Когда официантка ушла на кухню, между нами повисло неловкое молчание. Наконец Рид его нарушил:

– Мэдисон, у меня к тебе деловое предложение.

Все вопросы и сомнения в голове моментально рассеялись, словно в темной комнате наконец-то включили свет. Тара оказалась права. Никакое это не свидание. Я почувствовала легкий укол разочарования, которое быстро сменилось облегчением. Наверное, это и к лучшему.

– Какое? – Мой взгляд скользнул вверх, чтобы встретиться с его взглядом.

Только сейчас я заметила, что огромное тело хоккеиста, излучавшее силу, решительность и угрозу, было чертовски напряжено. Как у бойца на ринге, застывшего в ожидании команды «бокс».

– Наверное, ты знаешь, что моя карьера сейчас переживает не лучшие времена. – Он потер челюсть, приглаживая щетину. – Но думаю, ты способна помочь мне выбраться из этой задницы.

Я помедлила, а затем спросила:

– Ты хочешь, чтобы я связалась с Богом?

Суровые черты его лица немного смягчились.

– Ведешь колонку анекдотов?

– Гороскопов.

– Как будто это не одно и то же.

Оке-е-ей…

Не так я представляла себе свидание с легендарной звездой НХЛ. В чате он показался таким обаятельным, и я купилась на это…

Ладно, он написал мне всего одно сообщение и не ответил на встречное. Даже не прочитал его. Но по какой-то нелепой причине я приняла его предложение за романтическое. Боже, как глупо.

Официантка принесла наши тарелки и разлила по бокалам вино. Рид взял свой бокал, сделал глоток и одобрительно хмыкнул. Это было винтажное каберне-совиньон «Дон Мелчор» – не меньше пяти сотен за бутылку. Я боялась даже понюхать его, рискуя тут же испытать оргазм. Поэтому решила для начала сосредоточиться на еде. Пахло невероятно, и мой желудок практически танцевал от предвкушения. Опустив взгляд в тарелку, я подцепила вилкой маленький кусочек рыбного филе и отправила его в рот. Мои вкусовые рецепторы взорвались, и я застонала, вызвав у Харди довольную усмешку.

– Черт, это действительно очень вкусно.

– Я же говорил.

Тайком улыбнувшись про себя, я завороженно наблюдала за тем, как изящно мужчина орудует ножом, словно художник любимой кистью. Рид Харди – Скорпион. Фраза «Я же говорил» – его девиз по жизни. Он мог сколько угодно потешаться над наукой, которая практикуется тысячи лет, но я читала его как открытую книгу.

Скорпион – самый страстный знак Зодиака. Любимчик Марса. Искусный любовник, обладающий животным магнетизмом. Он способен остро ощущать эмоции, но будет любой ценой избегать проявления того, что воспринимает как слабость, предпочитая выплескивать всю напряженность в постели, а в случае с Харди – еще и на льду. Его агрессивная манера игры лишнее тому доказательство.

Я отправила в рот очередной кусочек филе, наслаждаясь его тающей текстурой, и сделала глоток божественного вина, после которого мысленно поклялась себе, что не встану из-за стола, пока не выпью все до последней капли. Затем макнула обжаренную полосочку баклажана в густой сливочный соус, накрутила ее на вилку и съела, жмурясь от удовольствия.

– М-м-м… Бог ты мой, – промычала я, снова хватаясь за бокал.

– Мне нужно, чтобы ты снова обняла меня перед следующей игрой.

Я чуть не выплюнула вино на стол.

– Что?!

Рид промокнул рот салфеткой и с тяжелым вздохом откинулся на спинку кресла. Что-то изменилось. Он поник, словно из его огромного тела разом выкачали всю энергию. Или терпение.

– Послушай, у меня реальные проблемы, а ты, возможно, выглядишь как их решение. В прошлый раз твои объятия принесли мне победу. Может, это не более чем совпадение, но я должен проверить. Поэтому давай сразу перейдем к той части, где мы обговариваем условия нашей сделки.

Энди как-то рассказывал, что хоккеисты регулярно сдают тест на наркотики. Похоже, он ошибался.

– И да… Хочу сразу кое-что прояснить, – продолжил Харди. – Я не сплю с теми, с кем веду дела. Таковы правила. Так что давай просто забудем о том, что я тебе нравлюсь, и обсудим твой гонорар.

Слово «нравлюсь» он произнес с таким отвращением, будто оно болело гонореей и могло его заразить.

– Эм-м-м… Окей. Не знаю, зачем мне эта информация, но… – Мои брови сошлись на переносице. – Постой, а с чего ты вообще взял, что нравишься мне?

На его лице отразилось искреннее непонимание:

– Но это ведь ты полезла ко мне обниматься. Женщины не обнимают мужчин просто так.

– Ну ты и чудила! – Я уже едва сдерживала смех. – Мне просто нужна была классная фотка. Мой папа большой фанат твоей игры, и я таким образом решила его порадовать. Да и вообще… Мне нравятся хорошие парни, а не хмурые самовлюбленные огры.

Подавшись немного вперед, хоккеист склонил голову набок и впервые посмотрел на меня. В смысле, по-настоящему. Наши глаза встретились, и я почувствовала, как по телу пробежала дрожь. Мягкое мерцание свечи отбрасывало отблески теплого света на его холодные серебряные радужки, периодически превращая их в золото. Этот пронзительный взгляд мог означать что угодно, хорошее или плохое. Поэтому я заранее напряглась.

– Ты только что назвала меня огром?

Я подняла бокал с вином и поднесла к лицу, мечтая за ним спрятаться.

– В Шотландии это слово не в ходу?

– Я не шотландец.

– Разве? Кажется, я что-то такое читала в журнале… – Это была ложь. Разумеется, я знала, что Харди – калифорниец. Просто не хотела, чтобы он и дальше принимал меня за свою восторженную фанатку.

– В нашей команде один шотландец. И это МакБрайд.

– Ах да, точно, – улыбнулась я, безразлично пожав плечами. – Ну, вы, хоккеисты, для меня все на одно лицо.

Харди одарил меня кривой ухмылкой, от которой у меня моментально пропал аппетит.

– Забавно, ведь то же самое я могу сказать о журналистах.

– О, ну теперь мне действительно хочется с тобой пообниматься.

– Слушай, я не прошу об одолжении, – раздраженно сказал он. – Я предлагаю сделку. И готов неплохо тебе заплатить.

– Прости, но в моем мире объятия не продаются.

– В любом мире все имеет свою цену. Назови свою.

– Эксклюзивное интервью. О твоей личной жизни.

Взгляд, который бросил на меня Харди, был холоднее льда.

– Забудь! – отрезал он.

Я снова пожала плечами, сняла со спинки кресла сумочку и встала из-за стола:

– Уже забыла.

– Постой. – Поднявшись вслед за мной, Рид схватил меня за руку, удерживая на месте. – Я никому не даю интервью. Это табу, ясно?

Я покраснела. И не от злости, что оказалось бы логично, а от смущения, вызванного его внезапной близостью. От Харди пахло шафраном. Порочным и сладким. А также кожей и табаком. Он возвышался надо мной как скала, окружая своим густым туманом мужественности. Святые небеса, этот мужчина был просто огромен… В Роки-Маунтин есть горы поменьше.

– А я ни с кем не обнимаюсь за деньги.

– Ты просто не услышала сумму сделки, – процедил он, глядя на меня сверху вниз, как на назойливое насекомое, которое ему до смерти хотелось прихлопнуть.

Чертов огр. Да лучше я до конца жизни буду пугать Близнецов нашей астрологической предрасположенностью к алкоголизму, чем попытаюсь подружиться с этим высокомерным ослом!

Я выпрямилась в полный рост – во все свои устрашающие сто пятьдесят восемь сантиметров – и гордо вскинула подбородок:

– Прощай, Рид Харди.

Официально: это было худшее свидание в моей жизни. Его не переплюнул даже извращенец из «Тиндера», который вместо секса попросил меня выщипать при нем брови. И это случилось в тот единственный раз, когда после трех бокалов вина я впервые в жизни отважилась на секс без обязательств.

Сидя на заднем сиденье такси, я чувствовала себя более одинокой, чем когда-либо прежде.

Глава 9
Рид

Этим утром я чувствовал себя кроватью, из которой выкрутили все гайки. Новый образ жизни Короля Провалов, включающий в себя вечно паршивое настроение, алкоголь и самобичевание, вызывал стойкое отвращение. Поэтому я наказывал себя тренировками, стараясь любой ценой оставаться на пике физической формы.

Спортивный центр помимо тренажерного зала, который был примерно раз в пять больше моей квартиры в «Голден Плаза», включал в себя массажный кабинет, зал для занятия йогой, гигантский бассейн, бар с изотоническими коктейлями и сауну, где можно хорошенько расслабиться после интенсивных нагрузок. Стены украшали баннеры «Денверских Дьяволов» и наш неизменный логотип с рогатым черепом в хоккейном шлеме. Куда ни поверни голову, всюду лишь черное и красное.

Сам зал был оснащен первоклассным оборудованием, разделен на зоны для проработки каждой группы мышц и обслуживал как мужчин, так и женщин. Правда, единственной девушкой, которую я здесь встречал, была наш менеджер Кэт. И тренировки ее не интересовали. Только работа.

Сегодня она выглядела такой же собранной, как и всегда: в свежевыглаженном брючном костюме цвета лайма, подчеркивающем отменную фигурку, и на высоких каблуках; светлые волосы скручены на макушке в опрятный пучок. Кэт ежедневно фотографировала нас с парнями из команды для социальных сетей и исчезала. Так же внезапно, как появлялась.

Но не в этот раз.

Стоило мне заявиться на час раньше обычного, чтобы немного побыть наедине с гантелями и музыкой из благословенных восьмидесятых, откуда-то сверху послышался ее низкий голос:

– Привет, Рид! Выглядишь дерьмово. Неважно себя чувствуешь?

– Присяжные еще совещаются, – ответил я, не слишком настроенный на дружеское общение, и поправил хватку, прежде чем поднять штангу над головой.

– Загляни в бар, когда закончишь. Я оставлю Стиву тюбик расслабляющей мази. Должно полегчать.

– Мне полегчает, только если она с мышьяком, – невесело усмехнулся я, но этого уже никто не слышал.

Зал постепенно стал заполняться. Ландри занимался жимом лежа, Кэмпбелл делал приседания со штангой, поскольку у него сегодня был день ног, а Медведев и Келли выполняли упражнения с канатами. Слышались тяжелое дыхание, лязганье гирь и бряцанье тренажерных весов.

МакБрайд с Громовым появились одновременно. Мы обменялись дружескими похлопываниями по плечам. Затем Коннор направился к боксерской груше, а Макс, размяв мышцы, надел блины на штангу и приступил к становой тяге.

Пот стекал с меня ручьями, по шее и торсу, проникал за резинку серых баскетбольных шорт. Разгоряченная кожа блестела. Напряженные до вздутых вен мышцы приятно ныли, а преследующая который день усталость наконец-то отступала. Я уже не мог дождаться, когда приму контрастный душ, чтобы окончательно привести себя в порядок перед утренней тренировкой на льду.

Громов в очередной раз перемудрил с весом и долго не продержался. Глубоко втянув носом воздух, он с трудом вытолкнул опасно тяжелый вес, после чего с рычанием бросил штангу на стойку.

– Какого хрена ты творишь без страховки? – рявкнул на него я.

– Расслабься, приятель, – ответил Бес, вытирая полотенцем мокрое раскрасневшееся лицо. – У меня все под контролем.

Я покачал головой.

– Какой же ты долбаный псих.

Усмехнувшись, Макс сел на скамейку рядом и потянулся к бутылке с водой. Мышцы его покрытых татуировками предплечий все еще подрагивали от напряжения. Громов был устрашающим защитником, вечно жаждущим драки, нерушимой стеной, которая прикрывала нас всех, а также самым верным и преданным другом. Гаденыша обожали все: команда, тренеры, медицинский персонал… Даже несмотря на его ужасный русский акцент, который порой звучал как гребаное издевательство.

– Ну, выкладывай, – оскалился он, откинувшись спиной на стену. – Как прошел твой романтический ужин?

Я опустил гирю на подставку и пожал плечами:

– Девчонка меня послала.

И мне не в чем ее винить.