут позариться на богатства или жизнь Кантора, забравшись в дом.

А теперь создалось ощущение, что все, что меня окружает это тюрьма и надзиратели.

И главный негодяй живет внутри, и я заперта тут с ним.

Альберт задержался на банкете, хотя обычно к полуночи уже все заканчивалось. Такие формальные мероприятия обычно не растягивались до самого утра. Редко когда самые важные гости задерживали нас.

Но не в этот раз.

К часу ночи я сдалась, устала бояться и ждать возвращения взбешенного мужа и отключилась беспокойным поверхностным сном. А теперь меня разбудили и вытащили из постели, как я поняла, для разговора.

Дверь в кабинет распахнулась так внезапно, что я вздрогнула и развернулась на месте. Альберт вошел мрачный и грозный, как туча перед рождением торнадо. Еще немного и воронка начнет засасывать меня, добивая разрядами молний.

Он на мгновение встал в дверях и оглядел меня с ног до головы. Я неосознанно опустила руки и нервно поправила полы просторной шелковой пижамной рубашки. Еще на мне были такие же штаны до самого пола, но чувствовала я себя абсолютно голой.

Хорошо хоть горничная догадалась принести мне пижаму и дорожную косметичку, а охрана позволила все это передать. Я умылась и переоделась, а то так и пришлось бы ходить в рваном платье и с поплывшим от слез в машине вечерним макияжем.

– Довольна собой? – внезапно произнес Альберт, дверь за ним захлопнулась, а сам он прошел к своему огромному дубовому столу, на ходу снимая пиджак.

– Нет, не довольна, – я сжала дрожащие пальцы, чтобы это не было заметно. – Буду сразу после того, как разведусь с тобой.

Альберт уселся в кожаное «президентское» кресло и взял с подставки золотую ручку «Паркер», подаренную ему мэром нашего города, и начал постукивать ей по столешнице. Пытался подчеркнуть свою власть над всем и вся вокруг?

Не надо мной.

– Сядь! – рявкнул он и ручка замерла в его руке.

Я продолжила стоять как вкопанная посреди комнаты, чувствуя под босыми ступнями прохладный паркет.

– Сядь, я сказал! – громыхнул басом Альберт и резко встал, отталкивая кресло от себя, а я подпрыгнула и чисто на рефлексах упала в кресло для посетителей.

Черт!

Муж шумно выдохнул, расширив ноздри.

– Я завтра подам заявление, тебе адвокат принесет бумаги на подпись и все, ничего, с чем ты не справишься… – начала я.

– Молчать! – оскалился он, – я тебе не разрешал говорить.

– А я тебе не собака. И даже больше не жена. Без пяти минут развелись.

– Ты что совсем ничего не понимаешь или пытаешься просто вывести меня из себя? – вновь выдохнул Альберт и по своему обыкновению нацепил грозную, но совершенно непробиваемую маску. В ней он обычно «казнил» подчиненных или унижал неудачливых бизнес-партнеров.

– Наоборот, я прозрела и теперь понимаю намного больше. Например, причину, почему ты так часто приходил под утро и так редко хотел меня в постели.

– Хм, – усмехнулся он криво, как ни в чем не бывало, садясь обратно в кресло, – ты думаешь, мне больше заняться нечем по вечерам, как сношаться с любовницами? У меня полно дел и без этого, а сейчас еще и предвыборная кампания готовится, которую ты! – указал на меня пальцем, – решила мне сорвать! Правильно я понимаю? Это твоя цель?!

Я моргнула.

– Мне показалось, или ты действительно сошел с ума и делаешь вид, что ничего особенного не происходит, признаваясь, что любовниц у тебя еще и много. Не одна только Снежана-Красные-Трусы?

– Тебе сколько лет, Элина? Тридцать?

– Двадцать восемь только, уже не помнишь?

– Ты взрослая умная женщина, но порой ведешь себя как конченая деревенская дура! Застала своего тракториста на сеновале с дояркой, так то ли? Очнись! Истеричка!

И почему мне так дико обидно слышать его тон и понимать, что нет в нем ни грамма раскаянья или хотя бы досады за то, что я его застала практически за сексом с другой женщиной? За изменой!

Ему абсолютно все равно, что я чувствую!

Плевать на мою любовь или ее отсутствие. Где были мои глаза раньше? Почему я этого не видела?

– Я не вижу причин, продолжать изображать из себя счастливую семью, – произнесла я скованным голосом, – ты меня не любишь, я тебя больше тоже. Зачем терзать друг друга? Я даже на твои деньги не претендую.

– А при чем тут вообще любовь? Я тебе сказал, ты до конца своей жизни будешь расплачиваться за мою щедрость. Я никогда и ничего не раздаю бесплатно! Благотворительность тоже имеет свою цену! Будешь относиться ко мне, как и раньше, как к любимому мужу! Ходить на банкеты, презентации и ужины и всем улыбаться! Это твоя роль и твой долг! Никакие другие женщины тебя больше не волнуют! Поняла меня?! – Альберт резко подался вперед. – Не слышу ответа!

Я тоже слегка наклонилась к нему.

– Гори в аду, – проговорила четко и по буквам, пытаясь сохранять голос твердым.

– Ты нарываешься на качественный урок послушания, – он снова встал и пошел ко мне, заставляя инстинктивно пожелать вскочить и убежать. – Ты, Элина даже не представляешь, как добр… – раздался громкий звонок его телефона и Альберт резко забыл про меня, выхватывая его из кармана брюк. – Да?! – Выслушал звонящего и оскалился от гнева, – вот тварь! Звони юристам! Путь все перепроверят, может ли он такое реально провернуть или это дешевый блеф! Понял меня? Перезвони сразу!

Я встала с кресла, пока он отвлекся и даже отвернулся, продолжая орать угрозы своему помощнику и проклинать кого-то, кто явно его очень здорово кинул, что бывает крайне редко.

Из дома я не сбегу, но вот запереться в гостевой спальне для перегруппировки смогу. Только я взялась за дверную ручку, как меня рывком развернул и впечатал спиной в дверь мой почти бывший муж.

– Я не закончил! Куда собралась?

– Подальше от тебя, пока меня не стошнило!