В ней не указано, куда именно идти, но когда я прокручиваю раздел заметок вниз, то замечаю кнопку с надписью «маршруты». Быстро тыкая пальцем в экран, я ожидаю, что тут получу подсказку, в какой кабинет идти, но вместо этого появился маленький GPS-навигатор, который подсказывает двигаться в том же направлении, куда вчера повела меня Норин. Спасибо Богам за технологии.

Поворачиваю влево от лестницы, никто не обращает на меня внимания, когда я прохожу мимо, несколько человек слоняются вокруг, погруженные в свой собственный мир, а я следую за синей стрелкой на телефоне. Она приводит меня к двери рядом с тем местом, где я была вчера.

Дверь слегка приоткрыта, и когда я поднимаю руку, чтобы постучать, женщина с другой стороны встречает мой взгляд.

– О, заходите. Вы, должно быть, Рея, Рея Харрингтон? Я Беверли, – говорит она, вставая, когда я полностью распахиваю дверь.

Рыжие локоны обрамляют ее лицо, когда женщина поправляет очки на переносице. В черных брюках и тонком белом свитере она выглядит вычурно по сравнению с остальными, кажущимися деловыми и хорошо сложенными. Когда я говорю «с остальными», то я имею в виду охранника и Норин. Они единственные, кого я пока видела, не считая студентов. Ну и людей в ратуше.

Это было всего лишь вчера.

Всего лишь… вчера.

– Здравствуйте, да, я Рея Харрингтон. У меня назначена встреча на 7:30 утра, – наконец отвечаю я, протягивая руку, когда мы встречаемся в центре, по всей видимости, ее кабинета, и женщина одаривает меня теплой улыбкой.

– Приятно познакомиться с вами, Рея. Я уверена, что все это для вас настоящее потрясение. Это и для нас необычно, поэтому могу представить, что вы чувствуете, но мы позаботились о том, чтобы обеспечить вас всем необходимым. Стоит вопрос ваших финансов, который требует нашего внимания, – заявляет она, переходя сразу к делу, и ведет меня к месту перед своим столом, мне нравится такое отношение.

Я бы предпочла, чтобы Беверли не раздувала из мухи слона и не ходила вокруг да около, мне и так нужно многому научиться. Я должна знать абсолютно все, и знать это нужно сейчас, а лучше – вчера.

– Какая финансовая информация вам нужна? – спрашиваю я, ставя портфель у ног, расправляю юбку и сажусь. Мне потребуется время, чтобы привыкнуть к своему новому наряду.

– Ну, чтобы оплатить что-либо в Академии Святых, мы используем отпечатки пальцев, привязанные к счетам, которые принадлежат семьям обучающихся, посещающих Академию. Например, родители, бабушки и дедушки, и тому подобное, но о вашей семье у нас мало информации.

Ее голос звучит мягко, как будто она знает, что, возможно, затрагивает сложную тему, но, тем не менее, перед ней стоит задача узнать это, однако я ценю ее подход.

– Я не знала своих родителей. Все мои воспоминания связаны с детским домом. Мне всегда говорили, что, когда я была маленькой, меня оставили у детского дома на пороге, – объясняю я, прочищая горло, заметив, как в ее глазах светится сочувствие. Я несказанно рада, что это не жалость. Терпеть ее не могу.

– Мне так жаль слышать о вашем непростом детстве, – шепчет она, а я натянуто улыбаюсь в ответ. Могу сказать, что говорит Беверли искренне, но это не спасает ситуацию. – Не поймите меня неправильно, Рея, но я предполагаю, что жизнь в Финикс Вэлли не обогатила вас так, как Вы ожидали.

Я знаю, что она не договаривает, и киваю, покусывая нижнюю губу. Смущение грозит взять верх.

– Я живу от зарплаты до зарплаты, – говорю я, но ее улыбка не меняется, и я не чувствую себя ничтожной или неполноценной. Во всяком случае, мое признание, похоже, подтолкнуло ее к действиям.

– Обычно так бывает в тех редких случаях, когда к нам присоединяются земляне, – говорит Беверли, поднимаясь и обходя вокруг, чтобы сесть передо мной. Пока она идет, ее рыжие кудри подпрыгивают. – В этом случае мы обращаемся к представителю компании за помощью, и они оказывают необходимую финансовую поддержку, – говорит женщина с улыбкой, поднимая планшет, чтобы постучать по нему, но я не понимаю, что она имеет ввиду.

– Я не хочу, чтобы кто-то еще…

Слова обрываются, когда Беверли поднимает палец, останавливая меня, и направляет им в сторону столика справа, после чего раздается звонок. Но мое внимание привлекает голубой свет, который внезапно появляется на круглом серебряном диске на полу. Я не замечала его раньше. Что, черт возьми, это такое?

– Алло?

Раздается хриплый голос, знакомый звон звучит у меня в ушах, когда Беверли начинает что-то бормотать, и я чувствую, что с каждой секундой мое дыхание становится все более поверхностным.

– Мистер Джеймс, извините, что беспокою вас в столь ранний час, но у меня новая запись в Академию Святых из Финикс Вэлли, и нам нужно договориться о привязке к вашим аккаунтам.

Парень прочищает горло, еле слышно вздыхает, затем следует какое-то шарканье.

– Минутку, – говорит он. Беверли улыбается мне и кивает в сторону синего света, где появляется мужской затылок, а за ним и вся остальная часть мужчины.

Мое сердце подскакивает к горлу. Причина номер один – это то, что передо мной случайно появилась чья-то голографическая копия, причина номер два – я чертовски ненавижу человека, который сейчас смотрит на меня широко раскрытыми глазами. И в данный момент ненавижу еще сильнее, чем раньше.

Гребаное дерьмо.

– Рея, – выдыхает он, на его лице отражается удивление, затем Данте кашляет и смотрит на Беверли. – Беверли, подождите минутку, пожалуйста, – сообщает он кратко и лаконично, женщина с радостью подчиняется, сжимает мое плечо и выходит из кабинета, закрыв за собой дверь. – Какого хрена, Рея?

Я смеюсь над наглостью этого человека.

– Пошел ты, Данте, – огрызаюсь я, сжимая руки на коленях и свирепо глядя на мужчину передо мной. – Или мне следует называть тебя мистер Джеймс?

– Что ты тут делаешь?

– Что я здесь делаю? Как ты думаешь, что я здесь делаю? Как насчет того, чтобы ты объяснил мне тот факт, что ты мистер долбаный Джеймс, представитель человечества в Гексе, а не Данте Пол, айтишник в местном издательстве, – шиплю я, абсолютно шокированная тем фактом, что вдобавок к гребаной измене он мне лгал с самого начала.

Я действительно встречалась с этим патологическим лжецом?

Данте вздыхает, и, когда он смотрит на меня, в его серых глазах мелькает разочарование.

– Нам нужно поговорить, Рея, – заявляет он, и я качаю головой.

– А мы что делаем? – парирую я, еще больше злясь на себя за то, что позволила ему повлиять на мою жизнь.

– Ты испортила шины на моей машине, – заявляет Данте, словно это сейчас самое важное для обсуждения. Я издаю саркастический смешок, он сейчас вообще серьезно?

– Я имею дело с большим дерьмом, чем ты и твоя чертова машина, придурок, – выдавливаю я из себя, поднимаясь на ноги и указывая пальцем в его сторону.

Ему повезло, что его физически здесь нет, потому что я бы придушила его прямо сейчас.

– Позволь мне объяснить, Рея. Я никогда…

Сделав глубокий вдох, я справляюсь со своими эмоциями, поднимаю руку, и, к моему удивлению, он останавливается.

– Честно говоря, мне насрать, Данте. Я не любила тебя, мы просто трахались, видимо, недостаточно трахались, но между нами никогда не было чего-то большего. Мне больно от такого неуважения, вот и все.

Мои слова правдивы и честны, и он, должно быть, понимает это, потому что не огрызается в ответ.

– А теперь не хочешь ли ты объяснить, кто ты на самом деле?

– Рея, там, в Финикс Вэлли, Гекс не имеет никакого значения, так что никто не знает, кто я такой и чем занимаюсь. В Парадайз Хайтс все немного по-другому. Что меня больше всего интригует, так это тот факт, что ты учишься в Академии Святых.

Данте на мгновение замолкает, вероятно, обдумывая все то из моего прошлого, что я ему рассказывала, затем вздыхает с сочувственной улыбкой на губах.

– У тебя все хорошо?

Вопрос застает меня врасплох, и я на мгновение замолкаю, так как у меня не было времени подумать об этом, но потом киваю в уклончивом ответе.

– У меня все будет хорошо.

Мой тон звучит холодно, отстраненно и абсолютно безэмоционально. Я наблюдаю, как Данте проводит рукой по лицу, прежде чем ущипнуть себя за переносицу, вероятно, пытаясь набраться терпения.

– Я немедленно займусь вопросом финансовой поддержки.

Я открываю рот, чтобы возразить, но он продолжает, и я даже не успеваю попытаться возразить.

– Это не опция. Таков протокол. В Академии есть мои данные как раз на случай, если что-то подобное произойдет с землянами.

Я просто ненавижу это ужасное прозвище из его рта, от этого я ненавижу его еще больше из-за того, как он унижает нас… их.

– Я больше никогда не хочу с тобой разговаривать. Никогда, – отвечаю я, мрачно соглашаясь.

– В любом случае, мне жаль, – заявляет Данте серьезным голосом, но сейчас это для меня ничего не значит. Очевидно, этот ублюдок вел двойную жизнь, думая, что он бог, разгуливающий среди людей на земле. Мне стыдно, что я на него повелась.

– Да, мне тоже.

Вероятно, на этом Данте заканчивает разговор, так как он мгновенно исчезает у меня на глазах. Беверли внезапно вбегает обратно в комнату.

– Все в порядке? – спрашивает она с широкой улыбкой на лице, и я быстро киваю.

Я жду, что Беверли спросит, откуда мистер Джеймс знает мое имя, но она оказывается не такой любопытной, как я предполагала. Снова занимая место, я поднимаю с пола свой портфель и поворачиваюсь к ней лицом.

– Мне нужно что-то еще сделать?

Я хочу убраться отсюда, и чем скорее, тем лучше. Мне нужно немного прийти в себя после той правды, которую я только что узнала о своем бывшем.

– Позвольте мне взять отпечаток вашего большого пальца и можете идти. Зеллус сообщил, что вам нет необходимости с ним встречаться, так как он увидит вас на собрании, которое начнется прямо сейчас.

– Зеллус? – спрашиваю я в замешательстве, пока она сканирует мой большой палец, но женщина просто смотрит на меня снизу вверх, и ее очки сползают с носа.

– Да, декан.

Глава 7
Рея

Беверли ведет меня в зал, где проходит собрание, оставляя у открытых двойных дверей, у входа в главное здание, а затем быстро исчезает, пока я стою, повергнутая в шок видом комнаты передо мной.

Стекла в арочных окнах по всей комнате блистают красными, оранжевыми, синими и зелеными оттенками, разбавляя темные готические стены и замысловатые гравировки по краям потолка. Есть такое ощущение, что это собор, который был разрушен во время войны много лет назад, такие можно увидеть в фильмах.

Мне приходится вернуть себя в реальность, и я снова сосредотачиваюсь на людях в зале и его расположении. Слева и справа стоят ряды скамей, направленные к большому подиуму впереди. Все отделано темным красным деревом, а под стеклянным куполом потолка, пропускающим солнечные лучи, нет ни одной люстры.

Вокруг меня толпятся студенты, они заходят через несколько входов и направляются вперед. Когда меня слишком часто задевают локтями, я присоединяюсь к ним. Двигаясь вместе с толпой, делаю шаг за шагом, прижимая к себе портфель, и пытаюсь сообразить, где мне сесть.

Я замечаю, что по краю скамей выгравированы разные слова.

Gi.

Fotia.

Aeras.

Nero.

Agion.

Земля. Огонь. Воздух. Вода. Святые.

Агион? Вот что было написано вчера наверху доски, где было мое имя рядом с номером комнаты. Но что еще важнее, откуда, черт возьми, я знаю, что это значит? Я и не подозревала, что так быстро научилась читать на иностранном языке. Что это вообще такое?

Я снова оглядываюсь по сторонам, пытаясь понять, увижу ли я кого-нибудь из знакомых, в частности, Гармонию, но никого не нахожу среди студентов, одетых в одинаковую форму.